Большая игра. Часть 3. Выпуск от 08.07.2024

• В студии подводят итоги дня.
• Премьер-министр Индии Нарендра Моди днем прибыл в Москву с двухдневным официальным визитом на встречу с российским президентом Владимиром Путиным.
• Юбилейный саммит НАТО начнется во вторник, 9 июля, в Вашингтоне, где 75 лет назад и было официально принято решение о формировании западного военного блока.
• Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан назвал президента России Владимира Путина правителем «настоящей империи».

Специальный представитель Государственной Думы РФ по вопросам миграции и гражданства, первый зампред Комитета Госдумы по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками, директор Института стран СНГ Константин Затулин в программе «Большая игра»:

«Я рискну с вами поспорить. В начале программы вы говорили о том, что мы живем в странном мире. На мой взгляд можно сказать, что мы живем ещё и в войне. Лев Толстой, он вынес это в заголовок, — «Война и мир». Я хочу лишь сказать вот что: мне кажется, что вот эти годы, 90-е годы, после распада Советского Союза и после этого — да, действительно превалировало желание добиться преимуществ, закрепить свою доминанту, но изначально, и до, и после, и во время, всё-таки мы были виноваты тем, что хочется им кушать.

Мы виноваты тем, что мы такие большие, что, посмотрев на глобус или на карту, вы видите закрашенные в наши цвета территории, и это не дает покоя. Не давало в 19-ом веке, не давало в 20-ом и продолжает не давать в 21-ом. И в этом-то, собственно говоря, и состоит глобальное противоречие.

Они не готовы. Не хотят согласиться с этой нашей ролью на карте. И, исходя из этого, они всячески, под разными предлогами, какое-то время они вынуждены были делать вид… Начало девяностых годов, я это прекрасно помню, я ездил в Соединенные Штаты, проводил Аспенские диалоги в Колорадо вместе с такими же прекраснодушными идеалистами с американской стороны.

Тогда, действительно, после того, как не стало Советского Союза, было впечатление, что есть полная возможность зажить в новом незнакомом, блистающем мире. Я скажу, что и даже тогда, как теперь, в общем, это доказано всякими мемуарами, свидетельствами и всем остальным, — была точка зрения которые пока не бросала вызов публично, но в бункере-то царила совсем другая атмосфера. В бункере где принимаются решения, Совета национальной безопасности или еще где-то — превалировала идея добить врага в его логове. Добиться того чтобы никогда больше… При администрации Клинтона, абсолютно точно, именно тогда были всякие варианты по поводу поведения балтийских республик и так далее. Было, конечно, разлито густо лицемерие по поводу того, что мы можем теперь сотрудничать, но как теперь признаются, в том числе и известные нам люди, вот, например, Том Грэм, мы недавно его вспоминали, написал много позже, что несмотря на все эйфорические отношения, мы продвигались и продвигались. Расширяли НАТО, потому что понимали — а мало ли, что когда-нибудь случится в России, нам надо быть у горла России в этот момент, чтобы она не смогла уже переменить колоду и каким-то образом иным вести себя.

Поэтому в данном случае речь идет об институциональных противниках, которые никуда не делись и которые просто теперь ведут себя откровеннее, считая, что могут воспользоваться этой ситуацией»…

«Есть те, кто, вроде Орбана, хотят прекращения огня. Остановки. Те, которые не дают ему возможности, скажем, сделать это главенствующей тенденцией. Потому что во что бы то ни стало надо продолжать. Потому что не потеряна надежда, что можно сокрушить Россию. Нанести ей ущерб и так далее. Есть те, кто в это не верят, как Орбан, когда говорят, что нельзя победить Россию. А есть те, которые думают — нет, всё-таки можно. Всё-таки можно как-то поставить её в унизительное положение. Можно добиться смены власти в России. Можно достичь, может быть, каких-то знаковых разрушений на территории России, которые подтолкнут тому, чтобы Россия вышла из этой операции.

Вот о чём идёт, на мой взгляд, сегодня речь. И, конечно, развёртывается большая конкуренция. Тот же венгерский премьер успел съездить в Россию и в Китай. Конечно, он в значительной степени создал проблему для тех, кто завтра соберётся там, в Вашингтоне, на эту юбилейную сессию. Потому что он снял с языка эту тему.

И сегодня каким-то образом надо на него реагировать. Тем более, что у него обрелись союзники. Ну, о Роберт Фицо [прим: Премьер-министр Словакии] первый раз выступил после покушения. Поддержал Орбана.

Болгария, о которой мы уже забыли, что они наши братушки, вдруг выступила с тем, что она хочет быть посредником. Это всё страны НАТО теперь. И надо как-то их надо поставить на место. А они не ставятся, потому что и люди начинают реагировать таким образом в самих Соединенных Штатах. Трампы появляются всякие.

На мой взгляд, Орбан не только ради Европейского Союза ездил в эти поездки. Он ездил как отчасти доверенное лицо кандидата в президенты США Дональда Трампа, с которым у него и есть коммуникация. И вот это ещё больше интригует и заводит всю ситуацию»…

«Вот мы только что с вами обсуждали перспективы саммита НАТО, который завтра открывается в Соединённых Штатах. Во внутриполитическом контексте, я так понимаю, большинству американцев, которые следят за событиями, интересно не то, что там примут, какое решение там примут, а им интересно, как будет выглядеть президент Джо Байден. Абсолютно точно. Потому что до этого весь нерв политической жизни состоял в попытках убедить, что Байдену надо по добру по здорову сойти с дистанции как кандидату в президенты. Сделать это как можно раньше, чтобы позволить раскрутиться альтернативным кандидатам от Демократической партии. И говорили — но вы знаете, но вот перед саммитом НАТО всё-таки нельзя ему уходить. Всё-таки саммит НАТО. Приедут на 75-летие высокие гости. То есть это надо отложить по крайней мере до окончания саммита. Вот только в этом контексте вообще саммит НАТО и вспоминался.

Что касается всего происходящего в Соединенных Штатах вокруг выборов президента. На мой непросвещенный взгляд, — я себя американистом не считаю, тем более в присутствии таких людей, как наш ведущий, — но я хочу заметить, что у меня возникает некоторое впечатление, ну, может быть, из любви к конспирологии, что какая-то часть находящихся в глубине демократов спровоцировала ранние дебаты между кандидатами.

Они могли сделать их, как обычно, в сентябре. А они сделали их сейчас, именно для того, чтобы всё стало очевидным. Сами они, видимо, понимали, что добиться просто так ухода Байдена с поста кандидата невозможно, но сами они сделали для себя вывод, что с ним они проиграют. Поэтому надо как можно быстрее подвигнуть его, под впечатлением от провала, совершить такой жест. Ясно, что это может быть только его собственным решением. Другое дело, надо оказать на него давление и так далее. Может быть, в этом есть доля истины, что поэтому эти дебаты были приближены для того, чтобы показать товар лицом. Товар оказался никудышный…».