Худой мир вместо доброй ссоры?

Политик Константин Затулин — о проблемах и сложностях депутатской страды в Севастополе

Завтра, 9 октября, новоизбранные депутаты Крыма и Севастополя решат, кому быть во главе этих возвращенных в Россию земель. Голосование по трем предложенным президентом РФ кандидатурам в Симферополе не предвещает какой-либо интриги: исполняющий обязанности главы Республики Крым Сергей Аксенов, безусловно, будет поддержан депутатами, подавляющее большинство которых, как и он, состоят в партии «Единая Россия».

В Севастополе вопрос о власти, очень может быть, останется вопросом, даже если исполняющий обязанности губернатора города-героя Сергей Меняйло утвердится в должности. В этом, как и во многом другом, заслуга Алексея Чалого, первого номера в местном списке «Единой России», уже не первый месяц борющегося против второго номера — предложенного им в губернаторы вице-адмирала Меняйло.

Коса нашла на камень — исполняющий обязанности отказался быть марионеткой. И теперь ему предстоит «пройти сквозь строй» депутатов из «команды Чалого», которая, как убедили на выборах простодушных севастопольцев, и есть «Единая Россия». Сотрудникам и родственникам Алексея Михайловича принадлежит как минимум 13 из 24 мест в городском законодательном собрании. Им кружит голову азарт борьбы.

«Как такое могло случиться?» — спросит читатель (из тех, кто не бегал на Болотную и пережил неподдельный прилив чувств в дни «крымской весны»). И будет прав — происходящее в городе русской славы не поддается однолинейному объяснению. Сторонники Чалого по ходу изобрели теорию, что на адмиралов и «в гражданке» давят погоны: в сжатые сроки «некомпетентные власти» успели-де разоблачить себя как противники инновационной Калифорнии — «русского города XXI века», перспективу которого нарисовал в предвыборной партийной программе беспартийный герой нашего времени.

Оппоненты утверждают, что никогда и не сомневались, что Севастополю лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Защищаясь, они говорят, что строительство аэропорта для бизнес-авиации над головами граждан на мысе Херсонес (пункт программы Чалого) или дерибан совхозной земли в окрестностях Севастополя под лозунгом «элитного виноделия» (еще один пункт) — сомнительная и, самое главное, далеко не первоочередная задача для города, погрязшего в жилищно-бытовых и социальных проблемах.

Но завтра, в день голосования, отношение к пресловутой программе Чалого, которую одни не удосужились согласовать с реальностью, а другие не решились вовремя отправить на доработку, будет только фоном для прояснения правил игры и пределов ответственности депутатов первого в истории Севастополя законодательного собрания. И прежде всего Алексея Чалого.

Допустимо ли, добровольно уйдя в отставку в трудный момент, тут же, без проволочек и стеснений, сводить счеты с преемником, добиваясь возвращения? Оправданна ли победа на выборах любой ценой, включая порождение глубокого разлада в городе, еще вчера едином в своем стремлении вернуться в Россию?

Уместно ли рисковать, причем именно в Севастополе, авторитетом президента России, отвергая предложенные им кандидатуры губернатора? Возможно ли считать «Единую Россию», да и любую другую партию «командой Чалого», если сам он в нее не вступил, и сговариваться за спиной этой своей «Единой России» с кандидатом в губернаторы от оппозиционной партии?

Дело совсем не в Меняйло. Дело в принципе: можно ли, если нельзя, но очень хочется? Будут ли новые отцы города думать о чем-нибудь, кроме своего я?

Когда в апреле Чалый ушел в отставку — шаг, который и теперь никак нельзя одобрить, — в поисках прецедента я вспомнил о бывшем мэре Москвы Гаврииле Попове, чье решение уйти в 1992 году объяснялось дискомфортом от суеты и рутины, присущей жизни градоначальника. Без этого, вероятно, не обошлось и у Чалого. Но дальнейшее не укладывается в схему.

Чалый теперь всё больше напоминает мне другого кумира 1990-х годов — генерала Александра Лебедя. Приднестровье и Севастополь равно далеки и близки к Москве, а Россия во все времена нуждается в героях и в «твердой руке». Как и Лебедь в 1995–1996 годы, Чалый делает на самом деле первые самостоятельные шаги на политическом поприще.

В той истории с Лебедем, разбившемся раньше, чем это случилось на самом деле, роковую роль — теперь об этом можно сказать — сыграли не только восторги, вскружившие новичку голову, но и старшие товарищи, ставшие его первыми учителями в политике. Я имею в виду в первую очередь Юрия Скокова, сговаривавшегося с Борисом Ельциным за спиной Лебедя и обманывавшего обоих.

Обнаружив двойную игру, генерал сделал вывод, что в политике все средства хороши и герой никому не обязан. Борис Березовский, будь он жив, Анатолий Быков, если бы захотел, да и я сам в другой раз могли бы рассказать о том, как легко Лебедь с тех пор избавлялся от друзей и обязательств.

Хотел бы ошибиться, но проблемы начинающего политика Чалого сродни тем, что сыграли злую шутку с начинающим политиком Лебедем. Патриотизм, напор и неразборчивость в средствах и связях. Всё, видимо, было проще со стороны, до 23 февраля, когда Чалый пришел и возглавил митинг: тогда цели и средства совпадали. С тех пор как политические университеты он стал проходить вместе с невесть откуда взявшимися советниками, риски стали множиться не только для него, но и для Севастополя в целом.

Я намеренно не пишу об ошибках и даже глупостях правительства Севастополя, о запоздалой реакции руководства «Единой России», слишком долго делавшего вид, что в Севастополе всё в порядке. Это, я уверен, не откажут себе в удовольствии сделать другие, не устающие разоблачать недостатки партии власти (еще вчера они или их предшественники испытывали не меньший телячий восторг от развала КПСС, вслед за которым развалилось и государство).

Завтра всё зависит от «команды Чалого», это приходится признать. Но проверку проходит не только она: задержание на прошлой неделе в Крыму, этапирование в Томск и домашний арест Николая Николайчука, бывшего мэра этого города, претендовавшего на роль «тайного советника вождя», — серьезное предупреждение, что власть не собирается дальше терпеть нахождение людей с такой богатой родословной у уха кавалера ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени.

Заслуги ведь действительно были первой степени.