Чтобы правильно задать вопрос, надо знать большую часть ответа — к обсуждению проекта российско-белорусского Договора

Независимая газета

Константин Федорович Затулин, директор Института стран СНГ

Не прошло и двух лет с тех пор, как на белорусской земле был подписан приговор Союзу ССР, как осенью 1993-го правительства России и Беларуси приступили к переговорам об объединении денежных систем. Сам факт этих переговоров, вызвавших в их начале такое волнение в рядах российских либерал-реформаторов, удостоверил простую истину: может быть, России с Туркменией или Азербайджаном и необязательно жить в составе одного государства, но Россия и Беларусь — две части одного целого.

Прошло еще шесть лет. Граждане двух стран успели пожить и в Сообществе, и в Союзе России и Беларуси. Сегодня опубликован проект Союзного государства России и Беларуси. И каждый раз мы — журналисты, политики, представители «элиты» — с умным лицом задаем умный вопрос нашему народу: «А хотите ли вы жить в одном государстве с Беларусью и белорусами?». И, к удивлению некоторых, подавляющее большинство — определенно «за». Что удивительно в самом деле, учитывая, сколько раз своими действиями или бездействием наша власть компрометировала идею российско-белорусской интеграции, сколько раз мы топтались на месте или шли вспять в процессе объединения. Ведь то, с чего начинали — объединение денежных систем, — это то, чего не смогли достичь, успели забыть, и что теперь вновь становится изюминкой очередного революционного проекта воссоединения с Беларусью.

Конечно, замечательно, что новый проект вынесен на новое всенародное обсуждение, и власть приникла ухом к стетоскопу, пытаясь уловить самые сокровенные пульсы наших славянских сердец. В желании нашего президента бесконечно обсуждать с народом каждую былинку, травинку и бумажку в этом деле есть даже что-то трогательное, учитывая привычки и послужной список Бориса Николаевича. Но бесконечными обсуждениями нельзя заменить недостаток понимания и политической воли, необходимой для создания реального Союзного государства с Беларусью. «Чтобы правильно задать вопрос, надо знать большую часть ответа», — как сказал Роберт Шекли, совершенно иностранный и России, и Беларуси.

Опубликованный проект создания Союзного государства обнаруживает растерянность авторов перед стоящей проблемой: как пойти навстречу народам в деле воссоединения, не достигнув договоренности двух правящих элит и оставаясь в прокрустовом ложе национальных конституций? По прочтении документа для меня и без последних критических высказываний президента Беларуси не подлежит сомнению, что, вопреки нагнетавшимся слухам, Ельцин и Лукашенко не смогли прийти к согласию по основным политическим вопросам, прежде всего — по вопросу о будущей роли Александра Лукашенко, по вопросу о гарантиях белорусской самостоятельности в рамках Союзного государства. Признаком этой недоговоренности является царящий в большинстве политических статей Договора формальный принцип равноправия двух сторон. Вирус «одна страна — один голос» или, если угодно, «каждой твари — по паре» в руководящих органах Союзного государства сводит на нет все усилия по реальному объединению России и Беларуси так же, как до этого он на корню убил перспективу превращения СНГ в дееспособный механизм интеграции. Полное и безоговорочное равноправие граждан объединяющихся государств — необходимое условие всего процесса, но даже самый безответственный парламент России не в состоянии передать суверенные полномочия Российской Федерации в ведение неких наднациональных органов Союзного государства, скроенных по принципу полнейшего равноправия двух разновеликих частей, России и Беларуси.

Правда, в документе делается шаг навстречу жизни, когда речь заходит о порядке избрания нижней палаты союзного парламента и формировании суда Союзного государства (предполагается, что в России избирается 75, а в Беларуси — 28 депутатов палаты общего парламента. Из девяти судей союзного суда шестеро могут представлять одно государство). На самом деле наши президенты подсознательно, почти по Фрейду, делают избираемую напрямую нижнюю палату парламента и суд единственными действительно общими атрибутами Союзного государства только потому, что привыкли воспринимать эти институты власти как второстепенные, подчиненные своей воле. Авторы — и в этом видна рука президентских команд — согласны и на единую денежную единицу, и на исключительные полномочия единого эмиссионного центра, и на другие далеко идущие договоренности в экономике до тех пор, пока это впрямую не затрагивает политических прерогатив, вопроса о власти. Поэтому, договорившись о единой валюте, не стали договариваться о настоящем бюджете и бюджетной процедуре Союзного государства: в соответствии с проектом, союзный бюджет по-прежнему формируется не за счет налогов и сборов, а путем добровольных пожертвований, «ежегодных согласованных отчислений государств-участников».

Почему вместо полнокровного единого государства предлагается его бледная тень, иссушенная заботой о регламентном равноправии? Потому что Беларусь видит в принципе равноправия главную гарантию учета своих интересов в Союзном государстве. Почему Беларуси, а точнее — ее руководству, правящей политической элите — нужна именно такая, формальная гарантия? Потому что нет настоящей политической договоренности с российской элитой, потому что не предложено других, неформальных гарантий и потому, что по опыту шести лет переговоров доверять российскому руководству нельзя — запросто обменяют на Шеремета или аплодисменты западного сообщества. Почему, наконец, правящие в России круги, имея вроде бы все козыри на руках, оказываются всегда не готовы к настоящему диалогу, к приемлемому для Лукашенко предложению? Потому что продолжают, не веря в свой собственный авторитет, бояться его претензий на верховную власть в России, потому что сами себя запутывают и запугивают сложностью изменения российской Конституции.

До тех пор, пока действующая Конституция Российской Федерации не будет изменена ради объединения с Беларусью, будет продолжаться унылое «всенародное обсуждение» — как все изменить, ничего не меняя (а объединение с Белоруссией действительно изменяет вектор происходящего не только в СНГ, но и внутри полураспадающейся России). Перед нами — очередной временный, компромиссный, переходный документ. В нем нет ничего особо нового, но нет и ничего страшного. Страшна только потеря времени и темпа — они безвозвратны в этом единственном сколько-нибудь реальном интеграционном проекте России. Неприятно, что Россия вновь сама себя высекла, расписавшись в неполном служебном соответствии своей управленческой элиты, все еще далекой от понимания остроты новых национальных интересов и способности их обеспечить (на Беларусь нечего кивать, если заинтересованная в ней Россия больше и населеннее Белоруссии в десятки раз). Нельзя же в самом деле всерьез надеяться на референдум с сакраментальным вопросом об объединении, который нам, в отсутствие договоренности президентов и правительств, продолжает предлагать вроде бы неглупый Николай Гончар?

Страна устала от отсутствия решимости довести до конца начатый процесс объединения. По всей видимости, как ни жаль ближайших месяцев, окончательный ответ на вопрос: «Объединятся ли Россия с Беларусью?» способны будут дать только новые люди в российском руководстве.