Авторская программа Константина Затулина «Русский вопрос» от 06.02.2013
В одиннадцатой передаче цикла «Русский вопрос»:
- Новости «Русского вопроса» (Усыновят ли русских детей французские геи?; отразится ли на русских в Дагестане приход Абдулатипова; нужна ли казакам России собственная казачья партия?)
- «По сравнению с 1913…» (Русская экономика спустя 100 лет снова на перепутье).
- «Горе от ума» (Остановим ли бег русских учёных за границу?).
- «Вот такое кино!» (О чем говорит спор вокруг «избранной сотни»?).
В передаче принимают участие: главный редактор журнала «Однако», тележурналист Михаил Леонтьев; академик РАН, советник Президента РФ Сергей Глазьев; член Президиума РАН, секретарь Общественной палаты Российской Федерации Евгений Велихов; старший научный сотрудник Института физики твёрдого тела (ИФТТ) г. Черноголовка Юрий Иунин; академик РАН, депутат Государственной думы РФ Борис Кашин; кинорежиссер, депутат Государственной думы РФ, Владимир Бортко; киноэксперт, член Общественного совета Федерального Фонда поддержки кино Олег Иванов.
Стенограмма
К. ЗАТУЛИН: Здравствуйте. В эфире программа «Русский вопрос», и я – Константин Затулин, ее автор и ведущий. Мы выделили несколько новостей за неделю, прошедшую с нашей прошлой передачи.
Несмотря на протесты католической церкви и граждан традиционной ориентации, французские депутаты 2 февраля 249 голосами против 97 узаконили однополые браки. Таким образом, новый президент Франции Франсуа Олланд и его партия выполнили данное геям и лесбиянкам предвыборное обещание. У нас уже советуют голову Марианны, это символ Франции, лепить с гея, а не с Катрин Денев или Летиции Каста.
Серьезнее другое – ведь на очереди разрешение французам сочетаться браком с иностранцем того же пола, даже если в государстве, откуда тот родом, однополые браки запрещены. А также предоставить гомосексуалистам право на усыновление детей. Окажутся ли ими русские дети? – вопрос к нашим депутатам, пока этого не запретившим. Сказав «а» в законе Димы Яковлева, теперь надо говорить «б».
* * *
Президент России Владимир Путин 1 февраля на встрече с новым главой Дагестана Рамазаном Абдулатиповым поручил ему создать этнически сбалансированную власть в самой многонациональной Российской автономии.
Сюжет (В. ПУТИН): Представители разных этносов должны чувствовать, что их представители есть во всех центральных республиканских органах власти.
К. ЗАТУЛИН: Сказанное важно и в отношении русского населения, численность которого снизилась в республике с 20 процентов в 1959-м до 3,5 процента в 2010 году. Надо отметить, что Абдулатипов уже назначил замами в правительство бизнесменов Олега Липатова и Александра Ермошкина. Время покажет, смогут ли русские бизнесмены положить начало возвращению русских в Дагестан или предпочтут другие задачи и интересы.
* * *
Казачья партия Российской Федерации, сокращенно КаПРФ, во главе с бывшим единоросом, заместителем губернатора Ростовской области Сергеем Бондаревым, стала 31 января 211-й российской партией, зарегистрированной Минюстом России. На фоне дискуссий, являются ли казаки отдельным народом, должны ли они патрулировать улицы, с травматическим оружием или без, создание казачьей партии, да еще с названием «КаПРФ», вызвало неоднозначную реакцию. И прежде всего, в самом казачестве, продолжающем переживать трудный период восстановления. Противники, – а среди них многие атаманы, реестровые казачьи общества и общественные организации, – указывают на ошибочность подталкивания неокрепшего казачества к лобовой конкуренции с политиками и политическими партиями. Статус движения, позволяющий объединяться, невзирая на разные политические взгляды и партийную принадлежность, представляется активистам гораздо более естественным.
* * *
В нашем сегодняшнем выпуске: «По сравнению с 1913…» (Русская экономика спустя 100 лет снова на перепутье); «Горе от ума» (ОстановИм ли бег русских учёных за границу?); «Вот такое кино!» (О чем говорит спор вокруг «избранной сотни»?).
«По сравнению с 1913…»
К. ЗАТУЛИН: Мы вступили в 2013 год. «По сравнению с 1913 годом» – эту фразу помнят все, кто жил при советской власти. Все достижения СССР неизменно сравнивались с этим последним мирным годом наивысшего экономического подъема Российской империи. Разменяв Советский Союз на Российскую Федерацию, мы благоразумно избегали до сих пор сравнивать ее с Россией 1913 года. Но 100 лет – это юбилей. И он требует жертв.
Сюжет (М. ЛЕОНТЬЕВ, главный редактор журнала «Однако»): Можем сказать, что Россия 1913 года была самой динамично развивающей страной мира на самом деле, да? То есть страна была на взлете. Вообще, если сравнивать нынешнюю Россию, – то есть вот такую, как бы аналог исторический, – то это скорее затянувшийся 1917 год, чем 1913-ый. На сегодняшний момент положение России критично. Можно процитировать президента, который сказал, что «мир и страна тоже находится на переломе и все это синхронизировано с колоссальным мировым кризисом, беспрецедентным по масштабу».
Сюжет:
За 100 лет территория России уменьшилась на 4,5 миллиона квадратных километров, при этом, страна осталась самой крупной в мире. Численность населения в нынешних границах возросла с 94 миллионов человек до 143 миллионов. По уровню рождаемости тогда Россия занимала первое место в Европе и второе в мире после Китая, 7,5 ребенка на одну женщину, а сегодня чуть больше полутора. Прирост населения составлял 15,5 человек на 1000, а в прошлом году мы с большим трудом вышли на 0 – все последние 20 лет страна и вовсе вымирала.
Работали люди на совесть. Построенные в 1913 году речные пароходы, исправно возили по Волге пассажиров и при царях, и при генсеках, и дожили до съемок фильма «Жестокий романс». Их смогли доконать только гайдаровские реформы: после приватизации пошли на металлолом.
Сто лет назад Россия собрала более 88 миллионов тонн хлеба, а сегодня чуть больше 70 миллионов. При этом современная Россия экспортирует его на четверть больше. Хотя пить уважаемые россияне за 100 лет стали в 8 раз больше, алкоголь прежде давал в бюджет страны почти четверть доходов, а сейчас чуть больше 1 процента. Отчасти потому, что экспорт сырой нефти, ввиду ее малой добычи, по царскому указу был ограничен.
Интересно, что в царской России было 340 тысяч чиновников, а в России демократической превысило полтора миллиона. За столетие лишь зарплата депутатов Государственной Думы осталась практически неизменной: 174 тысячи рублей по нынешнему курсу, что почти совпадает с современной зарплатой избранников народа.
К. ЗАТУЛИН: Почему же 1913 год для России, звеневшей от напряжения и надежд, оказался, как и для других, последним годом старого мира? «Тоже мне, бином Ньютона», – скажете вы. – Первая мировая все перевернула». Но почему мы дали себя втянуть в эту войну? И так упорствовали, что не решились из нее выйти даже после Февральской революции, накликали Октябрьскую?
Сюжет:
Одна из более правдоподобных версий в том, что экономика России, – почти половина всего акционерного капитала страны, – в 1913–14 годах оказалась в руках иностранных компаний. Общая сумма иностранных капиталовложений составила 1 миллиард 322 миллиона рублей золотом, – астрономическую по тем временам сумму, многократно превышающую современные зарубежные инвестиции в экономику России. Государство подало пример: влезло в долги к будущим военным союзникам.
Несмотря на то, что Февральская революция стала толчком к быстрому развалу армии и государства, свергнувшие царя заговорщики провозгласили войну до победного конца. А как было иначе, если все свои действия они бегали согласовывать в английское посольство?
К. ЗАТУЛИН: Урок столетней давности: без реального экономического суверенитета нет и политического. Не потому ли сейчас так остры споры во власти и обществе между теми, кто этот урок усвоил, и теми, кто не хочет обращать на него внимание?
Сюжет:
Сразу после Нового года газеты обошли прогнозы академика Сергея Глазьева. Он считает, что напечатанные за последние два года 1,5 триллиона долларов, 1,2 триллиона евро и сравнимые суммы в йенах и фунтах стерлингов могут быть использованы для скупки реальных активов по всему миру, в том числе и в России. Требуются срочные государственные меры для нейтрализации угроз национальной экономической безопасности. И сказано все это в записке, предваряющей доклад о новой экономической стратегии, разрабатываемой Академией наук по поручению президента.
От такой крамолы у либералов сдали нервы: Глазьев покусился на святая святых – заветы отца шоковой терапии Егора Гайдара, на верность которым на очередных гайдаровском и давосском форумах недавно присягнул Дмитрий Медведев.
Цитата (А. ЧУБАЙС): «Человек, который всерьез утверждает, что денежная миссия в США и в Европе осуществляется с целью захвата по дешевке российских активов, если он здоров, может быть кем угодно, только не экономистом».
К. ЗАТУЛИН: У нас в студии Сергей Юрьевич Глазьев, советник Президента России, академик. Сергей Юрьевич, ваша недавняя записка президенту наделала шуму. Вот финансовая война за ресурсы России – это такой образ или это на самом деле научный диагноз?
С. ГЛАЗЬЕВ: Это на самом деле драматическая история, в которой мы живем уже не первый год, но в действительности, уже давно главным конкурентным оружием в споре мировых экономических держав является обладание правом эмитировать мировую валюту. Неслучайно Советский…
К. ЗАТУЛИН: То, чем занимаются Соединенные Штаты.
С. ГЛАЗЬЕВ: Да. Неслучайно Советский Союз с гигантской мировой системой социализма имел свою валюту, переводной рубль, который обслуживал огромный товарооборот внутри СЭВ и в нашей стране. Сегодня система открыта для международной конкуренции, и мы должны отдавать себе отчет в том, что четверка эмитентов мировых валют, это Соединенные Штаты в виде Федеральной резервной системы, Европейский Центральный банк, банк Англии и банк Японии сегодня ведут лавинообразно нарастающую денежную эмиссию. Ну, скажем, за последние пять лет денежная база увеличилась в 3 в 4 раза в этих странах.
К. ЗАТУЛИН: И чем это чревато для России?
С. ГЛАЗЬЕВ: Это чревато тем, что эти огромные горящие деньги, частично они уйдут, конечно, в развитие этих стран, они помогут корпорациям этих стран освоить новые технологии. Но пока будет формироваться новый технологический уклад, еще длительное время значительная часть мирового капитала будет вращаться в международном турбулентном режиме финансовых пирамид. То есть волны спекулятивного капитала…
К. ЗАТУЛИН: И искать какой-то легкой добычи.
С. ГЛАЗЬЕВ: Ну, конечно, чем занимается капитал спекулятивный – если есть возможность, то купить дешево, продать дорого. Поэтому ведущие страны мира подталкивают свои корпорации, свои банки к внешней экспансии.
К. ЗАТУЛИН: Может это возможность дополнительная для России?
С. ГЛАЗЬЕВ: Смотря куда придут деньги. Если они придут в освоение новых технологий, если они помогут нам модернизировать экономику, конечно, это будет плюс. Но для того, чтобы это произошло, нужно вести избирательную политику работы с мировыми рынками.
Мы видели совсем недавно, в 98-м году наш фондовый рынок провалился в 3 раза. Что произошло при этом? Наши корпорации, которые были должны огромные деньги заграничным банкам, они тут же получили требования вернуть кредиты или увеличить залоги в 3 раза. И если бы не помощь государства, тогда предпринятая по решению Владимировича Путина, то мы сегодня не имели ни своей алюминиевой промышленности, ни металлургической, ни химической…
К. ЗАТУЛИН: В чем вообще ваше расхождение с либеральными экономистами?
С. ГЛАЗЬЕВ: Суть их видения экономики заключается в том, что ничего государству делать не надо, кроме как обеспечивать правопорядок, защиту частной собственности, и дать возможность капиталу самостоятельно распоряжаться своей собственностью. Они думают, что таким образом экономика выйдет на оптимальный режим рыночного равновесия. Это суть моих расхождений. Не только моих. Я скажу, что либертарианская идея к науке не имеет никакого отношения, это больше похоже на религиозный фанатизм. Ну, точнее псевдорелигиозный, конечно.
К. ЗАТУЛИН: Ну, к науке она, может, не имеет…
С. ГЛАЗЬЕВ: Дело…
К. ЗАТУЛИН: …но к деятельности экономических министерств нашего правительства, по-моему, имеет отношение постоянно.
С. ГЛАЗЬЕВ: Ну, будем прямо говорить, что либертарианская философия выгодна крупному капиталу, потому что она его освобождает от всякой ответственности. Понятно, что либертарианская идея, она обслуживает интересы крупного капитала. И, к сожалению, сегодня это в основном капитал зарубежный, международный. Вот, например, Европейский Центральный банк одним нажатием кнопки эмитировал больше триллиона евро, причем на длительные сроки, более 3 лет. Нам требуется 10 лет экспорта нефти, чтоб заработать эти деньги. Поэтому…
К. ЗАТУЛИН: А они просто нажали на печатный станок.
К. ЗАТУЛИН: Анатолий Борисович Чубайс грубо довольно характеризовал ваши идеи, я даже смягчаю…
С. ГЛАЗЬЕВ: Ну, знаете, есть такая известная поговорка про шапку и вора, да? Суть в том, что как раз в то время, когда он руководил приватизацией, именно этим они все и занимались.
К. ЗАТУЛИН: Вот в сегодняшнем мире, национальная, в нашем случае русская, российская модель экономики, это утопия или это реальность?
С. ГЛАЗЬЕВ: Ну, экономические чудеса совершались странами на основании очень прагматичной, очень выгодной экономической политики, где интересы собственного капитала были во главе угла. И не только капитала, но и труда, и науки.
К. ЗАТУЛИН: Это Япония, Южная Корея.
С. ГЛАЗЬЕВ: Это выбор своих конкурентных преимуществ. Это работа с международным капиталом. Но не по принципу «чего изволите», а по принципу «вы придете туда, где мы вам разрешим поработать, и вы придете на таких условиях, которые мы вам поставим». Если посмотреть, как поднималась, вы правильно говорите, Япония, Южная Корея, как мы развивались в конце XIX, в XX веке…
К. ЗАТУЛИН: Ну, вот то, что касается такой экономики, ориентированной на… не на интересы олигархов вовне и не на внутренних олигархов, а на потребности в целом государства, общества, народа и так далее… Вот не поздно ли здесь пить боржоми?
С. ГЛАЗЬЕВ: Вы знаете…
К. ЗАТУЛИН: Ну, боржоми-то, вообще-то говоря, пока еще не пьем, обещают только.
С. ГЛАЗЬЕВ: Наши оценки существующего, сохранившегося у нас научно-технического потенциала позволяют утверждать, что по ряду направлений нового технологического вклада у нас есть очень хорошие заделы. Это касается и электронных микроскопов сканирующих, которые используются в нанотехнологиях. Это касается достижений генной инженерии, лазерных технологий. Также авиационной промышленности, атомной промышленности, где мы лидеры, ракетно-космического комплекса – это все отрасли нового технологического уклада, который растет сегодня, несмотря на кризис с темпом 35 процентов в год.
И мы видим возможность выхода из этого глобального кризиса с ростом этого комплекса технологий. У нас есть научно-технический потенциал. К сожалению, без должных мер – государственной поддержки – люди уезжают за рубеж. Но если такую поддержку правильным образом оказать, усилить воздействие государства на спрос в наукоемких отраслях, мы вполне способны выйти на темпы роста не менее 8 процентов в год. И к 2020 году полностью выполнить те задачи, о которых говорит Президент. Программа, которую мы отстаиваем, предусматривает переориентацию на внутренние источники кредитов…
К. ЗАТУЛИН: А они есть, такие источники?
С. ГЛАЗЬЕВ: Конечно есть. Ведь главный внутренний источник кредита – это сбережения. Сегодня у нас сбережения в 1,5 раза больше, чем накопления. Сбережения – это то, что вы в банке положили на депозит, и получаете проценты, а ваши деньги должны работать. А что значит работать? Значит, должны вкладываться. Вот эта вторая часть – вложение денег в развитие…
К. ЗАТУЛИН: Это есть накопление?
С. ГЛАЗЬЕВ: Это есть накопление. Второй резерв – это наш бюджет, в котором существует, как вы знаете, довольно большая нефтедолларовая подушка безопасности в Резервном фонде. И, наконец, третье направление, – то, чем занимаются сегодня наши конкуренты, – нужно переходить к своей модели денежного предложения. Когда наш Центральный банк будет обеспечивать такой объем предложений денег в экономике, который необходим для поддержания экономического роста, под спрос на деньги со стороны производственных предприятий.
К. ЗАТУЛИН: Но полной уверенности, что это будет сделано, у вас и у меня и, наверное, у нас всех нет. Именно потому, что, как вы сказали, либертарианцы продолжают занимать командные высоты в руководстве нашей экономикой.
С. ГЛАЗЬЕВ: Спор идет сегодня не между либералами и государственниками. Спор идет сегодня между теми, кто отрабатывает интересы крупного международного бизнеса, которые себя называют либералами и учеными, которые доказывают, вполне реалистично, программу по развитию нашей экономики. Опираясь на внутренние источники развития. На наш научно-технический потенциал и на отработанные, хорошо известные в мире механизмы поддержки экономического роста.
К. ЗАТУЛИН: Спасибо большое, Сергей Юрьевич.
Монополия опасна для экономики – это считается аксиомой. Гайдаровцы уши прожужжали, доказывая, что государственные монополии в нашей экономике не имеют права на существование. Но вот уже без перерыва 20 лет они удерживают собственную монополию на истину при принятии экономических решений. Время от времени нам предлагают зрелище не для слабонервных: нанайскую борьбу одних либералов с другими, еще более либеральными. Медведева с Кудриным, например. Решение Президента привлечь к выработке экономической стратегии Академию наук, внушает надежду, что будут выслушаны и другие точки зрения. В ином случае, мы совсем не застрахованы от того, что за 13-ым годом придет 14-ый, а там и 17-ый…
«Горе от ума»
К. ЗАТУЛИН: За последние годы на Запад уехало около 200 тысяч ученых, доктора и кандидаты наук из главных научных центров Москвы, Петербурга, Новосибирска. Наиболее часто цитируемые ученые из России работают в США: 44 процента всех ссылок против 10 процентов на долю русских ученых, работающих в России.
Сюжет:
Каковы мотивы эмиграции русских ученых? На первом месте социально-экономические факторы, отставание ученых по зарплате, темпам карьеры и уровню социальной защищенности, особенно в пенсионном возрасте. Высокая зарплата доктора наук, профессора в Москве – 25 тысяч рублей или 800 долларов. Это предельно унизительная цифра, особенно на фоне заработков футболистов или шоуменов.
Можно, конечно, посетовать, что перед нами яркое свидетельство вымирания особого типа личности – русского интеллигента, для которого характерно было предпочтение духовного материальному. Но не все так просто, есть и духовный, академический фактор эмиграции – затраты на науку, в расчете на одного ученого в России, в 10 раз ниже, чем в США. Нашим не хватает современного оборудования, лабораторий, зато в избытке коррупция и бюрократизм, расцветающие в институтах.
Последнее, но не менее важное: усилия по выкачиванию мозгов из России, спланированные зарубежными фондами по окончании «холодной войны». Такими как Международный фонд Сороса, Международный научно-технический центр, Ассоциация содействия кооперации с учеными из бывшего СССР.
Это Черноголовка, город в Подмосковье, широко известный своими напитками – горячительными и не очень. Но далеко не все знают, что на самом деле это крупный наукоград – гордость советских физиков и химиков. Именно здесь, в знаменитом Институте физики твердого тела, защитил свою диссертацию последний лауреат Нобелевской премии русского происхождения – Андрей Гейм. Сегодня он сотрудник Манчестерского университета, так же как и его соавтор – Константин Новоселов, в прошлом тоже наш соотечественник. Для того чтобы получить Нобелевскую, им пришлось уехать.
Юрий Леонидович Иунин не уехал, хотя и приглашали за океан, может быть, потому что еще застал время, когда физики у нас были в почете. Сегодня такие, как он, пытаются сохранить то, что осталось.
Юрий ИУНИН (старший научный сотрудник Института физики твердого тела): У нас в институте есть проект по водородным элементам. Но сказать, что у нас каждый научный сотрудник занят работой на родную промышленность – это будет неправда. Поэтому, видимо, мы вынуждены будем как-то сокращаться. Ну, во-первых, сейчас будет естественная убыль, потому что значительная часть нашего института, люди уже достаточно пожилые. У нас довольно долго не было притока молодых кадров, потому что молодежь просто чувствовала, что, приходя сюда, они попадают в очень трудную ситуацию, во-первых, экономическую. Сейчас уже появились молодые люди в институте, есть надежда, что они перехватят эстафетную палочку до того, как последний из нас уйдет.
К. ЗАТУЛИН: Нельзя сказать, что проблема не диагностируема, что мы не пытаемся остановить эту утечку мозгов. В том же 2010 году, когда Нобелевская премия в последний раз доставалась русским ученым с иностранными паспортами, было объявлено, что Россия приступает к строительству своей Кремниевой долины – ультрасовременного научно-технологического комплекса по разработке и коммерциализации новых технологий, в подмосковном Сколково. «Чудо возможно!» – так это было проанонсировано.
Сюжет:
В 2010 году, стало известно, что на развитие Сколково, до конца года, выделяется 4 миллиарда рублей, а для его резидентов устанавливаются существенные льготы. Таким образом, на новый проект было выделено средств в 3 раза больше, чем на все 14 российских наукоградов вместе взятых, в предыдущем году.
Борис КАШИН (академик РАН, депутат Государственной Думы): «Подобные мега-проекты, в которых «пилятся» огромные деньги, это единственное, что власть может предложить. И к этому направлению относится и Сколково. У нас есть академгородки, в которых есть очень сильные кадры, есть очень сильные школы и они нуждаются в поддержке, и правительство дает им копейки».
К. ЗАТУЛИН: В гостях у «Русского вопроса» член Президиума нашей Академии наук, секретарь Общественной палаты Российской Федерации Евгений Павлович Велихов. Евгений Павлович, ну вот какова ваша оценка потерь нашей науки от такого массового выезда наших ученых за рубеж? Остановился этот процесс, замедлился или нет?
Е. ВЕЛИХОВ: В основном они вовсе не уезжают заграницу. Они уходят в банки, они уходят в различного рода компании и так далее. Заграница – это очень маленький процент.
И дело в том, что наука была в таком запущенном состоянии, и количество рабочих мест, возможностей заниматься наукой – они были, одно время, как вы знаете, в очень печальном состоянии. Сейчас они начинают поправляться.
К. ЗАТУЛИН: Начинают, с какого примерно периода?
Е. ВЕЛИХОВ: Ну, я бы сказал, что все-таки, в основном, вот последние несколько лет.
К. ЗАТУЛИН: 2000-е годы.
Е. ВЕЛИХОВ: Да. А самое главное, вот сейчас, когда наконец Президент все-таки взялся за дело; потому что это дело президентское. И это дело всего общества, конечно.
Вот, в свое время, меня премьер-министр Японии попросил, чтобы я организовал такой референдум среди школьников. И один вопрос, который там был, заключался в том, что мы спрашивали – а кто из вас вообще собирается эмигрировать, уехать из Японии вообще в будущем? Как вы думаете, какой процент японских школьников (а там был довольно большой набор) хотело бы уехать из Японии?
К. ЗАТУЛИН: Честно говоря, никогда не задавался таким вопросом. Мне кажется, что немного.
Е. ВЕЛИХОВ: Ну так, сходу?
К. ЗАТУЛИН: Немного, я считаю.
Е. ВЕЛИХОВ: Так вот, 80 процентов.
К. ЗАТУЛИН: Даже так?
Е. ВЕЛИХОВ: Но это вовсе не значит, что они уехали, потому что есть масса других обстоятельств, по которым они остались в Японии. Нормальный творческий возраст, он где-то лет до 20.
К. ЗАТУЛИН: До 20?
Е. ВЕЛИХОВ: До 20. Потом возникает вопрос, связанный с семьей, но и вопросы, связанные с карьерным ростом.
К. ЗАТУЛИН: Мне кажется, вы немножко занижаете планку – до 20. Может быть, все-таки до 35, до 40?
Е. ВЕЛИХОВ: Нет, до 20. Моя самая цитируемая работа была сделана в 1957 году. Я уже ее сделал, и до сегодняшнего дня самая цитируемая.
Общество должно осознать, что привлечение молодежи – это не просто вопрос о сохранении их здесь, это еще и вопрос о том, что все новое-то приходит с ними. Понимаете? Вот меня в свое время сделали руководителем термоядерной программы Советского Союза. Это был 1973 год. Я не был ни членкором, никем я не был. И Лев Андреевич Арцимович, который на самом деле был идейным руководителем всей этой деятельности, выбрал меня и назначил своим начальником.
К. ЗАТУЛИН: Относительно молодого человека?
Е. ВЕЛИХОВ: Ну совсем молодого, по современным масштабам вообще мальчишка. Вообще сейчас, как только мы создаем более-менее приличные условия, то, конечно, возвращаются.
К. ЗАТУЛИН: Совсем недавно Евгений Максимович Примаков, ваш коллега по академии, выступая в «Меркурий-Клубе», раскритиковал проект Сколково. Вот ваше собственное отношение к проекту Сколково?
Е. ВЕЛИХОВ: То, что там положительно, это, конечно, особые условия работы.
К. ЗАТУЛИН: Вы знаете, основные претензии какие к Сколково: почему в Сколково мы все даем, в то время как не в состоянии обеспечить другие наукограды таким же вниманием бюджета, привилегиями, льготами и так далее.
Е. ВЕЛИХОВ: Ну, привилегиями. Понимаете, в этом же и смысл. Если у вас не хватает средств на то, чтобы это все делать в широком плане, то надо хоть в одном месте сделать, чтобы показать, а дальше оно само начнет расширяться.
К. ЗАТУЛИН: То есть Сколково – это все-таки положительный проект, который на самом деле…
Е. ВЕЛИХОВ: Ну конечно. Я просто хочу сказать, что не надо его представлять как проект, который все вопросы решает.
К. ЗАТУЛИН: Как панацею.
Е. ВЕЛИХОВ: Да. Вот вам нужно, скажем, вы хотите поджечь костер, вы зажигаете одну точку, правильно? Но это не значит, что эта точка не даст вам ни тепла, ни энергии. Из нее начнется инжекция. Поэтому с этой точки зрения я поддерживаю Сколково.
К. ЗАТУЛИН: Но ведь были и у нас прежде свои, на собственной базе. Ну Академгородок под Новосибирском. Я когда-то хотел там работать.
Е. ВЕЛИХОВ: Он был прекрасный. Ну а что, Академгородок был великолепный, и он и есть, и дальше будет. Никуда он не денется.
К. ЗАТУЛИН: Принципиальная разница между Сколково и Академгородком существует с точки зрения организации? Или это однотипные, просто в разное время…
Е. ВЕЛИХОВ: Нет, это абсолютно. В Академгородке таких льгот нету, поэтому там труднее вырастать, но это неплохо. Трудности, они не мешают. Вот сегодня к нам возвращаются, приходят и крупные очень ученые с Запада – которые уехали туда, наши российские, и не российские.
К. ЗАТУЛИН: То есть, есть такой процесс, да?
Е. ВЕЛИХОВ: Да, абсолютно.
К. ЗАТУЛИН: Ну что ж, на этой прекрасной ноте мы, может быть, и закончим сегодня нашу беседу. Большое вам спасибо за участие в нашей программе.
Е. ВЕЛИХОВ: Но и вам спасибо, я очень рад.
К. ЗАТУЛИН: Ломоносов, Менделеев, Вернадский, Курчатов – их открытия, изобретения двигали отечественную науку вперед, помогали России оставаться в числе передовых мировых держав. К сожалению, имена нынешних русских ученых мало кому известны, а наши нобелевские лауреаты теперь живут за рубежом. Сможет ли Сколково переломить ситуацию? Или от проекта останутся одни осколки? Это наш, русский вопрос – что сделать, чтобы ученый, творец, а не шоумен, бандит или олигарх стал подлинным героем нашего времени.
«Вот такое кино!»
К. ЗАТУЛИН: В прошлом году председатель Союза кинематографистов России Никита Михалков, предложил изучать в школе лучшее отечественное кино. И вот, год спустя, вслед за списком ста лучших произведений русской прозы и поэзии школьникам и всей России представлен примерный список из ста фильмов. Я его внимательно изучил. И вот что любопытно: если попробовать сгруппировать шедевры нашего искусства по годам выпуска, то получится, что если 60-е годы представлены в нем 29 картинами, 70-е – 23, то из всего кинонаследия 90-х рекомендуется посмотреть 1 фильм, а с начала нашего века – ни одного.
«Из всех искусств для нас важнейшим является кино». Не будь Ленин на людях, в Мавзолее, он перевернулся бы в гробу.
Сюжет:
В прошлом году на сайте «Культура РФ» открылось голосование по списку фильмов, рекомендуемых для просмотра в школе. Осталось сто. Среди них работы Сергея Эйзенштейна, Андрея Тарковского, Михаила Ромма, Никиты Михалкова. Самый старый фильм – картина «Стенька Разин» 1908 года, самый последний – «Утомленные солнцем» 1994 года.
Список, как можно предполагать, далеко не бесспорный. «Бриллиантовая рука» в нем есть, а «Кавказской пленницы» нет. Как, впрочем, и «Москвы», которая «слезам не верит». Любой список, перефразируя О’Генри – есть самое свое слабое место. Но сколько к нему претензий не предъявляй, ситуацию он отражает. Самое главное – в нем нет ни одного фильма за последние 20 лет.
Общий рынок кинопоказа в России сегодня – это 1 миллиард долларов в год, и при этом лишь одна шестая часть приходится на доходы российских фильмов. Наш кинозритель, а сегодня в кинотеатры в России регулярно ходят только подростки в возрасте 14-16 лет, предпочитает чужое кино. Россия оказалась на 5-м месте мире по прибыли, полученной от показа голливудских фильмов. За 2012 год в кинотеатрах России окупились лишь 15 из показанных 68 российских картин.
К. ЗАТУЛИН: У нас в студии известный кинорежиссер, автор фильмов «Собачье сердце», «Тарас Бульба» Владимир Владимирович Бортко, депутат Государственной Думы, и Олег Валентинович Иванов, киноэксперт и генеральный директор фирмы с таким «русским» названием «Movie Research».
Владимир Владимирович, вот хочу задать вам первому вопрос. Все вокруг говорят о кризисе русского кино. Есть этот кризис, нет его? И если есть, то в чем он состоит, по-вашему?
В. БОРТКО: Ну как есть или нет? Если в нашей стране, по моим данным, они могут быть и оспорены, но в любом случае между 15 и 7 процентами зрителя смотрят наше кино, а остальные не смотрят, то я думаю, что вообще, не знаю, кризисом можно ли это назвать, но невеселые у нас дела, это точно совершенно. Причина, если хотите, нерешенная по экономическим причинам.
К. ЗАТУЛИН: То есть это производство кино сдерживается плохой экономикой?
В. БОРТКО: Да, оно сдерживается плохой экономикой и, собственно говоря, извините, пожалуйста, полной при этом коррупционностью этого дела.
К. ЗАТУЛИН: Но все-таки, если вот дать все нужные деньги для творцов-кинорежиссеров?
В. БОРТКО: Деньги давать не нужно вообще. Боже упаси, это ж только вредит.
К. ЗАТУЛИН: А что нужно?
В. БОРТКО: Деньги дают просто людям, которые снимают. Нате вам деньги, снимайте кино. Вот это мы как раз и имеем. То есть человек не заинтересован в конечном результате этих данных денег. Надо сделать простые, элементарные вещи – понизить процент банковский и сделать так, чтоб это были честные цифры, когда я показываю это кино в кинотеатрах. А этого никто не знает, это очень закрытая сфера.
К. ЗАТУЛИН: А сколько фильмов вообще у нас сейчас снимается? Сколько из них доходит (если есть такие цифры) до широкого экрана?
О. ИВАНОВ: В год примерно 70 фильмов снимается в России, а реально до широкой зрительской аудитории доходит 10-12 картин.
К. ЗАТУЛИН: Если это сравнить с прежними советскими временами, и если сравнить с тем, сколько смотрят иностранные картины сегодня, какая это цифра?
О. ИВАНОВ: С советскими временами эта ситуация вообще несопоставима. Потому что вот 170 миллионов билетов продается в год в кинотеатрах на 140 миллионов населения. То есть получается, один, максимум два раза…
К. ЗАТУЛИН: Включая детей, младенцев.
О. ИВАНОВ: …да, взрослое население ходит в кино. А для советского периода эти цифры превышали 10 фильмов на человека в год. И такие же цифры, собственно, в европейских странах, в Америке. Получается, частота посещения на одного жителя значительно выше, чем сегодня.
К. ЗАТУЛИН: То есть у нас уже ленинская фраза «из всех искусств для нас важнейшим является кино» уже не работает?
О. ИВАНОВ: На всю Россию не больше тысячи залов. Если 5-6 лет назад примерно треть была российского кино на экранах, то сегодня российских фильмов 15 процентов.
К. ЗАТУЛИН: Мы все, конечно, тоже с интересом ознакомились с этим списком ста лучших фильмов. Вот как вы к этому списку относитесь?
В. БОРТКО: Мне кажется, что первоначальная идея была несколько другой. За сто лет существования кинематографа он выработал свой язык. Это не театр, это не литература, это совершенно другой вид искусств. И мне казалось, что для юношества нужно сформировать некую какую-то историю, чтобы было понятно, что это такое, что за киноязык такой. И мне казалось, что этот самый список должен как раз помочь молодому человеку или молодой девушке объяснить, что такое кино, почему это хорошо, а это плохо.
К. ЗАТУЛИН: Он носит объективный характер, на ваш взгляд?
В. БОРТКО: Да он да, там просто нет практически современных фильмов. Самый современный 1994 года рождения.
К. ЗАТУЛИН: Это «Утомленные солнцем», я помню.
В. БОРТКО: Да, «Утомленные солнцем».
О. ИВАНОВ: Я думаю, что здесь прав министр, который на пресс-конференции прокомментировал эту ситуацию так, что талантливый узнается через время.
К. ЗАТУЛИН: Владимир Владимирович, вот тот факт, что у нас всего 5 крупных сетей.
В. БОРТКО: И они американские. Более того, те самые кинотеатры, о которых мы говорили, тысяче, они построены американцами для собственного кино. Когда-то будем строить больше кинотеатров. А им не нужно больше кинотеатров. В городе Урюпинске им кинотеатр совершенно ни к чему.
К. ЗАТУЛИН: Поскольку они поставляют табак, они нам раздали трубки.
В. БОРТКО: Трубки, и теперь курите. Конечно, так. Все наше кино – это кино американское. А мы в виде бесплатного приложения к этому кинопродукту.
К. ЗАТУЛИН: Так какое все-таки кино нам, по-вашему, нужно?
В. БОРТКО: Какое? Хорошее.
К. ЗАТУЛИН: Хорошее? Простой ответ на простой вопрос.
В. БОРТКО: Конечно. Какой вопрос, такой ответ, да.
К. ЗАТУЛИН: А какое кино вот ждет наш зритель? Какого ему не хватает?
В. БОРТКО: Он ждет очень простое кино – чтоб ему было в кинотеатре интересно. Чтобы он сидел, плакал, смеялся. И вы знаете, почему американское кино мы смотрим. Потому что добро побеждает зло, и оно должно быть в конце наказано. А это ж в каждом американском кинофильме, иначе его просто не будет, вообще его не будет, поверьте мне. Потому что хороший полицейский побеждает плохого полицейского. То есть понятна совершенно расстановка сил. Это очень важно для них.
К. ЗАТУЛИН: Но у нас тоже хорошие бандиты побеждают плохих.
В. БОРТКО: Извините, потому-то…
К. ЗАТУЛИН: Только бандиты практически.
В. БОРТКО: Нет, мы не будем, действительно. Телевизионное кино и кино прокатное – это, как говорится, абсолютно две большие разницы. Они не имеют сегодня ничего общего. У нас телевизионное кино процветает, как нигде!
К. ЗАТУЛИН: Но есть ли перспектива, есть ли какая-то надежда на то, что Россия вернет себе позиции кинематографической державы?
О. ИВАНОВ: Мне кажется, ответ один, что необходимо, чтобы государство и бизнес начали идти в одном направлении. Чтобы чиновники и продюсеры наконец поняли, что зритель всегда прав, и что нужно делать такое кино, которое будет нравиться широкой зрительской аудитории.
К. ЗАТУЛИН: Чтоб было интересно.
В. БОРТКО: Чтоб было интересно, только-то и всего.
К. ЗАТУЛИН: Подписываетесь?
В. БОРТКО: Да конечно же, о чем сам стараюсь. Что говорить-то.
К. ЗАТУЛИН: Я благодарю вас за участие в нашей программе. Спасибо, всего вам самого хорошего.
«Можно быть милым и умным мальчиком, прекрасно учиться в школе, отлично пройти курс университетских наук, и после нескольких лет исправного посещения кинематографа превратиться в идиота». Это Илья Ильф и Евгений Петров. «Одноэтажная Америка», 30-е годы. Хотелось бы, чтобы сейчас, в наше время, этого нельзя было сказать ни о русском кино, ни о наших зрителях.
Встретимся с вами через неделю, 13 февраля в то же время в программе «Русский вопрос» на канале «ТВ-Центр».