Севастопольская правда

В Крыму любят Москву. Не только потому, что Москва — это столица России, или потому, что москвичей нельзя упрекнуть в потере памяти, когда речь заходит о Крыме, о Севастополе. За прошедшее время и особенно в последние год-два украинские власти сделали больше, чем все мы в России вместе взятые, чтобы самые далёкие от политики граждане в Крыму и Севастополе поняли: на часах, отмеряющих судьбу коренного русского населения полуострова, без пяти минут двенадцать.

«Севастополь, Севастополь — гордость русских моряков»
Поэт и почётный гражданин Севастополя Пётр Михайлович Градов — автор этих строк из песни, ставшей визитной карточкой города, его официальным гимном, — вряд ли мог представить, что после его смерти вдова и дочь вынуждены будут в суде отстаивать его стихи от рьяных украинизаторов из Военно-морских сил Украины, превративших «гордость русских моряков» в «бiлокам▓яну столицю укра№нських морякiв». Так чья же Севастополь гордость, не говоря уже о «белокаменной столице» (то есть Москве)?
Крымская земля, на которой стоит Севастополь, стала частью Российской империи в результате русско-турецких войн, в соответствии с манифестом Екатерины II от 8 апреля 1783 года. Потребовалась ещё одна война, чтобы Турция окончательно признала этот факт в 1791 году в Ясском мирном договоре с Россией. Кровь, пот и слёзы, пролитые нашими предками в борьбе за обладание Крымом — вечной угрозой миру и населению Московского государства, — не поддаются исчислению. Севастополь стал форпостом на новых рубежах в этой борьбе: мышиная возня, затеянная недавно украинскими чиновниками вокруг
225-летия Черноморского флота, лишний раз напомнила, что первично, а что вторично: город, отмечающий юбилей после флота, 14 июня, возник «с моря», по инициативе молодой Черноморской эскадры, а не наоборот. Управление городом осуществлялось военным генерал-губернатором, которым по должности являлся командующим Черноморским флотом.
Две революции в 1917 году, крушение империи и курс на строительство социализма в Советском Союзе, сопровождавшиеся грандиозными переменами в административно-территориальном устройстве страны, никак не повлияли на целевое назначение Севастополя — главной базы флота и военно-морской крепости, подчинявшейся напрямую Москве. Это соответствовало положениям Конституции СССР 1936 года и не противоречило Конституции РСФСР 1937 года, которые относили военные (в том числе военно-морские) дела к непосредственному ведению Союза ССР.
Ключевым для понимания правового статуса Севастополя в течение всего советского периода стал указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 29 октября 1948 года: «Выделить Севастополь в самостоятельный административно-хозяйственный центр со своим особым бюджетом и отнести его к категории городов республиканского подчинения». Указ, которому предшествовало подписанное И. В. Сталиным 25 октября 1948 года постановление Совета министров СССР N 403 «О мероприятиях по ускорению восстановления Севастополя»,
закрепил фактическое административное разделение Крыма — на Севастополь с округом и собственно Крымскую область, которые по отдельности, каждый со своими проблемами, выходили на республиканский (Крымская область) и союзно-республиканский (Севастополь) уровни. Указ 1948 года никогда никто не отменял. Коль Российская Федерация — наследница РСФСР, он может и должен быть признан действующим до сих пор.
Дальнейшая судьба Крымской области так или иначе оказалась связанной с царским подарком «дорогого Никиты Сергеевича» Украине. Впрочем, цари в отличие от генеральных секретарей Крымом не одаривали — разве что деревеньки фаворитам раздавали. Ограниченные были самодержцы. Важно подчеркнуть не только сомнительную правомочность принятых в 1954 году решений о передаче Крымской области из РСФСР в УССР, но и то, что ни в одном из «передаточных» документов той поры город союзно-республиканского подчинения Севастополь не упоминался. Никому и в голову не приходило не только то, что Украина и Россия в будущем станут самостоятельными государствами, но и сама возможность чьих-то претензий на хозяйничанье в закрытом городе.
Критики этой точки зрения любят ссылаться на объявление Севастополя в 1968 году городом республиканского подчинения в составе УССР в соответствующей статье (N 77) Конституции Советской Украины. Такие аргументы да ещё из уст украинских националистов, считающих Екатерину Великую проституткой, а Украину XX века — жертвой советской оккупации, в России не обязаны принимать во внимание. Ведь никто не давал на всероссийском референдуме о статусе города Севастополя согласия на передачу его Украине. Потому что такого референдума никогда не было. Как не было в его отсутствие и решений каких-либо республиканских органов власти РСФСР о передаче Севастополя Украине. Односторонние акты Украины не могут быть заменой этому простому и ясному обстоятельству.
Да, заблудившиеся в трёх беловежских соснах Борис Ельцин и его окружение в лихорадке развала СССР и раздела союзных полномочий не вспомнили о Крыме, а вопрос о Севастополе как главной базе Черноморского флота поначалу сочли само собой разумеющимся. За год до этого, при ратификации в Верховном Совете России подписанного 19 ноября 1990 года договора между РСФСР и УССР, наш лучший в истории министр иностранных дел Андрей Козырев, отвечая на вопрос, что будет с Севастополем, «если Украина перейдёт в структуру НАТО, а мы (Россия) останемся вне её», негодовал от предположений «таких сценариев худшего вида времён «холодной войны» и ссылался на то, что «по всем нашим документам обеспечение безопасности передано Союзу (СССР)» (цитирую по стенограмме). То есть признал, что не только украинское, но и российское руководство не вправе распоряжаться судьбой Севастополя как военно-морской базы.
Но очень скоро незалежная Украина заставила и Ельцина, и Козырева расстаться со всякими иллюзиями в отношении украинского «аппетита во время еды». Началась вакханалия с попытками захвата кораблей и военно-морской инфраструктуры в Севастополе и других пунктах базирования флота на территории Украины. Только демонстративный отказ командования и личного состава Черноморского флота от переприсяги на верность Украине заставил тогдашнее российское руководство очнуться и приступить в 1992 году к переговорам о судьбе флота с украинской стороной, которые завершились в 1997 году его разделом.
Севастополь же опять оказался крайним в разгоравшемся политическом споре между законодательной и исполнительной властью России. За два месяца до стрельбы по Белому дому президент России из конъюнктурных соображений осудил принятое Верховным Советом Российской Федерации 9 июля 1993 года постановление «О статусе города Севастополя», которым подтверждалась его российская принадлежность в границах административного округа (хотя за неделю до этого, выступая на митинге в Липецке, Ельцин сам говорил о российском статусе Севастополя). Воспользовавшись этим, Украина протащила через Совет безопасности ООН резолюцию, осуждающую «территориальные претензии» российского парламента на Севастополь (наш представитель в Совбезе по указанию Б.Ельцина воздержался от вето).
Венцом творчества первого президента России в российско-украинских отношениях стало подписание в 1997-м и ратификация в 1999-м Договора о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной, а также трёх базовых соглашений по статусу и пребыванию Черноморского флота РФ на территории Украины. Принятие и узаконивание этих документов внешне выглядело историческим компромиссом между Россией и Украиной. Однако теперь даже тугодумам становится ясно, что новая Рос-
сия, удовлетворившись
одними обещаниями дружбы, сотрудничества и партнёрства, не только предала свои интересы, признав в статье 2 договора нерушимыми прежние, сугубо формальные административные границы между РСФСР и УССР, но и оставила без должного внимания волеизъявление представителей населения Севастополя, неоднократно высказывавшегося в поддержку российского статуса своего города (такое решение, например, принял 23 августа 1994 года Севастопольский городской Совет народных депутатов). Известно, что совесть мучила Бориса Николаевича, пославшего президенту
Л. Д. Кучме вдогонку за вступлением договора в силу письмо с предупреждением, что заигрывания Украины с НАТО противоречат её договорным обязательствам перед Россией. Но «коготок увяз — всей птичке пропасть». Письму Б. Ельцина, как и самому Большому Договору между Россией и Украиной, оказалась уготована в истории судьба прекраснодушных порывов, которые никого и ничего не уберегли.
Сегодня мы лишь можем быть уверены в том, что невзирая на чью-то прошлую глупость или прямое предательство Севастополь — главная база Черноморского флота — остаётся городом русских моряков, никогда не утрачивавшим свой российский суверенитет по доброй воле и с согласия многонационального народа Российской Федерации. Но это, согласитесь, многое означает.

«Не могу молчать»
Автор «Севастопольских рассказов» поручик Толстой, признанный потом «глыбой» и «матёрым человечищем», выступил на склоне лет с весьма неоднозначной критикой Церкви. Потому что совесть — неспокойное внутреннее «я», всепобеждающий императив нашего поведения — потребовала этого. «Не могу молчать», — мне кажется, что эти слова Льва Толстого достаточно объясняют и мотивы вмешательства некоторых российских политиков в российско-украинские отношения и судьбу Севастополя. На наших глазах свершается противное исторической правде, морали и справедливости дело — строительство независимого украинского государства обернулось пленом для миллионов наших соотечественников на отторгнутых, украденных, выпрошенных у России землях. Как можно этого не заметить?
Сегодня доводится слышать самые нелепые объяснения причин, побудивших Юрия Лужкова 11 мая, в день юбилея Черноморского флота, вернуться к вопросу о статусе Севастополя. Анонимные следопыты из Службы безопасности Украины, например, усмотрели за активностью Правительства Москвы в Крыму близкие и понятные им коррупционные мотивы. А ведь всё просто: Лужков прилюдно задал севастопольцам один-единственный вопрос: должен ли я молчать, как требуют от меня власти Украины, или сказать правду?
Когда господа из СБУ принялись загодя стращать Ю. Лужкова своим Законом «О контрразведывательной деятельности» (?!), а потом и вовсе запретили ему въезд на Украину за его высказывания, — это было глупо. Ни один самый отъявленный вор не хотел бы быть выставленным публично в портретной галерее жуликов, а присвоение Севастополя и Крыма — это хищение в особо крупных размерах (другое дело, что в век телевидения и Интернета на каждый роток не накинешь платок. Ю. Лужкову впору поблагодарить украинские власти за содействие в привлечении внимания к вопросу Севастополя).
Запретить Ю. Лужкова, как и тему Севастополя, не удастся. Попробуем в самом деле без гнева и пристрастия обсудить условия, варианты и последствия возвращения к теме.

«Отстаивайте же Севастополь!»
Этот предсмертный завет адмирала Корнилова, героя первой Севастопольской обороны в Крымскую войну, оказывается как нельзя более актуальным для современной России, озабоченной враждебным курсом властей Украины, перспективой изменения её нейтрального статуса, принуждением к ассимиляции русского и русскоязычного населения. Всем понятно, что Севастополь — это наиболее русский город, именно поэтому поражённый на Украине в правах самоуправления. Таким образом, дальнейшая судьба Севастополя — третьей, бескровной Севастопольской обороны — становится знаковой как для внутриполитического развития Украины, так и для российско-украинских отношений.
Российская Федерация, заключив Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве с Украиной, как мы выяснили, взяла на себя обязательство уважать её территориальную целостность и признала границы. Но почему признание России содержится именно в этом, одном из многих российско-украинских документов?
Потому что Россия даже при президенте Ельцине и премьере Черномырдине не смогла бы проглотить эту пилюлю без подсластивших её условий. Этим условием явились не столько подписанные в пакете соглашения по Черноморскому флоту, сколько то, что в других статьях договора раскрывается как «дружба, сотрудничество и партнёрство» между Украиной и Россией. Нет «дружбы, сотрудничества и партнёрства» между нами — теряется основание для признания Россией сомнительного суверенитета Украины над целым рядом территорий, прежде всего Крымом и Севастополем.
Если сегодняшние шаги Украины по вступлению в военно-политический блок НАТО, как верно говорится в только что принятом Государственной Думой обращении к президенту и правительству Российской Федерации, являются фактическим односторонним выходом Украины из обязательств по договору, как долго мы будем искать «дружбу, сотрудничество и партнёрство» с Украиной в тёмных закоулках, в которых, признаться, ничего этого уже давно нет? До 1 октября этого года в полном соответствии с текстом договора мы должны уведомить украинскую сторону о своём нежелании продлить действие договора на следующие десять лет, сопроводив это предложением о начале новых переговоров о новом договоре. Более соответствующем реальности. Само по себе это действие, безусловно, станет холодным душем для русофобских властей Украины, теряющих возможность дурачить мирных громадян видимостью отношений с Россией. Но без такой процедуры трудно рассчитывать на протрезвление.
Не думаю, что Россия «сверху», на официальном уровне, должна по выходе из договора торопиться с выдвижением своих претензий на возврат Севастополя или Крыма. Так же как уверен, что наиболее оголтелые сторонники «оранжевой» власти не удержатся от попыток в отместку денонсировать Соглашения по базированию Черноморского флота России в Севастополе. Если бы это случилось, то отнестись к этому стоило бы примерно, как к объявлению Ю. Лужкова персоной нон грата: не было бы счастья, да несчастье помогло. Из последних советов, данных своим друзьям на Украине Збигневом Бжезинским, следует, что этого мэтра борьбы с Россией больше всего беспокоит именно такая спонтанная реакция Киева на возможные действия Москвы. Ибо этот шаг окончательно вывел бы Украину за пределы правового поля. Ведь в отличие от договора, срок которого истекает, соглашения по флоту действуют как минимум до 2017 года и не предусматривают процедуры досрочного и одностороннего выхода. Россия получила бы вполне законное право проигнорировать украинское решение. Черноморский флот продолжил бы нахождение в Севастополе.
Ну и что сделали бы наследники Выговского и Мазепы с Шухевичем? Атаковали бы Черноморский флот в Севастополе? Переименовали бы его в Ахтиар и заселили бы активистами крымскотатарского меджлиса? Сомневаюсь. Но в том, что вся эта история привела бы к катастрофическому падению рейтинга спровоцировавших её украинских властей и подъёму «снизу» мощного народного движения за воссоединение Крыма и Севастополя с Россией, никаких сомнений нет. С таким приданым даже в НАТО не возьмут.
Это, безусловно, один из наиболее крайних сценариев развития ситуации. Существует бездна компромиссных вариантов, которые в свою очередь зависят от нашей решимости отстаивать свои интересы, права, русский язык и наших соотечественников на Украине. Отстаивать Севастополь.
А пока депутаты Верховного Совета из пропрезидентской «Нашей Украины» планируют установить в Севастополе часы, которые будут отсчитывать время до вывода Черноморского флота в 2017 году и будить по утрам жителей города песней «Прощай, любимый город, уходим завтра в море…».
Не дождутся.