Большая игра. Часть 3. Выпуск от 16.12.2024

Актуальная информация о ходе военной спецоперации России на Украине. Министр обороны РФ Андрей Белоусов заявил, что ведомство должно быть готово к военному конфликту с НАТО. Команда Дональда Трампа готова рассмотреть предложение Виктора Орбана по Украине.

Специальный представитель Государственной Думы РФ по вопросам миграции и гражданства, первый зампред Комитета Госдумы по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками, директор Института стран СНГ Константин Затулин в программе «Большая игра»:

«Когда говорят о кризисе Советского Союза, который в конечном счёте привёл к его разрушению, то, мне кажется, преувеличивают неспособность Советского Союза участвовать в этой военной гонке. На самом деле, кризис был идеологией. Кризис был верой в то, что цели, которые поставила перед собой единственная существовавшая на тот момент правящая партия, достижимы.

Поколения те, которые жили в те годы, уже не верили в полной мере в эту осуществимость, и в этом была причина, а не в том, что мы не в состоянии были дальше выдерживать гонку вооружения. Да, конечно, она ложилась тяжелым бременем на нас, но при этом возможности были. И возможности очень серьёзные. Собственно говоря то, что мы так в сегодняшней ситуации выдерживаем фактическую войну не только с Украиной, не столько с Украиной, сколько с коллективным Западом, говорит о степени прочности и запасах прочности государства.

Что касается в целом подхода, который демонстрирует руководство нашей страны, мне кажется оно делает максимум для того, чтобы основная масса населения всё-таки не считала происходящее сегодня войной в таком духе, как, например, в годы Великой Отечественной, когда этим было пронизано абсолютно всё. Именно поэтому украинский режим вместе со своими союзниками на Западе пытается растревожить всё это своими ударами на дальние расстояния, попыткой нападать в разных неожиданных точках с помощью беспилотных аппаратов или западной техники.

Но хочу отметить, нет, например, сегодня в планах руководства проведения мобилизации, что вполне было бы объяснимо, если бы была такая необходимость и серьезная угроза, то, наверное, люди бы поняли это. Тем не менее, мобилизация сопровождается всякими явлениями. Сопровождается в том числе отказом от мобилизации — мы помним, что в ходе частичной мобилизации часть людей предпочла уехать за границу, — так называемые релаканты, — те кто были призывного возраста. Сегодня взят другой курс. На то чтобы привлекать добровольцев. И в том же выступлении сегодня на коллегии Президент говорил о количестве людей, которые добровольно подписали контракт. Это сотни тысяч человек в течение этого года.

То есть я хочу сказать, мы приближаемся к какой-то точке бифуркации. Все мы это понимаем, в связи с тем, что звучит отовсюду о необходимости вести переговоры — таковы настроения приходящего в Вашингтоне на высший пост президента Трампа. Явно заволновались сторонники бесконечной войны на Западе, которые хотели бы не допустить не только переговоров, но и каких-либо перемирий. Очень характерный эпизод с рождественским прекращением огня, который предложил премьер Венгрии, и оно было отвергнуто, как мы знаем, только что. С порога это было отвергнуто после всех разговоров о том, что Москва не хочет переговоров, не хочет перемирия, не хочет ничего. А на самом деле силы, которые сегодня цепляются за возможность продолжать военные действия против России, они пытаются провести эскалацию именно для того, чтобы обременить новую администрацию Соединенных Штатов зайти, заставить зайти Запад за черту, дальше которой нет возврата к переговорам. Поэтому мне кажется, что-то, что сегодня было сказано в ходе выступления, это с одной стороны демонстрация готовности продолжать, если не будут на самом деле выполнены наши условия, не будут достигнуты цели, продолжать военные действия и возможность при этом наращивать качество наших вооруженных сил. Были перечислены и те виды оружия, которые появились за это время, сказано, что 95% вооружений стратегических ядерных сил страны являются совершенно современными.

И одновременно с этим, вы правы, было сказано о том, что есть и другие задачи, в том числе и перед военнослужащими, связанные с тем, что надо давать квартиры, надо строить жилье, надо военную ипотеку развивать, нужно вообще поддерживать жизнь гражданских отраслей. Это очень важно, чтобы страна продолжала жить и по возможности меньше, чем кто-то бы хотел, обращала внимание на военные действия.

Но это, конечно, не касается необходимости помогать фронту, потому что помогать людям, которые вовлечены в военные действия с нашей стороны, заботиться об их семьях, этим абсолютно пронизана деятельность исполнительной и законодательной власти на данный момент».

<…>

«Странно было бы со стороны Министра обороны страны, — которая ведёт военные действия, — успокаивать собравшихся на Коллегии тем, что всё идет к перемирию. К достижению наших целей дипломатическими средствами. И мы должны спокойнее воспринимать перспективы перехода нашей промышленности и народного хозяйства на военные рейсы, не задумываться о том, что может быть всякое.

Безусловно, он обязан был это сказать. Это совершенно, на мой взгляд, не означает, что конфликт такой [в Европе] неизбежен. Это будет зависеть не только от нас, конечно, поскольку так же, как согласие есть продукт непротивления обеих сторон, так же и война является случаем, когда обе стороны или одна из сторон, если она стремится к войне, она может в конце концов её спровоцировать.

Мне кажется, что очень важно понимать, что на Западе хотят сохранить Украину как возможность для того, чтобы всегда бередить раны. Чтобы прибегнуть к продолжению военных действий, если даже будет достигнуто какое-то мирное соглашение или перемирие. Надо понимать, что некоторые вещи становятся само собой разумеющимся.

Заметьте, там ни слова нет о том, что условием любого мира или перемирия является возврат к границам 14-го года. Вы правы, они так вопрос не ставят. Это уже само собой разумеется. Хотя два года, полтора года назад речь была только об этом. Что не просто возврат к границам 14-го года, но и возврат Крыма, Севастополя и так далее.

Возврат, вернее, к границам 22-го года, к границам 14-го и даже 92-го года. То есть это уже отыгранная карта. Сейчас все, кто в данном случае заинтересован в сохранении способности Украины существовать и сопротивляться, пытаются внушить, как мне кажется, что есть какие-то вещи, на которые можно пойти, а есть какие-то вещи, которые надо отслеживать. Вот говорят о том, что необходимо накачивать Украину вооружениями, чтобы она была способна противостоять. У меня нет сомнений, во-первых, в том, что если будет достигнуто какое-то мирное соглашение, или даже просто перемирие, прекращение огня, то, конечно украинское государство, враждебное нам, сохранится на какой-то части той территории, которую на этот момент она будет контролировать. Поэтому, конечно, всё, что сказано было сегодня на Коллегии — необходимости наращивать усилия на фронте, продвигаться дальше, это абсолютная цель. Но тем не менее мы понимаем, что дойти до границы Советского Союза нашим войскам в оставшееся по крайней мере до 19 января время не удастся, или в ближайшее самое время вряд ли удастся. Вот я не берусь судить, на самом деле, это прерогатива людей, которые работают в Министерстве обороны, которые докладывают Верховному Главнокомандующему. В конечном счёте его прерогатива определять конечные цели. Но мне понятно, что последует период очень непростого, холодного, если не сказать враждебного мира, и наши усилия в этой части, в этот момент должны быть направлены на то, чтобы усилить давление на Украину, внутри самой Украины. Для того, чтобы на Украине поставили вопрос о легитимности власти, которая сегодня там находится. О том, чтобы перейти из заложников чужих планов в самостоятельный статус.

Вот если это будет раскручиваться, — в том числе при какой-то нашей поддержке, — то, возможен переход в какое-то другое состояние, чем враждебность, которую мы сейчас имеем, воюя с Украиной. Это вероятно, но это потребует, в том числе и от нас, мобилизации усилий. Уж по крайней мере, совершенно точно, мы не должны расхолаживаться с точки зрения обороноспособности, способностей их вооруженных сил противостоять, если будет попытка реванша».

<…>

«Я думаю, что совершенно прав Виталий Наумкин, когда говорит, что главными бенефициарами на данный момент [это важно подчеркнуть] являются Турция и Израиль. Но дальше давайте посмотрим. Впервые за весь период Турция и Израиль, по сути, вошли в непосредственное соприкосновение друг с другом. Но если, конечно, не делать вид, что те, кто захватили власть в Дамаске, это не протурецкие силы, а некие, так сказать, самостоятельные в своих решениях политические вооруженные силы, что конечно же, на мой взгляд не так. И дальше либо они в результате всего этого окажутся в жестком конфликте, либо при помощи американцев, скорее всего, такие попытки будут сделаны, найдут какой-то modus vivendi между собой Турция и Израиль на территории Сирии.

При этом мы должны вспомнить о существовании курдов, которые, конечно же, ни к какому консенсусу с Турцией прийти не могут. Прежде всего из-за самой Турции, которая не ищет такого компромисса. И в этом смысле, конечно, гражданская война в той или иной форме будет продолжаться. Идеи паносманизма сталкиваются не только с сионистским режимом в Тель-Авиве и Иерусалиме, они сталкиваются с идеями панарабизма.

И совершенно верно, если говорить о тех, кто в этом потерял часть своего влияния, это прежде всего Иран, и в определенной степени мы тоже, конечно же, потому что мы поддерживали режим Асада, но в отличие от нас Ирану в этом отношении еще сложнее, потому что он является целью, целью как для Израиля, так и для новой администрации Соединенных Штатов, по крайней мере об этом откровенно говорят. Поэтому ситуация, которая сейчас возникла, она может быть пирровой победой. Мы видим сейчас на кадрах, которые тут показывают, флаги, площади, ликующий толп. Так всегда бывает. Вначале. Когда Наполеон стал императором французов, после того, как был консулом, спросил одного из своих генералов, бывшего якобинца, как ему эта манифестация, как ему вся церемония возложения императорской короны. И тот сказал, прекрасно, государь, не хватает только ста тысяч человек, которые бы сделали это невозможным. То есть, все это обратимо. Все эти толпы мы видели в разные периоды в разных странах, но на смену эйфории приходит проза жизни. И эта проза жизни может по-разному отразиться на судьбе Сирии. И, скорее всего, гражданская война в той или иной форме, противоречия и столкновения продолжатся, потому что базовые противоречия не разрешены.

<…>

Я хочу сказать, что антииранская цель новой администрации США и, конечно, всегдашняя антииранская цель Израиля выглядит как безупречный план в сегодняшней ситуации, потому что Иран ослаблен. Потому что Сирия пала. Потому что как бы есть возможность поиграть не в противоречиях.

Наверное, вот когда-то в начале ХХ века и у нас так расценивали перспективы войны с Японией на Дальнем Востоке как абсолютно безупречные. Окончилось все, как известно, Цусимой и вот тем миром, который мы вынуждены были подписать в условиях разгоравшейся революции. Поэтому мне кажется, что очень большое искушение сейчас задействовать антииранские силы в регионе, к которым относится не только Израиль. К которым, конечно, в определенных условиях относятся и суниты в других арабских странах, которых, может быть, привлекут в какой-то форме принять участие страны в Закавказье. Это ставит вопрос о том, удержится Турция от попыток использовать слабость Ирана в ущерб Ирану или не удержится? Очень много разных вопросов возникает. Но соблазн велик. И это может быть прологом, действительно, к очень серьезному конфликту на Ближнем Востоке, результат от которого я бы не стал предсказывать сейчас, но который совершенно необязательно сложится в пользу американцев, которые кроят свои планы по администрации Трампа».