А что после? Будущее — за новыми лидерами

14 июня 1996 года, Независимая газета

Константин Федорович Затулин — директор Института проблем диаспоры и интеграции

«В неизбежном сражении победит избежавший»

Лао-Цзы

«Все ясно. Победит Ельцин. Осталось сделать эту победу правдоподобнее», — так подытожил свои впечатления заморский гость, в числе других тронувшийся в Россию наблюдать предвыборную схватку демократии с коммунизмом. Даже наиболее непримиримые из оппозиции согласны в том, что президент Борис Ельцин после 16 июня власть никому не отдаст. Что говорить о самом президенте, своей рукой вычеркивающем из планов российской политической жизни второй тур президентских выборов?

Я не верю в то, что кто-либо в России способен победить на выборах сразу, в первом туре. То, во что я верю: Ельцин и Зюганов выйдут во второй тур, и разница в голосах будет минимальной. Для общего исхода наиболее важен сегодня ответ на вопрос: признает ли оппозиция, признают ли компартия и ее сторонники результаты первого тура? Потому что признание результатов первого тура, даже при том, что второй тур неизбежен, уже означает победу нынешней власти (единожды признавши, как не признать вторично?).

Основные кандидаты испытывают противостоящие боевые порядки пробными заявлениями, пресс-конференциями, публикацией апокалиптических сценариев. Однако где-то вдали от телекамер, как всегда на даче, люди с не известными России именами, я уверен, уже начали от имени обоих кандидатов переговоры о взаимных гарантиях. Косвенное подтверждение носящейся в воздухе идеи переговоров — попытка 13 банкиров предупредить выборы сговором между кандидатами, публичные сомнения близких Ельцину людей в своевременности выборов вообще. Ясно, что нужно Ельцину: пустые улицы крупных городов после объявления итогов голосования. Примерно ясно, что нужно Зюганову —  сохранить за компартией нынешнюю думскую трибуну, пересидеть стареющего Ельцина в Думе, оберегая партийные организации от наезда и развала. Даже если об этом они договорятся, за достигнутую договоренность поручиться почти невозможно. Анпилов, Терехов, Макашов справедливо рассудят, что это и есть их последний, решительный бой, после чего вновь встретятся в Лефортове, дав президенту повод запустить часовой механизм роспуска не своей Думы. (Судьба шестой Государственной Думы представляется мне печальной в любом случае. Ельцин распустит Думу как избирательный штаб оппозиции, чтобы закрепить плоды своей победы. Зюганов распустит Думу, чтобы превратить хрупкое большинство в абсолютное, забрать старые мандаты у соратников, чтобы выдать им новые как сотрудникам. Всего хуже для парламентаризма в России, если истрепанные перманентными избирательными кампаниями, растаскиваемые на другие работы депутаты переживут весну 1997 года — рук немногих присутствующих будет уже не хватать для нажатия чужих кнопок, и телевизоры по всей стране устанут от климакса палаты. Впрочем, еще проблематичнее будущее правительства.)

Что касается остатков «третьей силы», разрушенной вниманием президента и компартии, то будущее многих ее героев мне тоже не представляется оптимистичным. Грустнее всего обстоят дела у Григория Явлинского, заведенного в тупик собственным электоратом и чрезмерно афишированными претензиями. Избиратель Явлинского требует от него переговоров с властью в интересах общего антикоммунистического фронта и одновременно бескомпромиссного отречения от всякого сговора с этой же властью, замаравшей себя в Чечне. Может быть, сам Григорий Алексеевич в результате и «выберет свободу» (как это обещают его предвыборная программа и плакаты по всей Москве), но его честолюбивые, способные товарищи по блоку, по фракции в Думе вряд ли удовлетворятся вместе с ним постоянной свободой от государственных обязанностей. Многие из них из последних сил откладывают приглашения в государственный аппарат

Ближайшее будущее предопределено. Пусть со страху, а не на энтузиазме и подъеме, как в прошлый раз, Российская Федерация приготовлена ко второму сроку Бориса Николаевича Ельцина. Самое интересное, что, соглашаясь в 1996 году оставить власть Ельцину, все мы, россияне, по существу откладываем решение вопроса о власти на более позднее время. Большинство людей сходятся во мнении, что президент вряд ли сможет сохранить весь будущий срок полномочий тот темп и энергию, которую он продемонстрировал в ходе нынешней избирательной кампании. А значит, борьба за наследство Бориса Ельцина обострится почти сразу после его перевыборов, и Россию на пороге второго тысячелетия ожидают очередные серьезные испытания.

Думаю, что эти испытания не будут уже связаны с выбором между коммунизмом и антикоммунизмом. Коммунистическая идея уходит вместе со старыми возрастами. Будущее России все больше определяется борьбой и сотрудничеством между национально-государственной (новоимперской) идеей и демократическими идеалами рыночной экономики. Эти идеи и люди, их исповедующие, будут меняться. Чтобы утвердиться, почти неприличная сегодня национальная идея должна избавиться от пряничности, искания заговоров, лыкового перепляса пополам с шестисотыми «мерседесами».   Пробуждающееся национальное самосознание обязано наконец избавиться от эксплуатирующих его юродивых и политических хулиганов. Чтобы не погибнуть, либерально-демократическая идеология должна освободиться от космополитических черт и обрести национальность. Ее идеологи будут вынуждены отказаться от обиды на собственный народ, культуру, промышленность, государство, на себя самих за то, что угораздило родиться в стране, где все плохо. Спасение и возрождение России в будущем веке — в объединении двух перспективных направлений отечественной мысли, в излечении как национальной идеи, так и национально-нигилистической интеллигенции, в определении, что же, наконец, такое наш, российский национальный интерес. И в борьбе с крепнущим регионализмом, раздробленностью как с главной угрозой национальному интересу.

Я думаю, что будущее за теми политическими лидерами, которые способны олицетворять союз между национальной идеей и идеалами рыночной экономики, сделать такую унию своим личным политическим кредо. В нынешней партии власти таким человеком является Юрий Лужков, за рамками власти — Александр Лебедь. Ближайшее время покажет, насколько грядущие события будут благосклонны к их дальнейшему политическому будущему. Однако уже сегодня ясно, что Юрий Лужков ведет борьбу не столько за переизбрание мэром Москвы (уж он-то точно победит сразу, в первом туре), а используя формальное членство в Совете Федерации и неформальное — в окружении президента знакомится с Подмосковьем, остальной частью России. Александр Лебедь ведет необычную для аутсайдера надпартийную избирательную кампанию, опираясь одновременно на все слои и течения. И хотя вести такую кампанию эффективно по силам одному только действующему президенту, Лебедь уже обеспечил на будущее внимание к себе элиты, средств массовой информации.

Утверждают, что на фоне толп, бегущих с поля Ватерлоо, своим спокойствием на месте выделялась расстрелявшая заряды безымянная французская батарея. «Что толку в бесполезном геройстве»? — «Может быть, неприятель испугается вида наших пушек, и мы дадим императору время собраться с силами…  » Для решения вопроса о власти в России в 1996 году почти все равно как проголосуем мы с вами, уважаемый читатель, — другие силы, другие законы водят в этот раз рукой людей, в своей суете свершающих исторический цикл. Но не прийти на выборы — значит признаться перед всем миром в том, что мы опасно приблизились к странам и народам, заранее согласным на всякое будущее. И опасно отдалились от надежды избирать когда-нибудь, не сегодня, без риска для существования русского народа и его государства.