Трагедия в Норвегии: Европа заигралась в политкорректность?
Лариса КАФТАН,Никита КРАСНИКОВ
«Комсомольская правда»
В преступлениях обвиняют 32-летнего норвежца Андерса Беринга Брейвика. Сначала он взорвал автомобиль у правительственных зданий. А потом, переодевшись полицейским, устроил бойню на островке Утойя в молодежном летнем лагере Рабочей партии.Через полчаса после бойни террорист был схвачен.Кто этот убийца — сумасшедший или политический радикал? Что это — закат западного либерализма, пресловутой европейской «мультикультурности», новый фашизм в Европе? В чем истоки трагедии, потрясшей тихую Норвегию?
Скорбя вместе с норвежцами о невинных жертвах страшной трагедии, спросим у наших экспертов: почему это произошло?
Директор Института стран СНГ Константин ЗАТУЛИН:
— Европа теряет свою культурно-цивилизационную самоидентификацию. Кто-то считает это неизбежным и не видит тут ничего плохого. Кто-то обеспокоен и всеми силами противится возведению минаретов в европейских городах или попыткам ношения хиджабов (в ряде стран это уже запрещено). А кто-то, как Брейвик, решает, что другого выхода, кроме «кровавой мести либералам, предавшим христианские ценности», нет. Таким «простым решением» он рассчитывал зажечь дискуссию и сподвигнуть на действия тех, кого эта насаждаемая мультикультурность «достала». И он, похоже, чувствовал, что бьет в «больную точку». Ведь Старый Свет и так населяют десятки народов, но за века жутких войн они ладить между собой худо-бедно научились. Но когда Европу захлестнули толпы мигрантов с совершенно другими культурными традициями, претендующих на все не ими созданные блага, но зачастую не желающих подчиняться местным законам и правилам, это у многих «аборигенов» вызвало глухое раздражение. Да, преступление Брейвика чудовищно и бесчеловечно. Но это не значит, что самой проблемы нет.
В тихой, спокойной, спортивной Норвегии в 60-х годах власти сняли миграционные барьеры для граждан Среднего Востока, чтобы в прямом смысле слова обновить кровь норвежского народа. Там проживала весьма замкнутая популяция людей, частые перекрестные браки — все это вело к росту наследственных заболеваний. Тогда так называемые ученые решили, чтобы повысить жизнестойкость норвежцев, привлечь на помощь людей, далеко отстоящих от них «по генетической линейке». Расчет был, что горячие южные парни, сочетаясь браком со спокойными норвежскими девушками, усилят весь норвежский народ. Но южные парни привезли с собой своих девушек, бабушек, дедушек и всех остальных. Так в центре Осло возник, например, целый пакистанский квартал.
Я встречался с лидерами этого «анклава» 9 лет назад. Тогда они говорили: «Норвежцы нам очень нравятся, только немного странные — не понимали, например, до нашего приезда, как можно без кассовых аппаратов торговать». Но к тому времени уже привыкли. И речь зашла уже о достойном представлении в стортинге (парламенте) пакистанской общины. Была ли справедливой столь резкая перекройка очень традиционалистского норвежского общества? Вряд ли. Многие «ворчали в рукав» (есть у скандинавов такое выражение), но открыто выступать против «железобетонных» ценностей демократии не решались. Давление в котле росло, и в итоге крышку сорвало, из-под которой выпрыгнул Брейвик…
И если с этой болезнью не бороться, то от новых брейвиков не застрахован никто. А если «лечиться» постепенно, но надежно, то придется перестать обольщаться по поводу миграции. Надо понимать: она имеет оборотную сторону, не все в равной степени сегодня готовы к демократии, необходимы определенные ограничения. Но пока мы слишком погружены в политкорректность.
Юлия ЛАТЫНИНА, писатель, радиоведущая:
— Брейвик — псих-одиночка, соратников и последователей у него нет. Это маргинал, придурок, который почему-то случился в благополучной Норвегии.
А представьте, если бы это был очередной бен Ладен, исламисты, какое-нибудь «11 сентября»? И тут же все заговорили бы: только не надо распространять все это на весь ислам, нельзя использовать это для атаки на исламские страны. Если бы кто-то сказал что-нибудь отличное от этого — его тут же запинали бы ногами.
Это существенная разница — между несистемным терроризмом, который не опасен, и общественным мнением, которое капитулирует перед системной угрозой.
Почему в Норвегии такой слабой оказалась система безопасности? Вот именно потому, что Норвегия такая безопасная страна. Если бы такая штука произошла в Израиле, в США или в России — я первая бы орала как резаная о слабой безопасности. А когда такое происходит в Норвегии, в Монако или другой тихой благополучной стране — остается только успокоиться. Потому что страна Норвегия настолько безопасная, что у нее органы безопасности атрофировались за ненадобностью.
Этот мужик в Израиле сумел бы пробегать максимум две минуты, и его подстрелил бы какой-нибудь спецназ. В России он пробегал бы минут пять, и ему дали бы в рыло. Больше того, совершенно точно в России 100 человек не разбежались бы в разные стороны, и среди этих 100 нашлись бы трое мужиков, которые его упаковали бы без всякого оружия. Надеюсь, я не переоцениваю наших людей. Нет варианта в России — одному убить сто и не получить в рыло. Хотя бы потому, что у нас полицейского не дождешься.