СНГ: начало или конец истории. К смене вех

26 марта 1997 г., Независимая газета. Содружество

К. Ф. Затулин, А.М.Мигранян

Сегодня для всех хоть сколь-нибудь интересующихся проблемами СНГ стало общим местом осознание того факта, что СНГ становится фикцией. Вслед за короткой вспышкой центростремительных тенденций, проявившихся в 1993-94 гг. в некоторых странах СНГ из-за:

-неспособности отколовшихся республик найти себе нишу в международных экономических и политических структурах и в структурах безопасности,

-страха дестабилизации в случае резкого отталкивания от России, в таких преимущественно русскоязычных странах, как Украина и Казахстан,

-надежд решить проблемы своей территориальной целостности (Грузия, Азербайджан, Таджикистан, в какой-то степени Украина из-за Крыма),

-чрезмерной уязвимости своего экономического и геополитического положения (Армения),

-паузы в действиях Запада, еще не адаптировавшегося к распаду социалистической системы и Советского Союза, не осознавшего собственные цели, интересы и возможности на постсоветском пространстве. Теперь все отчетливее становится тот факт, что потенциал центростремительных тенденций не был использован, не был трансформирован в России в реальные инструменты интеграции в экономической, политической и в военной сферах. И это — несмотря на всю риторику в России и странах СНГ об интеграции и углублении сотрудничества на постсоветском пространстве и даже некоторые внешне эффектные шаги в этом направлении (создание Сообщества России-Беларуси, образование таможенного союза четырех стран в составе России, Белоруссии, Казахстана и Киргизии).

Под прикрытием убаюкивающих разговоров об интеграции Содружество все явственнее превращается в бракоразводную контору, теперь уже не только для Украины и Туркмении, но и для Казахстана, Грузии, Узбекистана, Азербайджана. Такие государства как Армения, Киргизия, Молдова, Таджикистан слабы, изолированы и не в состоянии серьезно повлиять на ту или иную тенденцию в рамках СНГ при явной неопределенности позиции самой России. Неопределенность позиции России при демонстрации публичной бешеной активности как исполнительной, так и законодательной власти (особенно в год выборов: попытка Государственной Думы денонсировать Беловежские соглашения и создание президентами Ельциным и Лукашенко Сообщества России и Беларуси, а также возникновение десятков самых разных координирующих экономических и иных органов с нулевым КПД), объясняется двумя сущностными характеристиками современной политической ситуации в России.

Во-первых, отсутствие продуманной и последовательной стратегии по отношению к СНГ и постсоветскому пространству объясняется отсутствием в России консолидированной власти. Россия оказывается не в состоянии осуществить осмысленные, последовательные усилия для формирования государственной политики в новом зарубежье, и для ее реализации при опоре на значительные политические и общественные силы. Неконсолидированная власть России не обладает для этого необходимыми интеллектуальными, институциональными и материальными ресурсами. Имеющийся ресурс власть сегодня тратит в основном на борьбу за передел советского наследия, мелкие и крупные интриги, выяснение отношений между конкурирующими кланами и группировками. В тот или иной период, начиная с образования СНГ, вспышки интереса к Содружеству у различных групп в российских властных структурах проявлялись настолько, насколько это было связано с эпизодами борьбы за сохранение властных полномочий и захват как можно большего числа материальных ценностей, возможностей, благ.

Во-вторых, внутренний конфликт, кризис власти, сопутствующие распаду СССР экономические и социальные проблемы и неудачные экономические реформы Гайдара поставили перед страной во весь рост вопрос выбора пути развития — сырьевого или индустриального. От этого выбора во многом зависит определение российского курса по отношению к СНГ. В случае превращения России в страну, в основном добывающую энергоносители и другие сырьевые ресурсы для развитых стран Запада, становится очевидным ненужность дальнейшей интеграции России со странами — членами СНГ, так как при этом пути развития их с большим основанием можно считать обузой для России. При сохранении Россией хотя бы части своего промышленного потенциала, науки, наиболее продвинутых отраслей ВПК, очевидно, что появится потребность в восстановлении нарушенных хозяйственных связей, прерванных технологических цепочек. Объединение промышленного, интеллектуального и сырьевого потенциала России если не со всеми, то, по крайней мере, с основными странами-членами СНГ станет насущной необходимостью — с целью восстановления и развития обрабатывающей промышленности и расширения внутреннего рынка сбыта. Но, начиная с реформ Гайдара, и по настоящее время проводимая правительством экономическая политика последовательно превращает Россию в сырьевой придаток экономики Запада.

Таким образом, Россия оказалась в ловушке не только потому, что она не в состоянии выработать и реализовывать осмысленную политику по отношению к странам СНГ и, особенно, стратегию интеграции постсоветского пространства. Для выработки адекватной политики нужна консолидированная власть, власть же не консолидируется, так как путь, по которому развивается экономика, не позволяет упрочиться государственной власти — при твердой власти и сильном государстве возникшие на развалинах СССР сырьевые монополисты и финансово-промышленные группы не смогли бы безнаказанно расхищать финансовые и сырьевые ресурсы страны. Очевидно, что сначала необходимо радикальное изменение пути экономического развития, победа сил, ориентированных на промышленное развитие России над паразитическими, принципиально антигосударственными интересами и обслуживающими их политическими и информационными структурами. Только на этой основе возможна консолидация власти и обретение российским государством своей дееспособности и только после этого нам удастся выработать адекватную внешнюю политику применительно к ближнему и дальнему зарубежью.

Нельзя упустить из виду, что консолидация государства на почве восстановления промышленного потенциала страны неминуемо потребует стягивания значительной части постсоветского пространства в единое поле российского государствостроения. Такая консолидация произойдет, видимо, не только в границах Российской Федерации, но охватит и Белоруссию, Украину, Казахстан или значительные части последних. Не исключено подтягивание к этому ядру и ряда других, непризнанных государственных образований на постсоветском пространстве.

Иначе вслед за наметившимися в настоящее время реальными дезинтеграционными тенденциями в СНГ, когда бывшие советские республики найдут себе отдельные, собственные ниши, за ними неизбежно последуют республики, края и области самой Российской Федерации. Поражение в Чечне федеральной власти дискредитировало Москву и федеральный центр в глазах регионов. Слабость политических и силовых структур Федерации в сочетании с неспособностью мобилизовать финансовые и материальные ресурсы и перераспределять их в интересах осмысленной государственной политики подталкивают к тому, чтобы вслед за Чечней, Татарстаном, Башкирией, другие, республики и регионы России перестали рассчитывать на Москву и учитывать ее мнение при попытках обустроить собственную жизнь. В сложившейся ситуации для российских регионов особенно актуальным становится известное утверждение, что «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Политикам в России следует отдавать себе отчет в том, что интеграция постсоветского пространства вокруг России — это единственная возможность сохранения российского государства от неминуемого распада.

Среди факторов, препятствующих интеграции постсоветского пространства следует особо отметить роль международного сообщества. В постсоветском пространстве Россия все явственнее сталкивается с локальными и глобальными вызовами. По периметру Российской Федерации — на Западе, на Юге и на Востоке — соседи России, воспользовавшись ее нынешней слабостью, возобновили историческое соперничество за влияние в Прибалтике, В Крыму, в Западной Украине и Белоруссии, в Средней Азии и Закавказье. Региональные вызовы со стороны старых соседей-противников являются не столь опасными — с ними Россия справилась бы при восстановлении своего контроля над постсоветским пространством. Реальную опасность представляет глобальный вызов, который все более очевидно бросается России Западом. Этот вызов заключается в том, что на постсоветском пространстве все отчетливее проявляются контуры новых центров силы, которые рассматриваются в качестве сдерживающих факторов — противовесов России на территории бывшего СССР. Окончательное оформление этих опорных точек в лице Украины на Юго-западе, Узбекистана в Средней Азии, Азербайджана в Закавказье, создание оси Ташкент – Баку -Тбилиси — Киев с возможным подключением к ней Алма-Аты окончательно похоронит все надежды России стать центром консолидации постсоветского пространства. При подобном развитии ситуации Россия будет изолирована с Юга и с Запада, вытеснена из всех жизненно важных для нее геополитических зон, отключена от ключевых коммуникационных систем и товаропотоков.

Помимо всех отмеченных субъективных и объективных факторов, не способствующих интеграции постсоветского пространства, следует отметить еще и грубейшую ошибку российских властей в понимании происходящего, самих интеграционных процессов, их приоритетов и последовательности. Эйфория освобождения от коммунизма не только привела к обожествлению «невидимой руки» рынка, обернувшейся катастрофическими результатами для экономики, но и оказала столь же разрушительное воздействие на выработку стратегии интеграции постсоветского пространства. В период образования СНГ на постсоветское пространство, где существовали сверхинтегрированная советская экономическая, языковая, общекультурная, информационная, образовательная системы, была перенесена схема и логика интеграции Европейского Союза. При этом совершенно не был учтен важнейший элемент, который придавал и все еще придает абсолютную уникальность постсоветскому пространству — разделенность русского народа и нахождение огромных осколков русского и русскоязычного населения разбросанными во всех бывших советских республиках (самим фактом своего существования диаспора придает громадный потенциал интеграции в иных формах и в иные сроки чем те, что были реализованы на Западе). Самой большой ошибкой было то, что Россия фактически согласилась с такой логикой интеграции (она и в настоящее время является незыблемой догмой для официальных властей), при которой бывшие советские республики из стадии протогосударственных образований становятся реальными государствами, со всеми необходимыми для этого атрибутами, затем осуществляют интеграцию в экономической сфере, а только вслед за этим идет процесс военной и политической интеграции и создания действительного обновленного союза суверенных и свободных государств. Опыт развития СНГ и постсоветского пространства приводит к однозначному утверждению, что подобная логика развития интеграционных процессов приведет в самом скором будущем к окончательной дискредитации идеи интеграции вообще, так как за этими ожиданиями полным ходом идет процесс образования множества центров силы на пространстве СССР , вытеснение России из многих жизненно важных зон. Не говоря о том, что будучи в экономическом и военнополитическом отношении слабой, Россия будет не в состоянии противостоять устремлениям своих соседей, крупных региональных стран и Запада растащить не только республики бывшего Союза, но и многие богатые ресурсами регионы Российской Федерации.

Именно поэтому, если мы хотим сохранить Россию как государство и ядро постсоветского пространства, следует в конкретном случае, применительно к такому уникальному образованию как СНГ, изменить традиционную западную схему интеграции. Нам придется делать ставку в первую очередь на военнополитическую интеграцию или же даже полное объединение с отдельными странами, к чему подтянется затем процесс экономической интеграции. Наилучшим и наиболее близким примером для стран СНГ является не опыт становления и развития Европейского Сообщества, а, скорее, опыт объединения двух Германий.

Таким образом, следует признать, что Россия за последние пять лет проводила абсолютно непродуманную, неверную политику в постсоветском пространстве из-за ряда субъективных и объективных факторов, все еще определяющих ее внутреннюю и внешнюю политику. Также очевидно, что подобное поведение не может продолжаться дальше, так как и Россия, и СНГ подошли к критической черте. Для сохранения России как государства и СНГ как пространства, на котором вокруг Москвы может формироваться жизнеспособное ядро, потребуется смена курса, окончательный выбор пути развития как внутри страны, так и по отношению к странам СНГ.

Для выбора принципиально новой стратегии России по отношению к интеграции на уровне государственной политики мы должны изменить наши представления о постсоветских государствах. Нынешнее формальное представление (Россия имеет дело с оформившимися, состоявшимися государствами, закончившими процесс своего государствостроения; задача России — обеспечить по периметру новых границ дружеские отношения с новыми субъектами международного права), поддерживаемое многими специалистами по международным отношениям как в России, так и за рубежом, грешит абстрактной схематичностью, является механической попыткой переноса на постсоветское пространство принципов отношений между государствами в других регионах, где субъекты международных отношений взаимодействуют самостоятельно в течение нескольких столетий или, по крайней мере, десятилетий. Ситуация в постсоветском пространстве уникальная и она требует выработки особого подхода ради наиболее эффективной организации постсоветского пространства в интересах России.

Как Россия, так и все остальные страны СНГ, далеки от завершения процесса своего государственного строительства и от нахождения своих ниш в новом миропорядке. Именно поэтому все еще открыты две возможности: или постсоветское пространство превращается во множество центров силы, некоторые из которых (Украина, Узбекистан, Азербайджан) возникают с помощью Запада и соседних крупных региональных держав для сдерживания России (при этом усиливаются тенденции к горизонтальной военно-экономической интеграции этих центров на антироссийской основе. Примером подобного рода может служить создаваемая ось Ташкент – Баку – Тбилиси — Киев, открытая к присоединению и других столиц бывшего СССР). Или же побеждает линия на решительное вовлечение России в процесс государствостроения в бывших республиках СССР с тем, чтобы, используя все экономические, военные, этнодемографические и иные рычаги воздействия, не допустить консолидации государственной власти вокруг сил, имеющих антироссийскую и антиинтеграционистскую ориентацию. Только активные действия (вплоть до дестабилизации внутриполитической ситуации в регионах, где особенно активизировались антироссийские и антиинтеграционистские силы) способны предотвратить процесс медленного, но неотвратимого, при нынешней политике российских властей, ухода этих государств от России и превращения СНГ в фикцию. Возможный прорыв интеграции на российско-белорусском фронте может стать катализатором на пути радикальной смены тенденций — от дезинтеграции к реальной консолидации постсоветского пространства.

В последнее время у России появляется — нет худа без добра — мощный аргумент в случае действительного отделения Чечни от России и признания ее независимости со стороны международного сообщества. Это — выдвижение права нации на самоопределение как приоритета в иерархии принципов международных отношений. Смена приоритетов даст России повод ревизовать всю существующую систему договоренностей по территориальному размежеванию республик после распада СССР, игнорировать применительно к ним принцип территориальной целостности и поставить вопрос о переделе этого пространства на основе права нации на самоопределение.

Мы уверены, однако, что международное сообщество сделает все, чтобы не развязать в этом вопросе руки России. Скорее всего, России придется консолидировать власть на территории РФ, реализуя стратегический курс в отношении СНГ на тех принципиальных основах, которые рассматриваются в данном докладе. Мы осознаем, что на сегодняшний день в России отсутствует дееспособный субъект власти, однако как общее концептуальное видение, которое мы предлагаем, так и конкретные стратегии по отношению к Украине, Белоруссии, Казахстану, Средней Азии, Закавказью, будут востребованы сразу же, как только в нашей стране закончится период хаоса и ожесточенной борьбы кланов во властных структурах и появится, наконец, консолидированная власть и державная воля.

Способна ли Россия к прорыву на белорусском фронте

В создавшихся для России неблагоприятных внутренних и внешних условиях (продвижение НАТО и выдавливание России из Европы; соперничество с Украиной и за Украину; утрата Чечни и начавшийся распад Российской Федерации) объединение с Белоруссией было бы для России достойным выходом из многих политических тупиков, реабилитацией подорванной российской государственности. В отношениях с Беларусью у России нет разделяющих территориальных проблем, как с Украиной, и нет больших национальных, культурно-языковых и религиозных различий, как с Казахстаном, государствами Средней Азии и Закавказья. В экономическом плане Белоруссия представляет для России огромный интерес как в варианте интенсивного, производительного развития российской экономики (Белоруссия — «сборочный цех» бывшего СССР), так и при сохранении нынешнего, сырьевого экономического курса (Белоруссия как альтернативный путь в Европу, на мировые рынки). Союз России с Белоруссией хоронит идею Балтийско-Черноморского санитарного кордона, размыкая его по «белорусскому меридиану» и отодвигает потенциальную военную угрозу от Москвы на определенную маневренную глубину. Наконец, еще раз подчеркнем самое важное: идущее вплоть до объединения сближение с Белоруссией бросает вызов развитию центробежных тенденций в СНГ, меняет картину в отношениях с Украиной и на всем остальном постсоветском пространстве.

Осознание этих обстоятельств всегда стимулировало ответственную часть российской и белорусской элиты к поиску взаимопонимания, нахождению формулы особых отношений. При этом следует заметить, что кроме желания вернуть совместную жизнь, основанного на общенародных чувствах, обе стороны исходили из эгоистических внутренних реалий. Так было осенью 1993 г., когда Правительство России в разгар конфликта с Верховным Советом начало переговоры об объединении денежных систем с Белоруссией. Так было весной 1996 г., когда избирательный штаб одного кандидата в президенты России попробовал отменить Беловежские соглашения, а избирательный штаб другого превзошел учреждением Сообщества с Беларусью на Соборной площади Кремля. И Кебич, и Лукашенко до сих пор выигрывали выборы, голосования и референдумы, неизменно повышая ставку на интеграцию с Россией.

Однако возможности использования темы интеграции во внутренних электоральных целях — без серьезного продвижения в содержании самого процесса, без уплаты обоюдной цены за объединение, — подходят к исчерпанию. Договор о Сообществе России и Беларуси не выполняется: до сих пор не созданы единые управленческие органы энергетической, транспортной и коммуникационной систем. Республика Беларусь, перечислившая в 1996 г. в российский бюджет более 47 млн. долларов США таможенных платежей и получившая из России целых 11,5 тыс. долларов навстречу, расценила как посягательство на суверенитет предложение о директивном управлении таможенной службой в рамках Таможенного союза (так же, как и перспективу передачи России рычагов управления пограничными войсками республики). Не выполняется большая часть из заключенных в 1996 г. межгосударственных и межправительственных двусторонних договоров и соглашений и не ясна судьба еще двух десятков проектов, находящихся в процессе проработки. Россия не может преодолеть синдром «центра», а Беларусь — поступиться суверенитетом даже в части передачи наднациональным органам малой доли своих суверенных прав.

Отсроченный на несколько месяцев ответ Президента России на предложение его белорусского коллеги («идти вплоть до объединения двух стран») насторожил руководство Беларуси как незамаскированный план хозяйственного поглощения страны без предоставления необходимых гарантий ее самостоятельности. Лично А. Г. Лукашенко был оскорблен травлей в российских электронных СМИ, рассеялись иллюзии относительно возможности его скорого выхода на российскую политическую авансцену.

В целом, отношения РФ и Беларуси вступили в определяющую стадию. В первую годовщину создания Сообщества России и Беларуси руководство обеих стран вновь на распутье в поисках общих целей, форм и темпов объединения: есть все основания считать, что без немедленных и мощных политических импульсов интеграционные тенденции будут невостребованы, а сам процесс зайдет в тупик надолго, если не навсегда. Рано или поздно, даже такая неконсолидированная, неопределившаяся власть, как в России, должна ответить на вопрос: хотят ли, могут ли президенты, депутаты, элиты и их государства интегрироваться или нет.

Прежде всего следует признать, что после референдума и конституционного переустройства в Беларуси полураспадающаяся Россия имеет там дело с прошедшей испытание, консолидированной властью. Нынешнее положение А. Г. Лукашенко способствует реализации любых планов интеграции при условии приемлемости их лично для президента Республики Беларусь. Никаких серьезных угроз для него извне или изнутри страны нет и, по крайней мере до осени, не предвидится — значит и соглашаться на всякую интеграцию с Россией он не обязан (экономическое положение Беларуси, как и везде в СНГ, ухудшается, но не такими темпами, чтобы можно было говорить о сформированном потенциале для социального взрыва. Белорусская армия и правоохранительные органы боеготовы и, в отличие от России, не чувствуют себя заброшенными руководством париями общества. Во внешней политике для Беларуси сохраняется, по крайней мере до фактического расширения НАТО на Восток, некоторая возможность маневрирования в субрегионе — в отношениях с Украиной, Польшей и Литвой). Президент Лукашенко убежден, что поощряя обвальную приватизацию, он в скором времени утратит контроль над белорусской экономикой, затем над социальной сферой и политикой, чтобы, в полном соответствии с нашей практикой, оказаться в заложниках у «новых русских» или «новых белорусских» с тройным гражданством. Предварительная политическая договоренность с Президентом Беларуси, снимающая у него тревогу за будущее свое и своего народа, должна быть достигнута без навязывания Беларуси неприемлемого опыта экономических реформ, особенно приватизации, как ультимативного условия российско-белорусской интеграции.

Нет или почти нет такой цены, которую российская элита не должна была бы заплатить за предотвращение распада, спасение целостности России и свое в объединении с Беларусью. Прощение долгов за потребляемые Беларусью энергоресурсы — естественная и невысокая плата за выход в Европу, использование военной инфраструктуры, закрепление роли и влияния русского языка, русской культуры и русских людей в Белоруссии. При этом надо учесть, что на попытку объединения, как на понижение своего суверенного статуса, белорусская номенклатура всегда будет смотреть с подозрением. И демократы, и коммунисты Беларуси всерьез напуганы перспективой интервенции российских чиновников, капиталов и порядков. Для Беларуси неизбежная плата за интеграцию с Россией — испытание в отношениях с Западом, с соседней Украиной, Польшей, Литвой. Если политический класс Беларуси в целом не удастся заинтересовать новой ролью и местом в объединении, единственный выход — подтвердить и упрочить альянс с Президентом и народом Беларуси (развернуть широкое общественное движение в поддержку российско-белорусского объединения, поощрить интерес А. Г. Лукашенко к воссозданию в будущем общего политического пространства России и Беларуси).

Беларусь сейчас могла бы пойти на заключение конфедеративного договора с Россией, переход от аморфного сообщества к союзу двух суверенных государств с общим (вторым) гражданством, таможней, обороной и охраной границ при гарантии в остальном полного самоуправления двух входящих частей. (Статья 79 Конституции РФ и статья 8 Конституции РБ позволяют заключить межгосударственный конфедеративный договор без изменения Конституции в целом). Дальнейшая интеграция союза государств в союзное государство возможна после исчерпания потенциала предшествующего этапа, через референдум и согласованные изменения конституций двух стран. До той поры не следовало бы злоупотреблять референдумами, девальвируя глас народа, саму тему объединения.

В связи с начавшимся процессом продвижения НАТО на Восток, у России есть год-полтора на придание процессу объединения с Белоруссией необратимого характера — до той поры, пока державы НАТО будут дискутировать, продвигать свое влияние, переваривать неофитов в своем составе. До окончания этого периода вряд ли следует ожидать падения Президента А. Г. Лукашенко или полной смены вех у нынешнего руководства Беларуси (переориентация на Запад потребовала бы отказа от основных мобилизационных лозунгов и, в недалекой перспективе, всей системы личной власти Президента). Со стороны наших газет и телевидения было бы важно отказаться от соревнования в оскорблениях нашего белорусского партнера, предоставив Западу возможность самому выполнять заказанную им работу по примерной изоляции Беларуси. Тем скорее станет процесс российско-белорусской интеграции.

Однако, следует учесть, что потерпевшая сокрушительное поражение белорусская оппозиция не сломлена и не может быть сломлена окончательно, так как спекулирует на ухудшающемся положении и опирается на политическую, информационную и материальную помощь извне (значит, сербский и болгарский вариант потенциально не исключены). Сломив внутреннее и внешнее сопротивление расширению НАТО, антироссийские силы на Западе с удвоенной, утроенной энергией примутся воздвигать препятствия объединению Москвы и Минска. Если в течение 1997 г. процесс интеграции с Беларусью не пройдет кульминационной точки, откуда уже нет возврата к исходному, формально независимому друг от друга состоянию, — исторический шанс может быть упущен, президентский режим в Беларуси двинется к своему закату или перерождению, а Россия будет обречена на разбитое корыто нынешней федерации.

Испытание Украиной

«Без Украины Россия не империя», — слова, сказанные Збигневом Бжезинским, к стыду российской политологии, наиболее емко и точно отражают значение Украины для судьбы любой попытки интеграции на постсоветском пространстве. Если Россия будет пытаться превратить СНГ в действительное и дееспособное Содружество, нам не миновать рано или поздно пройти через испытание в отношениях с Украиной. Потому что любая попытка воссоединения или масштабной интеграции, или интеграции хотя бы только с Белоруссией, без Украины, — встречает со стороны Украины крайне нервную реакцию, противодействие. Испытание Украиной неизбежно и это также верно, как то, что любой путь объединения Германии — в прошлом ли, в этом веке, — всегда лежал через Австрию, потому что каждый раз надо было найти место второй германской державы в этом процессе (до тех пор, пока Австрия была державой, авторитетом на общегерманском пространстве). Реализация плана российско-белорусской интеграции, выше нами обсужденного, является к настоящему времени необходимым предварительным условием для принуждения Украины к дружбе. Но ни союз с Белоруссией, ни, тем более, другие варианты продвижения интеграции не гарантируют полного спокойствия России за свою безопасность и целостность, если не удастся предотвратить превращение Украины в бастион против интеграции, альтернативный центр силы на территории бывшего СССР.

Украина сыграла роковую роль в истории распада Советского Союза. Добившись признания своей никогда дотоле не существовавшей независимости в никогда прежде не существовавших, искусственных границах, Украина и при Леониде Первом и при Леониде Втором следует, с небольшими коррективами, в фарватере антироссийской политики. И это неслучайно, не от обиды на мнимое великодержавие России (хотя всякую уступку России, начиная с признания независимости, Украина воспринимает как должное), — это потому, что для выживания и сплочения своего конгломерата, нынешней Украине необходимо сначала консолидировать в противостоянии с Россией украинскую политическую нацию, украинский политический класс. Такая линия приветствуется Западом, спонсирующим Украину и перекупающим задолженность Украины России.

Занятые космосом и неизвестными землями, мы в России не заметили, как к концу самого длинного для нас столетия столкнулись с существованием «терра инкогнита» у себя под боком. До последнего времени Россия как бы не замечала подведения антироссийского фундамента под новую украинскую государственность, продолжая полагаться на прошлое, русских жен украинских руководителей и свою роль донора украинской экономики. Даже тупик на бесконечных двусторонних переговорах (одним из поводов к которым стала перспектива превращения Черноморского флота в неприкаянный броненосец «Потемкин») не пробудил Россию, усыпляемую в делах с Украиной иллюзиями оторванной от жизни оппозиции, проукраинским лобби во властных структурах и безразличием общественного мнения. Вместо переговоров о содержании и условиях стратегического партнерства, статусе русского языка, положении русских как одной из государствообразующих наций на всей Украине или хотя бы в Крыму, вместо обсуждения темы двойного, «спящего» или общего второго гражданства, мы дали завести переговоры на мелководье раздела черноморских кораблей (упаси нас Бог недооценивать работу Государственной делегации: когда на ее стороне бывала настоящая, последовательная политическая воля, пусть не наша, она добилась соглашения о выводе ядерного оружия с Украины). Но две с лишним сотни соглашений, заключенных между нами за последние пять лет, оказываются лишними в стратегии дальнейшего развития Украины. А экономический детерминизм посткоммунистической России сыграл с ней злую шутку, превратив ее как главного кредитора и нефтегазоэкспортера в заложника Украины — захочет не заплатит, захочет не пропустит (и не платит, и не пропускает).

Испытание Украиной — это испытание России на способность понимать происходящее, знать, объединять, поддерживать свои силы и из любого положения, как герой Жюля Верна, неуклонно двигаться к полюсу, к своей цели.

Эта цель — исключение в настоящем и будущем угрозы превращения Украины в плацдарм интриг против России — лучше достигается межгосударственным союзом, подтверждающим общность судеб народов Украины и России. Необходимым было бы, как и в Сообществе России и Беларуси, заключение межгосударственного договора об объединении таможенных, пограничных, военных усилий, установление второго или двойного гражданства, согласование внешнеполитических стратегий. Ради такого союза, ради прочной гарантии того, что гражданам обоих государств будет одинаково комфортно в Киеве, Москве или Севастополе можно превозмочь обиды, признать границы, взаимно учесть интересы. Но достичь завтра или послезавтра настоящего союза с Украиной можно только утвердившись сегодня в понимании нескольких простых истин.

Во-первых, надо убедить украинскую элиту, что она, как это есть на самом деле, более заинтересована в таком союзе, чем кажется заинтересованной Россия. Ведь заключение российско-белорусского таможенного союза, с одной стороны, и будущий выход НАТО на границу с Украиной – с другой, вновь с неизбежностью ставят вопрос самоопределения не только перед правящей Украиной, но, что гораздо хлопотнее, перед миллионами ее избирателей на Востоке (экономическое положение Украины еще долго будет не таково, чтобы можно было пренебречь возможностью многих и многих ее граждан искать прожиточного минимума в Россия. А с установлением полнопрофильной границы с Россией и Белоруссией волосы трудовой и торговой миграции начнут расти внутрь). Украина как неисторическое образование, гораздо более делима, чем оказался делим Советский Союз — наследник многовековой российской империи. Если бы на западной Украине на самом деле не знали, из каких разных частей состоит нынешняя Украина, Черновил не открестился бы сейчас от лозунга ее федерализации, который он выдвинул в надежде на раскол в советские годы. До тех пор, пока украинская старшина и входновляющее ее западно-украинское украинство» не придут к выводу, что играя с Россией, они рискуют целостностью Украины, — до тех пор они будут насильно продолжать эксперимент по выращиванию антирусской политической нации, объявлять вещание на русском языке таким же государственным преступлением, как пропаганду порнографии и насилия.

Во-вторых, следует признать, что без жесткой терапии и горького лекарства российско-украинские отношения не выздоровят. Новая Конституция Украины, предлагающая «гражданам всех национальностей» признать нынешнее государственное устройство «на основе осуществленного украинской нацией права на самоопределение», снимает с 12 миллионов русских ответственность за судьбу этой государственности, делая их статистами не своего самоопределения. Коль о русском языке и русских людях не думает власть Украины, о них должна вспомнить Россия. Вопрос о заключении федеративного договора между Украиной и Крымом — как гарантии для русского большинства в Крыму — должен быть поднят как условие подтверждения границ Украины в готовящемся договоре о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между нашими странами, а спор о принадлежности Севастополя признан отдельной проблемой в переговорах (российская делегация должна исходить из того, что в настоящее время Севастополь — де юре — российский город, который, де факто, управляется властями Украины. Правительству Российской Федерации необходимо не затягивать, а форсировать установление реальной границы с Украиной, предварив эту работу заявлением о выделении проблемы Крыма и Севастополя в отдельное рассмотрение). Мы не исключаем и других шагов: отказа Украине в прямых и косвенных кредитах; требования ускоренного погашения украинского долга; перевода всех бартерных операций с Украиной на денежную основу; жестких ограничений демпинга украинской рабочей силы в Россию; установления режима неблагоприятствования Украине в использовании российской инфраструктуры для осуществления внешнеэкономических связей с другими странами СНГ, Азиатско-Тихоокеанского региона; постепенного установления экономической блокады Украины по образцу США — Куба. В конечном счете, следует понимать, что хотя распад Украины — проблемный для России вариант, но лучше способствовать ему, чем терпеть постоянный вызов Украины и эрозию наших усилий в ближнем зарубежье (многих сегодняшних проблем могло бы не быть, если бы в свое время Россия не сотрудничала с киевскими властями в попытке удержать Западную Украину, а помогла ее выделению в самостоятельное государственное образование). Во всяком случае, федеративное (земельное) устройство Украины – единственная прочная, вневременная гарантия ее подлинной дружбы, сотрудничества и партнерства с федеративной Россией.

Наконец, в общенациональных интересах установление строжайшей дисциплины в ведении отношении с Украиной, исключающей партийную и ведомственную конъюнктуру. Реализация жесткого курса на переговорах с Украиной требует от руководства России осторожных, но бескомпромиссных мер по ограничению беспрецедентного влияния проукраинского лобби в структурах власти Российской Федерации (это влияние, еще в прошлые годы формируясь за счет накопления нерастворимого осадка «национальных кадров» в бывших союзных, ныне российских ведомствах, приобрело совершенно небывалую силу в период приватизации, раздачи квот, лицензий при переходе к рынку).

Надо иметь в виду, что парламентские (в 1998 г.) и президентские (в 1999 г.) выборы на Украине приближаются, а значит эмиссары основных кандидатов и политических сил уже собрались в Москву в попытке произвести впечатление на избирателей Востока и Юга Украины. До сих пор большинство на Украине упорно голосовало за идею союза с Россией и за кандидатов, публично выражающих такие идеи (за Кравчука против Черновила, за Кучму против Кравчука). Нет сомнений, что все основные кандидаты в президенты (Кучма, Марчук, Лазаренко, Мороз) вновь попробуют заручиться поддержкой русского и русскоязычного населения Украины. Однако, как нам кажется, не следует вновь наступать на те же грабли, определяя одного из соискателей как пророссийского кандидата и оказывая ему помощь (по мнению Киевского центра политических исследований и конфликтологии, среди 50 наиболее влиятельных политиков Украины нет ни одного, кто был бы сторонником реальной российско-украинской интеграции). Наиболее сильным из всех возможных сценариев поведения России во внутриукраинских делах, в условиях, когда нет влиятельных лидеров «русской идеи», могла бы быть попытка объединения пророссийских сил на почве отказа от участия в «чужих» выборах. Вероятно впервые с 1991 г. это дало бы победу явному кандидату Запада Украины. Тем больше было бы оснований считать такую победу пирровой — предтечей серьезного внутреннего конфликта, обособления Востока и Юга Украины, по крайней мере Крыма.

Без проверки на прочность нашей воли, без принуждения к дружбе, — мы не в состоянии достичь союза со старшиной, правящей бал в украинском государстве. Вся наша политика в отношении Украины должна носит гласный, открытый характер, и быть направлена на то, чтобы на самой Украине объяснить и поставить все на свои места. Хотим мира с Украиной — должны провести нашу внешнюю политику через испытание. Боимся испытаний — все равно, как в Мюнхене, мир не убережем, убьем его предательством своих людей, своих позиций в Севастополе, Крыму, на Украине в целом.

Новые независимые государства Средней Азии: «угроза с юга» — вызов и ответ

Новые независимые государства Среднеазиатского региона, получив в 1991 г. суверенитет, с разными результатами, но одинаково целеустремленно стремятся укрепить свою независимость. До сих пор ни одна из «новонезависимых» стран региона не сдала экзамена на экономическую и социально-политическую зрелость. Учитывая это и исходя из собственного понимания национальных интересов, властные элиты тюркских государств Средней Азии последовательно придерживаются ряда принципиальных установок. Среди них выделяется дистанцирование от России, воспринимаемой как имперский императив постсоветского пространства и поиск нового донора в лице этнически, исторически и культурно близкой Турции и, отчасти, всего «Мира Ислама».

В первую очередь следует признать не отвечающим национальным интересам России существование в Среднеазиатских республиках блоков любой направленности. Уже существующее объединение Казахстана, Узбекистана и Киргизии (Центральноазиатский союз — ЦАС, созданный летом 1994 г.) строится, в значительной мере, на основе антироссийской интеграции (или интеграции потенциально опасной для РФ).

Официальные цели ЦАС — экономическое сотрудничество для выживания в постсоветской Азии и единая оборонная политика в связи с угрожающими импульсами, исходящими с Юга.

Дела с созданием Единого Экономического Пространства Среднеазиатских республик пока обстоят неутешительно. Несмотря на большое количество подписанных документов в экономической области Центральноазиатский Союз пока остается «клубом объединившихся нищих», каждый из которых «тянет одеяло на себя», не учитывая интересов партнеров. Вне рамок ЦАС экономическая интеграция азиатских республик также движется медленно, исходя из на двусторонних межгосударственных договоренностей.

Тем не менее экономическое (и иное) влияние России в регионе неуклонно сокращается. Интеграция внутри ЦАС подрывает интересы российской экономики в регионе, а курс на подчинение экономик постсоветских государств развитым странам Запада и Юга не оставляет места для России.

Поэтому России, используя весь потенциал своего влияния, следует сконцентрироваться на расшатывании складывающегося блока (ЦАС), его расколе и усиления внутрирегионального соперничества. Взаимное недоверие, порожденное стремлением Н.Назарбаева и И.Каримова к лидерству в Среднеазиатских республиках, не раз ставило под вопрос существование Центральноазиатского союза. Игра на личных амбициях этих лидеров способна реально изменить всю политическую карту региона.

Построение оборонного пространства в рамках ЦАС затруднено. Казахстан, Узбекистан и, особенно, Киргизия не располагают ни боеспособными ВС, ни самостоятельными ВПК и, главное, в силу объективных причин (малочисленность населения при большой площади возможного ТВД, углубляющийся системный кризи внутрирегиональные противоречия и пр.) не способны защитить себя в условиях возможного обострения отношений в регионе и в случае военного конфликта. Крупнейшая и наиболее оснащенная боевой техникой и вооружениями казахстанская армия численно не в состоянии прикрыть даже собственные границы, не говоря уже о всей территории и важнейших объектах инфраструктуры. В условиях скоротечности современных боевых действий при столкновении с сильным противником (Китай, Россия, региональные»гиганты Юга») ей грозит разгром в считанные дни, возможно до проведения мобилизации. То же относится и к другим азиатским армиям.

Попытки создать на базе Центральноазиатского Союза, вне рамок СНГ, внутрирегиональную систему коллективной безопасности, пока принесли мало реальных результатов.

Совместное участие в коллективных миротворческих силах в Таджикистане четырех государств СНГ показало, что без России ни о каком сохранении стабильности в этом регионе не может идти речи. Несмотря на заявления Совета безопасности Казахстана о слабости талибов, их военные успехи произвели большое впечатление на общественное мнение республики, вызвав обеспокоенность состоянием национальной безкпасности.

России самым пристальным образом стоит рассмотреть собственное военное присутствие в Таджикистане. Довольно распространенная «теория домино» (распад Таджикистана вызывает цепную реакцию во всех Среднеазиатских республиках вплоть до границ России), конечно, заслуживает внимания. Но она не учитывает многих серьезных обстоятельств: этно-цивилизация традиционного ислама Среднего Востока, основанная на родо-племенном делении и обычном праве, живет по иным законам, чем вестернизированные, светские, ориентированные на материальные ценности политические режимы и общества постсоветской Азии. Все разговоры о талибах “у Омска и Новосибирска» грешат простым незнанием культурно-географического ландшафта Средней Азии с ее громадными пустынями, полупустынями и степями. И Афганистан, и Таджикистан, и Чечня доказали, что для ведения партизанской борьбы традиционное общество нуждается в горных ландшафтах, которые в Средней Азии ограничиваются Таджикистаном, Киргизией и крайним югом Казахстана.

Безусловно, что сейчас правомерно задаться вопросом о заинтересованности РФ в поддержке стабильности на далеких южных рубежах бывшего СССР. Пока «минусов» в Таджикистане Россия имеет гораздо больше, чем «плюсов». Страна несет тяжелое материальное бремя и людские потери, защищая стабильность политических режимов, даже не скрывающих своей неприязни к России. В этих условиях заслуживает рассмотрения такой острый, но возможный в самом крайнем случае шаг, как выход (или угроза выхода) России из КМС в Таджикистане.

Внутри региона, в случае вывода российских войск, ситуация резко обострится. Распад Таджикистана станет свершившимся фактом. Такое развитие событий не устраивает ни одно государство Средней Азии, поскольку грозит им крахом. Менее всего в этом окажутся заинтересованы Казахстан, Киргизия и, особенно, Узбекистан (взрывоопасная, фундаменталистски ориентированная и демографически перенапряженная Ферганская долина становится линией границы, зоной нестабильности с уже сформировавшейся инфраструктурой партизанской войны). Режимы Каримова, Назарбаева и Акаева окажутся на грани политической смерти.

Пожалуй, наиболее жестким шагом России, вслед за выводом наших войск из Таджикистана, может стать выдвижение нами собственных и поощрение чужих или взаимных территориальных претензий Среднеазиатских республик (общеизвестно, что существующие сегодня границы проведены произвольно и ни в коей мере не отвечают историческим ареалам расселения «коренных» народов, подавляющее большинство которых к тому же не имеет опыта государственности).

Используя угрозу вывода войск и территориальных претензий, Россия может добиться от стран Средней Азии больших уступок, а возможно и полного изменения «политического лица» региона на более отвечающее нашим национальным интересам. Но не следует забывать о том, что мы можем столкнуться и с рядом совершенно неуправляемых процессов — громадным и неконтролируемым миграционным выбросом (опыт таджикского исхода, только в еще больших масштабах), а также простым исчезновением тех, с кем можно будет договариваться о смене вех в Среднеазиатских республиках.

В целом, стратегия России, при которой Назарбаев, Каримов и Акаев были бы заинтересованы в российском присутствии в Среднеазиатских республиках, может базироваться на действиях:

1. сравнительно мягких (превентивные шаги, направленные на медленное изменение политических ориентаций властных элит)

2. жестких (кардинальная смена политических ориентаций элит при прямой угрозе потери управляемости страной)

3. сверхжестких (развал существующих политических режимов и, возможно, государств как суверенных единиц).

Экономическая составляющая воздействий России на новообразованные страны Азии должна сочетать в себе элементы политики «кнута» (регулирование или угроза регулирования сырьевого экспорта этих государств, а также жесткие условия реструктуризации их внешних долгов России) и «пряника» (военная, экономическая и финансовая помощь в виде кредитов, поставок, заказов, льготы, пр.). В качестве наиболее действенных, крайних мер можно рассматривать выход или угрозу выхода России из Таможенного Союза, пересмотр некоторых ранее достигнутых договоренностей в экономической сфере. Зависимость Средней Азии от российской транспортной инфраструктуры делает новые государства региона весьма уязвимыми для призрака экономической блокады — в первую очередь продовольственной и энергетической.

Вполне приемлемым для игры на противоречиях Среднеазиатских элит явилась бы активизация информационного воздействия на страны региона (увеличение вещания, выпуска литературы, расширение культурного обмена и др.). Объяснение этой необходимости — в сегодняшних условиях существования в Средней Азии русской нации и русской культуры, которые стремятся к преодолению своей разделенности и изоляции от России. Мы обязаны поддержать не только наших соотечественников, не по своей воле оказавшихся за пределами России, но и — шире — весь феномен русскоязычного мира Средней Азии. Для помощи русским и русскоязычным движениям (особенно казачеству, как наиболее радикальной и отмобилизованной части русских за рубежом), а также ориентированным на Россию оппозиционным силам в Средней Азии нужно задействовать лоббистский потенциал государственных и частных структур РФ. В кампании по соблюдению основных свобод и прав человека в новых государствах необходимо участие официальных лиц России на максимально высоком уровне.

Учитывая то, что система новообразованных стран Азии настолько неустойчива и взаимозависима, что, например, распад Казахстана или Таджикистана развалит и Узбекистан, необходимо постоянное давление в целях постепенной переориентации политических режимов Средней Азии на Россию как главный и единственный центр силы постсоветского пространства. Не подлежит сомнению, что в настоящее время наиболее влиятельны в регионе Узбекистан и Казахстан. Именно Ташкент проводит наиболее антироссийскую политику, солидаризируясь с Азербайджаном, Украиной и Грузией в создании альтернативных российскому транспортных коридоров на Запад (ТРАСЕКА, трубопроводы), активизируя двух- и многостороннее военно-политическое сотрудничество со странами НАТО. Но наиболее уязвим для российского влияния Казахстан.

Россия должна внимательно отслеживать любые тенденции политической, социальной и экономической сферах Узбекистана и Казахстана. Недопустимо, обладая потенциалом большого внутриполитического влияния на эти республики, не использовать поводы для укрепления в этих странах позиций России, собственного русского и русскоязычного населения (наиболее ярким примером неправительного поведения российских властей в недалеком прошлом является подчеркнутое невмешательство в несколько подряд проведенных конституционных переворотов в Узбекистане и Казахстане. Российское руководство могло бы настоять, по крайней мере, на вынесение вопроса о статусе русского языка в ходе недавних конституционных референдумов в Казахстане. Тем самым русские и русскоязычные общественно-политические организации Казахстана получили бы сигнал из Москвы о внимании к их требованиям. Однако Правительство РФ прошло мимо этой возможности).

Разумно используя еще имеющийся у РФ большой арсенал рычагов давления на независимые государства Средней Азии, можно и нужно переломить складывающуюся сейчас ситуацию, при которой влияние России на этом пространстве уменьшается год от года. Пора дать понять Среднеазиатским элитам, что мы не дадим им укреплять независимость своих государств, ничего не отдавая взамен используемых российских средств, ресурсов и войск.

Решение в Закавказье: антироссийская ось или подконтрольная дуга нестабильности

С конца 1994 года для российской дипломатии появилась новая головная боль, так как ситуация в регионе радикально изменилась. 20 сентября 1994 года был подписан первый суперпроект о добыче каспийской нефти с участием западных компаний с примерной суммой капиталловложений — 7,5 млрд.долларов. Главным координатором проекта выступил контролируемый американо-английским капиталом Азербайджанский международный операционный консорциум (АМОК). За первым контрактом века последовали другие, также с преимущественным участием западных нефтяных компаний.

Таким образом, к этому времени российская дипломатия потерпела тройное поражение. Во-первых, не удалось добиться укрепления ориентированных на Россию политических сил в Азербайджане. Ставка на Алиева оказалась ошибочной (вообще ставка на бывших членов Политбюро пока что приносит российскому МИДу одни огорчения. Хоть и не самые способные люди занимали в советские годы высшие ступени партийно-государственной власти, однако они реально оказались более искушенными в премудростях захвата и удержания власти. Именно в Закавказье, в двух ключевых республиках — в Азербайджане и Грузии — высшие чиновники бывшей советской партийной иерархии легко переигрывают в отношениях с Россией политических игроков из второго и третьего эшелона советской номенклатуры, прорвавшихся сегодня в первые ряды российской политики). Во-вторых, несмотря на все еще продолжающиеся усилия МИД России поставить под сомнение юридическую значимость заключенных контрактов, ссылаясь на неясность правового режима Каспийского моря, участие российской нефтяной компании «Лукойл» в этих суперпроектах фактически дезавуирует официальную позицию России по вопросу о статусе Каспийского моря. В-третьих, не удалось предотвратить реальный приход мощнейших западных компаний в Азербайджан с большими деньгами, что естественно будет способствовать ослаблению роли и влияния России в регионе.

Затем последовали и другие столь же драматические поражения России в регионе. Россия в долгосрочном плане проиграла борьбу за трубопроводы. Хотя она все еще располагает контрольным пакетом акций в Каспийском трубопроводном консорциуме (КТК), однако усилиями западных компаний и при активном участии Азербайджана, Грузии и Турции было принято решение о прокладке южной ветки трубопровода в обход России: то ли Баку-Поти, то ли Баку-Джейхан. АМОК с конца 1995 г. явно отдает предпочтение поставкам нефти через южную ветку (первой ласточкой стала перевозка в сентябре 1996 г. 20 тыс. тонн тенгизской нефти железнодорожным транспортом до Батуми).

Таким образом, сложилась совершенно иная ситуация для России в контексте реализации каспийских нефтяных «суперпроектов» (и не только в Закавказье). Нефтяной контракт (добыча и транспортировка) в состоянии на деньги иностранных инвесторов объединить большинство стран Средней Азии и Закавказья на антироссийской основе. Для западных геостратегов сложившаяся ситуация выходит далеко за пределы чисто нефтяной сделки. Впервые создается реальная возможность воспользоваться слабостью России, чтобы: а) экономически укрепиться в этих геополитически очень чувствительных для России зонах, б) способствовать горизонтальной консолидации государств Центральной Азии и Закавказья вокруг новых коммуникационных артерий ориентированных друг на друга, лишив Россию контроля над товаропотоками, в) через инвестиции способствовать укреплению хрупкой государственности бывших советских республик, г) создать мощный экономический и военно-политический союз в качестве противовеса России и, в результате всего этого, на многие десятилетия, а возможно, и столетия, вытеснить Россию из Закавказья и Центральной Азии. Поражение в Чеченской войне, прямое и активное вовлечение Азербайджана и Турции на стороне Чечни и массированная поддержка западными странами чеченских сепаратистов стали звеньями в реализации данной стратегии. Созданная в результате этого поражения психологическая атмосфера, наложенная на безрадостное состояние экономики и развал армии дают определенный временной простор для реализации данной стратегии странами Запада и некоторыми бывшими республиками Союза.

Чтобы препятствовать подобному развитию событий следует рассмотреть имеющиеся у России возможности, ресурсы для противодействия.

Как уже отмечалось выше, бывшие республики Средней Азии и Закавказья находятся в стадии государствостроения. Многие имеют серьезные межэтнические, межклановые и межрегиональные противоречия. Степень уязвимости Средней Азии и Казахстана и факторы дисциплинирующего воздействия на них со стороны России уже изложены. Остановимся здесь лишь на слабостях Грузии и Азербайджана, как ключевых звеньев антироссийской оси Ташкент-Баку-Тбилиси-Киев.

Специалисты помнят, что Азербайджан и Грузия вошли в СНГ после серьезных неудач в своем становлении, тяжелых военных поражений и территориальных потерь. С тех пор они старались использовать связи в СНГ, и в первую очередь Россию, для решения своих проблем по восстановлению территориальной целостности. Грузия и Азербайджан попытались выработать по отношению к России такую внешнеполитическую стратегию, согласно которой с одной стороны вынудить Россию помочь им с восстановлением территориальной целостности, а с другой, использовать международные политические институты и общественность, чтобы компенсировать влияние России и гарантировать свою независимость от нее. Одновременно эти страны использовали свое вхождение в СНГ, чтобы не дать России повода для более активных действий по недопущению консолидации этих государств на антироссийской основе. Нейтрализуя активность России в регионе, они всячески поощряли процесс интернационализации межэтнических конфликтов, что вело к уменьшению посреднической роли России (политика Азербайджана в минской группе по Карабахскому урегулированию, попытки Грузии привлечь ООН и НАТО к абхазскому урегулированию). Реализация каспийских суперпроектов с привлечением иностранных капиталов, помогла этим странам обеспечить более активную поддержку со стороны Запада в решении своих проблем в военно-политической сфере.

Алиев и Шеварднадзе пока что успешно проводят свою линию, умело переигрывая российскую дипломатию, которая на закавказском направлении в течении последних лет, и особенно после начала чеченской войны, полностью потеряла как инициативу, так и ориентиры. На многих направлениях, координируя свои усилия с Турцией и ведущими западными странами Грузия и Азербайджан, добились ощутимых результатов (консолидация режимов, нефтяные суперпроекты, решение о транспортировке нефти через Грузию, использование российской дипломатии для давления на Армению, Карабах, Абхазию, Южную Осетию).

С недавних пор заинтересованные круги из этих стран пытаются создать в Москве совершенно ложные представления об интересах России в регионе. В многочисленных публикациях ставится вопрос об окончательном уходе России из Закавказья с эвакуацией российских военных баз с территории Армении. При этом отмечается, что хорошие отношения с Грузией и Азербайджаном на долгосрочной основе Россия может установить, только лишь идя на усиление своего давления на Карабах и Армению, на Абхазию, способствуя Азербайджану и Грузии в восстановлении своей территориальной целостности.

Таким образом, нынешняя российская политика в Закавказье подошла к критической черте. Перед Россией стоит дилемма: либо принять логику Шеварднадзе, Алиева, Турции и Запада, озвученную за последние годы российскими масс-медиа, поверхностными политиками вроде Тулеева и Рохлина и уйти безвозвратно из Закавказья, а в дальнейшем и из Северного Кавказа (вслед за Чечней Москва в самое ближайшее время рискует потерять Ингушетию и Дагестан. «А далее, — как говорил сатирик, — со всеми остановками»), или же, наконец, использовать имеющиеся возможности, чтобы сохранить свое присутствие и влияние в этом регионе.

При выборе второго варианта России придется активно способствовать ослаблению позиции антироссийски настроенных сил в Азербайджане и Грузии и одновременно демонстративно усилить свое экономическое и военно-политическое присутствие в Армении, пока Запад и соседние с Арменией страны не нашли средств для переориентации Армении на страны Запада (спекуляции вокруг послевыборных внутриполитических проблем в Армении показывают, что такой поиск начался). Следует незамедлительно снять блокаду с Абхазии (это важно еще и во внутриполитических целях: нужно найти стимулы к недопущению объединения российского Северного Кавказа на прочеченских основаниях. Учитывая, что чеченское руководство уже пришло к необходимости особых отношений с Грузией — единственным внешним пограничьем Чечни — снятие блокады с Абхазии, а затем меры по ее экономическому возрождению позволят объединить весь невайнахский Северный Кавказ вокруг целей российской политики, за счет Грузии), содействовать укреплению связей между Северной и Южной Осетией, стимулировать сепаратистские тенденции в Аджарии. Помимо этого возможно дать понять Армении, что в случае продолжения Грузией антироссийской линии, Армения сможет де факто присоединить Ахалкалакский и Ахалцихинский районы к Армении, пробить в дальнейшем коридор, обеспечивающий прямые комуникации Армении с Россией. Угроза столь серьезной дестабилизации Грузии, подкрепленная демонстрацией решимости России идти до конца по этому пути, стала бы серьезным отрезвляющим фактором для нынешнего грузинского руководства.

Что касается противодействия усилиям Азербайджана вытеснить Россию из региона, то следует и здесь более эффективно использовать имеющиеся у Москвы ресурсы. Во-первых, нужно поддерживать военное превосходство армянской армии над азербайджанской. Во-вторых, стимулировать процесс объединения разделенного лезгинского народа, что сразу же создаст новую ситуацию на севере Азербайджана и в Дагестане, переживающем после выборов в Чечне сложные времена. Подтолкнуть федерализацию Азербайджана. И, наконец, актуализировать проблему Талышской автономии. Все эти факторы в совокупности должны быть направлены на создание такой ситуации, при которой риск капиталовложений в добычу и транспортировку нефти был бы нестерпимо высоким.

Кроме Армении в качестве союзника России в регионе мог бы выступить и Иран, который хотя и имеет свои собственные интересы, но в силу внутренних, межэтнических проблем и международной изоляции может ограничить себя ролью стратегического партнера России.

Подводя итоги, можно констатировать, что в настоящее время только перспектива дестабилизации в Грузии и Азербайджане в состоянии предотвратить консолидацию государственной власти в этих республиках на антироссийской основе. Только тогда можно заблокировать приход больших денег в регион. И только в этом случае можно предотвратить окончательное вытеснение России из Закавказья и нарушение сложившегося равновесия в этой части земного шара.

Заключение. Некоторые выводы

«Россия сосредотачивается», — утверждал в своем циркуляре канцлер Горчаков после жестокого поражения в Крымской войне. Российская Федерация не может, не способна сосредоточиться в границах, определенных ей в удел, после еще более жестокого поражения в мирное послевоенное время. Если, конечно, она не придет к однозначному выводу из переживаемого ей кризиса самоидентификации: Россия — это для русских, а не для всех, кто в ней живет (строительство этнократических государств везде на границах России, за исключением Белоруссии, подталкивает именно к этому выводу). Однако победа тезиса «Россия для русских» означала бы поражение основной, державной и наднациональной идеи, на базе которой в течение тысячи лет организовывалось евразийское пространство. Новое, ближнее для России зарубежье — не просто сфера ее влияния, это арена борьбы за выживание и консолидацию России на основе многовекового опыта такой консолидации.

Первая и главная дилемма в том, что новое зарубежье или гарантирует территориальную целостность нынешней России, поддерживает ее системой союзов, сдержек и противовесов — или является фактором, дезинтегрирующим Россию. Не только и не столько от Чечни, сколько от будущего наших взаимоотношений с основными соседями, Белоруссией, Украиной и Казахстаном, Китаем зависит судьба Российской Федерации.

Вторая, не менее глубокая проблема России: мы — русские, русскоязычные — разделенный народ (17 процентов одних только русских находится в ближнем зарубежье, за пределами Российской Федерации). Проблема диаспоры не имеет окончательного решения в рамках одного государственного образования, Российской Федерации, потому что решить эту проблему полностью — это объединить русский народ. Проблема диаспоры существует и будет постоянно корректировать все наши усилия, потому что сегодня судьба этнороссиян на Украине, в Казахстане и др. — или ассимилироваться политически, а затем и культурно, языково и т.д., или быть вытесненными в Россию, которая не может их принять и обустроить.

Следовательно, любое министерство иностранных дел России должно трудиться над разрушением любых попыток создания многоцентрия или двоецентрия на постсоветском пространстве. И значит любое Правительство, МИД РФ должны иметь в виду как фактор в ближнем зарубежье наличие огромной российской диаспоры, от которой уехало государство. Российскому руководству следует недвусмысленно дать понять всем своим партнерам-соперникам вблизи и вдали, что Россия скорее поощрит широкий передел всего постсоветского пространства, используя для этого все возможности, политизацию своей диаспоры, чем допустит образование множества центров силы на антироссийской основе, с вытеснением России из нового зарубежья.

Пять проблем, которые мы обсудили, будут на будущее определять нашу внешнюю политику в ближнем зарубежье, исходя из факта разделенности русского народа и важности ближнего зарубежья как ахиллесовой пяты нашей безопасности: прорыв в объединении с Белоруссией, принуждение Украины к дружбе,  Каспийское нефтяное искушение,  угроза взрыва в Казахстане и Средней Азии, а также поиск системы союзов и противовесов на Дальнем Востоке, чтобы гарантировать государственную общность европейской части России с ее азиатской частью (последняя проблема — предмет особого разговора).

На фоне этих проблем судьба несовершенного, задуманного бракоразводным механизма под названием Содружество Независимых Государств  является подробностью,  хотя и символической.  Сам факт подписания около 800 документов в рамках Содружества очень двусмысленен. Ясно, особенно после саммита ОБСЕ в Лиссабоне, что подписание этих документов не ликвидирует разобщенности политических и  военных  усилий  и  устремлений стран СНГ. Однако, при наличии с российской стороны определенной политической воли,  СНГ вправе продолжить свое существование как  «круглый стол» бывшей советской историко-культурной общности, как механизм посредничества и как трибуна — поле для инициатив интеграции.  Критически важной  для  СНГ  является судьба его наднациональных органов.  До тех пор, пока работа в наднациональном органе не станет более престижной и влиятельной, чем в национальном, не будет сделано ничего существенного для того,  чтобы решения в рамках СНГ стали дееспособными.

Мы исходим из необходимости и естественности доминантной роли России в наднациональных органах СНГ.  Иначе зачем России настаивать на их создании?  Однако до сих пор мы сталкиваемся с недостаточным выражением российских интересов в практике деятельности межгосударственных органов СНГ — из-за растраты Россией своих сил на обеспечение формального председательства.  Вместо того, чтобы формулировать и проводить свою линию, Россия растворяет себя в кадровых компромиссах и бумажных согласованиях в органах СНГ — таково следствие принципа «одна страна —  один  голос». Скорее не Россия проводит свою линию через своих сотрудников в аппарате СНГ,  а страны СНГ реализуют свои интересы в России через наших сотрудников.  Впору настаивать на обязательном разделении лиц,  отвечающих за выработку политики России в Правительстве РФ и работающих от ее имени в межгосударственных органах СНГ.

Нам кажется,  что в настоящее время,  когда Россия и ее Президент не вполне оправились от болезни,  у нас нет другого  способа  удержать свое  влияние в органах СНГ,  а само СНГ от развала,  кроме как вызвав превентивный кризис в вопросе об избрании нового  Председателя  Совета Глав  Государств Содружества (Б. Н. Ельцин мог бы сам отказаться от очередного продления своих полномочий.  Страны СНГ, по нашему мнению, пока не готовы отказаться от СНГ полностью.  Мы не верим,  что  противоречия между другими участниками СНГ приведут к избранию другого, или по крайней мере,  враждебного России Председателя.  Однако Россия воспользовалась бы  своим отказом от формального председательства,  чтобы вытребовать у некоторых стран конкретные уступки в конкретных вопросах повестки, вместо того, чтобы уступать самой).

Другой вывод, к которому подталкивает размышление о политике России в области интеграции, — невозможность далее относиться к ней как к импровизации,  вести  ее  с  закрытыми  глазами.  Отсутствие реального представления о происходящем в странах СНГ, неверное истолкование фактов, оценка сил и возможностей уже привели к тяжелым ошибкам. Без объединения научных усилий, широкого финансирования исследований по проблемам диаспоры и интеграции,  использования их затем для целей политики, жизненно важные вопросы продолжат трактоваться вкривь  и  вкось  и порождать новые ошибки.

Возможно, проведенный нами анализ внутренних тенденций  СНГ покажется чересчур апокалиптичным в отношении России,  а рецепты их преодоления — излишне конфликтными.  Мы были бы только рады, если бы это было так. Однако успокоить — значило бы пойти против реальности. Простые истины не привлекают слабых, потому что не оставляют места для самооправдания. Мы хотим видеть Россию сильной.