Вступая в последнюю полосу испытаний. Председатель думского комитета Константин Затулин в «интерьере» Конгресса русских общин

№ 21 1995 г., журнал «Российская Федерация»

Константину Затулину 37 лет. Родился в Батуми в семье пограничника. Вырос в Сочи. Окончил исторический факультет и аспирантуру МГУ. Работал генеральным директором ассоциации руководителей предприятий СССР. В 1993 году был избран депутатом государственной думы и возглавил комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками. С апреля 1995 года совмещает председательство в комитете с руководством комиссией Госдумы по Черноморскому флоту. Вместе с Юрием Скоковым, Александром Лебедем, Сергеем Глазьевым входит в национальный совет Конгресса русских общин, организуя это движение на юге России. С начала 1995 года во внутреннем думском рейтинге постоянно входит в десятку наиболее влиятельных российских законодателей.

— Что побудило вас заняться проблемами российской диаспоры?

— В мире еще не было прецедента, чтобы 25 миллионов человек в одночасье остались без Родины. По идее, Россия должна была взять на себя ответственность за соотечественников, причем за всех. Но этого до сих пор не произошло.

С проблемой разделенности я столкнулся в 1991 году, еще занимаясь организацией деловых кругов и директорского корпуса. После скоропостижного распада Советского Союза Россия оказалась в экономическом тупике. Мы видели, как новые границы душат экономическую жизнь страны, впервые столкнулись с проблемами русского зарубежья, с бездарной политикой правительства, в том числе и в лице его весьма просвещенных представителей — Егора Гайдара, Бориса Федорова, Александра Шохина, грубейшим образом обрубивших все связи с бывшими республиками.

Уже тогда мне было известно, что положение русских людей в новых независимых государствах незавидно. Но то, что я увидел во время своей депутатской деятельности, во время поездок- в Приднестровье, Казахстан, на Украину, в Абхазию, — просто потрясло! Забытые, униженные, часто голодающие люди. В Абхазии женщина-бригадир надеется накормить своих внуков продажей золотой звезды Героя Социалистического Труда, в Таджикистане почтительно, всем стариковским миром просят Э. Рахмонова отпустить по государственным расценкам цианистый калий, а в Латвии Равиль Ягудин сжигает себя сам. А ведь все они победители или потомки победителей в величайшей из войн!

Мы, русские, — как и армяне, евреи, еще недавно немцы, — разделенный народ. Но в отличие от других народов, выработавших в результате многолетнего опыта иммунитет к жизни в условиях разделенности, русские люди без государства не организуются. Сотнями тысяч жители утонувшего советского града Китежа бегут из новых государств, все более враждебных русскому языку, истории, человеку. Единственные, кто в новом зарубежье, да и в России, на рискованных окраинных землях пытается самоорганизоваться, укрепиться для отпора, — это казаки. Что же странного в том, что я — сын и внук казаков, сегодня взялся за консолидацию нашей диаспоры?

— Русские или прорусские организации в ближнем зарубежье ссорятся, конфликтуют между собой. Не переносим ли

мы в эту среду микробы своих внутренних болезней?

— Русских за рубежом разделяют, чтобы властвовать, и прежде всего это дело рук местных властей. При помощи спецслужб заботливо взращиваются рептильные или нарочито экстремистские организации. Клеймо или тавро хозяина в их поведении узнаешь сразу: как правило, такие начинают шумную борьбу за передел влияния в русском землячестве, тратят главные усилия на шельмование своих соседей, партнеров, союзников. Как не понять, скажем, Нурсултана Назарбаева, изобретающего «Ассамблею народов Казахстана» с главной идеей — не дать объединиться «инородцам»-славянам, русским, которых в государстве «самоопределяющейся казахской нации» большинство. Кто бы тогда сносил демократию «по-казахски», или, точнее, «по-назарбаевски», с заранее фальшивыми «всенародными» референдумами, сегрегацией школьного учительства, переименованием Гурьева в Атрау?

Одной из главных целей создания нами Совета соотечественников при Государственной Думе России как раз и было — внести сплочение в среду русских общин, культурных центров и объединений за рубежом, создать в метрополии подальше от сглаза чужих аргусов организационный каркас российской диаспоры.

Полтора года этот день мы приближали как могли. Комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками провел в октябре 1994 года конференцию и парламентские слушания «О положении соотечественников за рубежом», где главными участниками впервые были сами соотечественники, а не ходатаи по их делам. Мы тогда заявили о желании создать предпарламент нашей диаспоры в парламенте нашей страны, чтобы голос русского зарубежья здесь, в России, здесь, ‘в Думе России, при приеме законов, ратификации договоров не дал нам забыть и успокоиться. Это решение проходило через Думу с трудом — не все хотели прерывать грезы об утерянном в СССР интернационализме (Дума, например, поддержала Центризбирком, а не нас, отвергнув в Законе о выборах депутатов Госдумы предложение о создании единого зарубежного избирательного округа для граждан России — малой толики наших соотечественников за рубежом). Но наконец, в июле 1995 года, в Москву съехались более 300 уполномоченных представителей, как правило руководителей русских общин, союзов, ассоциаций, из всех без исключения бывших союзных республик и конфликтных зон (Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья), чтобы избрать 34 человека в состав Совета.

Да, в этом Совете я — ответственный секретарь, но ни я, ни другие депутаты Госдумы, аккредитованные при Совете от своих фракций, никаким другим голосом, кроме совещательного, в нем не обладаем. И честно говоря, несмотря на явный успех съезда, для меня гораздо важнее было то, что через два месяца, в начале октября, на второе послесъездовское заседание Совета собрались 32 из 34 его членов. Собрались и приняли решения, в том числе о создании Арбитражной комиссии Совета для разбора споров между русскими зарубежными организациями.

Меня не пугает, что среди членов Совета — сторонники Конгресса русских общин, компартии, ЛДПР или Явлинского. Мы создали форму надпартийного объединения, выдвинув надпартийные, объединяющие цели. Русские люди, даже за рубежом, сами разберутся кто есть УУПО в России. И, слава Богу, многие уже разобрались.

— Существует мнение, что распад Советского Союза был связан с невозможностью реализовать идею о строительстве социализма. Идея себя не оправдала, распад страны стал неизбежным. Вы согласны или нет?

— Напомню свою предвыборную программу, опубликованную 10 декабря 1993 года: «Уверен, что Советский Союз, убитый несколько раз: идиотским августовским путчем 1991 года, в Беловежской пуще, обменом денег 1993 года, — все равно остается фактом политики, моральным обязательством. Советский Союз, который можно было бы назвать как угодно, хоть антисоветским союзом, на самом деле — бывшая Российская империя, которая, по словам философа Ильина, «вобрала в себя много народов и их соблюла», обеспечила их культурное развитие и самобытность. Российская Федерация — государство, в котором мы живем, — является прямым наследником по прямой бывшего Советского Союза, а значит, претендует на то, чтобы все так называемое ближнее зарубежье было признано зоной его жизненных интересов».

К сказанному тогда могу добавить, что личное знакомство с авторами и вдохновителями Беловежских соглашений, с бывшим Президентом СССР М. Горбачевым только усиливает меня в убеждении, что все персонажи этой истории в лучшем случае совершили трагическую ошибку, которая оказалась хуже преступления. Некоторые из них, например Бурбулис, Шахрай, по сей день оправдывают себя тем, что все империи рано или поздно разваливались. Но разве из того, что человек смертей, я или вы персонально обретаем право расправы над человеками?

Империя — это общая культура, общая судьба, это мир, который приучают уважать внутри и вовне империи. Вот главное, что отличает советскую или российскую цивилизацию от националистических режимов с их нетерпимостью к инородцам, постоянными переделами и войнами. Еще раз процитирую из своей программы 1993 года: «Мы ни в коем случае не должны стремиться завоевательными походами вернуть себе утраченное, но я вижу содержание своей политической деятельности в том, чтобы всячески способствовать восстановлению нашего влияния, а в перспективе — реинтеграции, воссоединению частей распавшегося Советского Союза, бывшей Российской империи в одно общее объединение».

— Значит, вы стремитесь к СССР-2?

— Прошлое не поддается ксерокопированию. Одно удовольствие правителей новых независимых государств от разъездов по белу свету и приемов в белых домах способно заморочить, запутать и оттянуть воссоединение, стремление к которому, несмотря на Чечню, живет в народах бывшего Советского Союза. Добавим, что Западная Европа прилагает сверхусилия к тому, чтобы углубить раскол в Восточной Европе. Однако главное для России — а от нас | все зависит, ведь, не прислоняясь к ресурсам России, наши бывшие союзники, за редким исключением, типичные ‘ несостоявшиеся государства — в том, что не надо и стремиться вновь сажать к себе на довольствие всю Среднюю Азию, Закавказье или Прибалтику. Переиначивая известную в Дагестане поговорку: они добровольно из Союза вышли, пускать их по доброй воле обратно ни к чему.

Необходим союз России, Белоруссии, Украины и Казахстана, то есть по преимуществу славянских и православных государств. Исключения при крайней необходимости возможны, хотя и нежелательны (Таджикистан, Грузия или отдельные части бывшей Грузинской ССР). Не берусь заглядывать, будет ли этот союз межгосударственным или внутригосударственным объединением. Важно, чтобы он удовлетворял определенным критериям: общее таможенное, экономическое пространство, совместная оборона внешних границ союза и постепенная отмена их между его участниками, общее второе гражданство, скоординированная внешняя политика и наднациональная, в дополнение к национальным, платежно-расчетная единица.

При восстановлении сердца и легких задышит и само СНГ, которому до последнего времени все пытаются без особых успехов сделать искусственное дыхание. СНГ остается круглым столом для многостороннего диалога (существует же для этих целей Британское содружество наций). Чем содружество не должно быть, так это нынешним шведским столом: одни выбирают вершки, а другим вечно достаются корешки; одни тешат пустое тщеславие председательствованием, остальные пользуются привилегией невыполнения.

Содружество как культурно-историческая общность вполне способно привлечь к себе Болгарию, Югославию, Словакию, может быть, Грецию, Кипр. Нет ничего невозможного, не надо только шарахаться от собственной тени и сквозь пальцы смотреть на вытеснение русских в Россию. Пусть русские живут, где жили веками, и никого не боятся — об этом должны позаботиться мы вместе.

— Насколько, по-вашему, достижим союз Четырех? Кажется, нынешние отношения, например с Украиной, далеки от совершенства.

— Нынешнее двусмысленное, а то и откровенно враждебное отношение руководства Украины к России основано на интересе новых последователей Мазепы к предвзятой украинской публицистике XIX — XX веков. Как-нибудь запаситесь терпением и сами проштудируйте труды украинских националистов: в них вы с удивлением обнаружите, что единственная задача авторов — в доказательстве того, что украинец по своей природе совершенно отличается от русского. Нет ничего странного, что в изнурительной борьбе с русским духом украинская старшина черпала и черпает поддержку на Западе.

Однако Запад и не собирается держать новое украинское государство на своем полном содержании. Он оплачивает только счета номенклатуры, помогает взращивать вооруженные силы и службу безопасности. Понимая это, руководители Украины, не отказываясь представляться последними крестоносцами в западных аудиториях, одновременно пытаются выудить у нас под разговоры о «стратегическом партнерстве» как можно больше вполне конкретных энергоресурсов по наиболее дешевой цене. Расставленная словесная завеса помогает им запутать собственных избирателей, из раза в раз упорно голосующих за союз с Россией.

В настроениях большинства украинского населения — ахиллесова пята проводимой официальным Киевом политики: она не может быть открыто объяснена собственному народу. В этом, однако, надежда на будущее российско-украинских отношений.

Лично я считаю, что до тех пор, пока Правительство России не сведет воедино все — политические, экономические, культурные — факторы нашего влияния на Украину, мы не сможем убедить украинскую старшину в том, что, строя свою государственность на антироссийских основаниях, она рискует и территориальной целостностью Украины, и своим собственным положением. До тех пор пока эта Украина так себя ведет, первой заботой в делах с ней для нас должны оставаться проблемы Крыма, Севастополя, Черноморского флота, долгов и двойного гражданства, статуса русского языка.

С Казахстаном еще более непростая история. В настоящее время Президент Н. Назарбаев фактически испытывает Казахстан на способность стать мононациональным казахским государством. Дважды разогнан парламент, организованы фальшивые референдумы о продлении полномочий нынешнего Президента, об очередной Конституции. По существу, проведен антидемократический переворот, в результате которого «просвещенный государь» превратился в «казахбаши». Это не может не отразиться на судьбах славянского, русского большинства населения Казахстана, сотнями тысяч ежегодно голосующего ногами — покидающего «лабораторию дружбы народов».

Однако у государства, «созидаемого на исконно казахской земле» (термин новой Конституции Казахстана), довольно слабый экономический, кадровый, военный потенциал. Поэтому казахское руководство лавирует, лукавит с Россией, выдвигает время от времени заведомо несостоятельные «евразийские» проекты.

У нас, у России, больше чем достаточно возможностей для того, чтобы призвать соседний Казахстан к соблюдению международных норм и обычаев, прав и свобод человека. Власти наши этого не делают, и не только потому, что сами не образец, но и затем, чтобы граждане России осознали, что возможен, при их непонятливости, и такой — казахский путь развития политического процесса в Российской Федерации.

В российско-белорусских отношениях нет проблем, унаследованных от прошлого, как с Украиной, нет того конфликта культур, который все больше отягощает наши отношения с Казахстаном. Я думаю, что еще до начала нового тысячелетия мы станем свидетелями союза России и Белоруссии, который окончательно похоронит идею Балтийско-Черноморского санитарного кордона на нашей границе и заставит призадуматься ну очень нам дорогих друзей с Украины. Для завершения прорыва на белорусском фронте, как и во всех других проектах интеграции, необходима четкая координация внешней и внешнеэкономической политики России.

Я категорический противник того, чтобы вместо черновой работы по сближению плодить псевдоинициативы, задавая измученному ожиданием народу риторический вопрос: хочет ли он «углубляться» с Белоруссией. Нужна программа последовательной интеграции, а не всхлипы и опросы. Ведь никакой процесс не выдержит постоянного шараханья с нашей стороны, как это уже было с планом объединения денежных систем России и Белоруссии в 1993 — 1994 годах.

Как бы мы ни анализировали, вывод один: союз Четырех необходим и возможен, но не необратим. Если не будет проведен на практике принцип концентрации усилий, увязки всех факторов нашего влияния в отношениях с соседями, если сам ход истории не приведет к федерализации Украины и Казахстана, то мы вступим в XXI век в весьма рискованном окружении. Я не думаю, что время работает на нас. Время не ждет. Уходят поколения, вместе защищавшие Советский Союз и строившие жизнь на его пространствах. Разгораются аппетиты местной власти, Запад не сидит сложа руки. Пора нам браться за дело всерьез.

— Вы считаете, что деятельность Государственной Думы, парламентов вообще способна серьезно повлиять на тенденции развития постсоветского пространства?

— У собрания народных представителей своя особенная роль во внешней политике государства. Мы не министерская кавалерия, а пехота, которая закрепляет достигнутое своим вердиктом, ратификацией. За полтора года работы Комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками провел через утверждение Государственной Думой более 60 законопроектов из примерно 300 принятых Думой законов. Мне самому пришлось написать 8 законопроектов — об обеспечении безопасности в Приднестровье, о моратории на сокращение Черноморского флота, о процедуре возврата России внешних долгов и др., — у каждого из которых после принятия Думой была сложная судьба: их отвергал Совет Федерации, накладывал вето Президент, обсуждал Конституционный Суд, а депутаты повторно, по третьему разу преодолевали сопротивление.

Наверное, коэффициент полезного действия Федерального Собрания России был бы гораздо выше, если бы стратегический курс со странами СНГ существовал заранее, как доктрина, в оформленном виде. Однако Президент утвердил указ под таким названием только 14 сентября 1995 года. Мне доставляет удовлетворение то, что в этом документе отражен принцип разноскоростной и разноуровневой интеграции между различными участниками СНГ — идея, впервые высказанная в рекомендациях проведенных нами в июле 1994 года парламентских слушаний «О возникновении СНГ, его нынешнем состоянии и перспективах развития». Однако я никак не могу согласиться с проникновением в текст президентского указа двусмысленного призыва «активно способствовать адаптации этно-россиян к реалиям политической и социально-экономической жизни в новых независимых государствах». Либо составители подозревают наших соотечественников в летаргическом сне, либо, что гораздо хуже, под «адаптацией» подразумевается «ассимиляция».

Всех этих недоразумений могло бы и не быть, если бы со стороны МИДа предпринималась хотя бы слабая попытка в своей международной деятельности опереться на общественное мнение, точку зрения палат. Скажем, в I марте Верховный Совет Украины принял решение об отмене Конституции Крыма, о ликвидации, как такового, поста избранного крымчанами Президента. Разумеется, это было целенаправленным ударом по прорусским движениям. Все ждали, как отреагирует Россия. Она и «отреагировала» — в Киев поехал первый вице-премьер Правительства Олег Сосковец и подписал соглашение об отсрочке украинского долга России.

Или история с нефтью. Наши нефтяные монополии продают Украине нефть по 50 долларов за тонну, а Белоруссии — по 53 доллара. А ведь наши отношения с Украиной несравненно хуже, чем с Белоруссией. Разницу в ценах не хочет объяснить никто, хотя ответ довольно прост — через Украину налажен нелегальный реэкспорт наших нефте- и газопродуктов, в организации которого принимают участие и российские чиновники. То есть вместо политики — прямая коррупция.

Парламенты стран СНГ могли бы сыграть ни с кем не сравнимую роль в дискуссии об интеграции, если бы вместо нынешней Межпарламентской ассамблеи — вечеринки спикеров — по аналогии с Европарламентом был бы создан дееспособный парламентский орган Содружества. Но на пути к этому — авторитаризм вождей государств СНГ.

— Многие политические обозреватели усматривают в программных положениях Конгресса русских общин множество экстремистских начал. Вас это не смущает?

— На мой взгляд, надо быть очень предвзятым человеком, чтобы увидеть в деятельности Конгресса русских общин экстремизм. Конечно, у нас есть своя, негативная позиция в оценке Беловежских соглашений. Но это не значит, что мы выступаем за немедленную денонсацию этих документов — Советский Союз таким образом не восстановить, а вот СНГ можно развалить. Разве это похоже на экстремизм?

Другой вопрос, что до недавнего времени наше общественное мнение любой разговор о русских, о русской нации воспринимало как признак надвигающегося фашизма». Но вот понимают ли деятели так называемого «демократического» толка, что значит русскому человеку жить в условиях «демократии по-казахски» или «демократии по-узбекски»?

Первой общественной организацией, всерьез поднявшей вопрос о защите прав наших соотечественников, стал Конгресс русских общин. И я очень высоко ценю его инициативу — политически консолидировать людей, не по своей воле оказавшихся униженными. Поскольку уж политика Правительства России в отношении стран ближнего зарубежья страдает отсутствием ясных целей, то хорошо, что ясность есть хотя бы в деятельности Конгресса русских общин, который рано или поздно придет этому Правительству на смену.

— Что вам представляется наиболее важным в течение ближайших двух-трех месяцев?

— Всем — и власти, и оппозиции — удержаться в рамках демократического избирательного процесса, легальных изменений. Мы идем на выборы не потому, что нам так дороги депутатские мандаты. Мы боремся фактически за само право избирать, за то, чтобы и парламентские, и президентские выборы состоялись.

Президенту нужна новая Дума, какой бы оппозиционной она ни была. Президент сам постепенно становится главным оппозиционером в стране. Либо он окончательно приватизирует лозунги оппозиции и с ними пойдет на собственные перевыборы, либо ему нужна будет думская декорация для сохранения демократического фасада власти, нарушившей очередную Конституцию. Любая Дума ему не помеха.

Во всей этой будущей истории нам важно не растерять государственную власть, не дать ей вступить на путь произвола. На путь, чреватый для нее самой заговорами, мятежами, революциями, убийствами из-за угла. Ради того, чтобы отвести угрозу от России, мы и объединились в Конгресс русских общин. После выборов сторонников Конгресса, как и казаков, можно соблазнить только одним — служением государству, попавшему в беду (хотя не на всякие условия службы в интересах самой службы можно соглашаться).

Россия вступает в новую и, надеюсь, последнюю полосу испытания.