«Евразийский Союз здесь вне подозрений: он заинтересован в сохранении суверенной и целостной Киргизии. В этом контексте для властей Киргизии Евразийский проект носит стабилизирующий характер»

Интервью с членом Общественной палаты РФ, директором Института стран СНГ Константином ЗАТУЛИНЫМ.

– Константин Федорович, какое место в структуре внешнеполитических интересов России занимает Центрально-Азиатский регион сегодня?

– Безусловно, важное. Но в настоящий момент Россия втянута в острую конфронтацию вокруг Украины, что требует много усилий. В этих условиях сказать, что Центрально-Азиатский регион является для нас главным приоритетом, было бы преувеличением. Разумеется, мы сегодня вовлечены в процесс создания Евразийского Союза, в котором участвуют и государства региона. Мы также вовлечены в острую конкуренцию за сферу влияния, где, как мне кажется, действуют, как минимум, три великие державы: Россия, Китай и США вместе с союзниками. Региональные державы по традиции тоже оказывают влияние, пытаются привлечь к себе, опираясь на историческое родство, религию или современный экономический интерес. Я имею в виду прежде всего Турцию и Иран. Вот такая картина.

– Как, по-вашему, протекают интеграционные процессы в Центральной Азии? Повлияли ли события в Украине на их интенсивность?

– Есть заявка под названием «Евразийский Союз». Существует запрос на полноценное и полноформатное участие Киргизии в этом проекте. Участвуя в Евразийском Союзе, Киргизия рассчитывает на получение инвестиций и экономических выгод. Но мне кажется, для Киргизии не менее важно не допустить раскола страны на Север и Юг. Евразийский Союз здесь вне подозрений: он заинтересован в сохранении суверенной и целостной Киргизии. В этом контексте для властей Киргизии Евразийский проект носит стабилизирующий характер.

Оставшись без капиталовложений со стороны союзного центра, страны ЦА были вынуждены искать источники поступлений, так как возможностей опереться на собственные ресурсы нет. У Казахстана возможностей побольше, чем у других, но и он понимает, что нужно встраиваться в какую-то нишу, имея при этом гарантии сохранения независимости.

Этот вопрос всех беспокоит на постсоветском пространстве. Я думаю, страны СНГ и Прибалтики не слишком рады, что Россия повела себя так решительно в украинском кризисе и ведет борьбу на всех фронтах за свои цели на Украине. По традиции принято все рассматривать через призму прецедента. Коль скоро Крым вернулся назад, то в Казахстане, например, задались вопросом: «Не случится ли что-то похожее с нашими регионами, населенными русскоязычным населением?». Сколько бы мы ни уверяли в отсутствии таких планов, что Крым – это особая история, осадок остается, и его все время пытаются взболтать (особенно друзья на Западе).

Что же касается других стран региона, то они балансируют и лавируют между сильными мира сего. В качестве хрестоматийного примера можно назвать Узбекистан, который в 90-е годы махнул рукой на Россию, после того как она махнула рукой на всю Центральную Азию. Затем Узбекистан попытался найти счастье в сближении с США. На начало 2000-х годов представитель Узбекистана в ООН чаще, чем все остальные, за исключением Израиля, голосовал солидарно с представителем США в ООН, в том числе и по вопросам, которые явно не могут иметь существенного значения для Узбекистана. Просто в Узбекистане хотели показать, что они восприимчивы к американцам и готовы поддерживать их интересы. Но всё это наваждение как рукой сняло, когда прозвучал звонок под названием «Андижанский мятеж», и чуткого президента Узбекистана это подтолкнуло к выходу из антироссийского проекта ГУУАМ и вступлению в новые или, вернее, новые-старые структуры, вроде Договора Коллективной Безопасности стран СНГ.

Ислам Каримов дал почувствовать, что Узбекистан может перейти в лагерь близких к России стран СНГ. Он торговался. Когда в 2008 году отношения России и Запада напряглись из-за Грузии, президент Каримов принял решение о выходе из Евразийского экономического сообщества. Это маневры, призванные чуть удлинить, чуть сократить дистанцию между разными группами сил. В данном случае И. Каримов поддразнивал Россию, надеясь на благосклонность США. В итоге переговоров с «западниками» и были исключены некоторые санкции против семьи Каримова в обмен на его жест по выходу из тогдашнего ЕЭС.

Позже Каримов отыграл позиции. Сегодня отношения России и Узбекистана поддерживаются на сносном уровне, но причислять Узбекистан к категории полноценного союзника не приходится – он, как кошка, гуляет сам по себе.

Я думаю, что Узбекистан сегодня по целому ряду параметров наиболее проблемная страна региона. Половина населения Центральной Азии проживает именно в Узбекистане, при этом сам он на фоне ресурсно-привлекательных и слабых соседей имеет достаточно ограниченные ресурсы. Здесь могут таиться зерна будущих конфликтов.

– Назовите, пожалуйста, приоритетные направления сотрудничества России со странами ЦА?

– Полагаю, в неформальной конкуренции, которая исподволь развивалась в регионе в 90-е годы на предмет партнерства с Россией – а она шла между Казахстаном и Узбекистаном, – верх одержал Казахстан. Не потому что я переоцениваю чувства Н. Назарбаева к России, а потому что Казахстан больше всего замотивирован, у нас с ним самая длинная в мире граница. Казахстану важно дружить с Российской Федерацией. И решения Казахстана демонстрируют готовность пойти далеко в развитии Евразийского Союза. Конечно, от слов до дела порой лежит большая дистанция. Тем не менее, Н. Назарбаев, безусловно, победил: для России Казахстан является привилегированным партнером среди всех стран региона.

Что же касается других стран Центрально-Азиатского региона, то тут картина неоднородная. В регион уже активно вошли американцы, китайцы. Если говорить о Туркмении, то там еще продолжается транзитный период, и чем он завершится, сказать затруднительно, но Туркмения в последнее время больше отдаляется, чем приближается к СНГ.

Страны ЦА в силу своей определенной зависимости от отношений с Россией не могут позволить вести себя, как, скажем, Англия или США, но дают понять о своей позиции. Для того чтобы поддержать возвращение Крыма, надо уважать право наций на самоопределение, а лидеры самоопределившихся стран ЦА считают, что для них это в прошлом и возвращаться к нему не нужно. Тем более, другие силы, какие-то сепаратисты могут взять этот принцип на вооружение.

В истории с Крымом Россию официально никто не поддержал. В России этому абсолютно не удивились и проблему из этого делать не стали. Мы это переживем.

– Существует ли, на ваш взгляд, в Центральной Азии дисбаланс в политических режимах?

– Авторитарный режим снимает ряд одних проблем и создает проблемы другого порядка. Скажем, ведя дела с Центрально-Азиатскими государствами, на самом деле трудно поверить в то, что у президентов этих стран не достаточно власти, чтобы выполнить обещанное. Если же они этого не делают, значит, просто не хотят.

С другой стороны, актуален вопрос престолонаследия. Ясно, что никто из действующих вождей не хочет думать о том, когда уйдет и, соответственно, не думает всерьез и о передаче власти. Все попытки в Казахстане или Узбекистане определиться в вопросе об официальном наследнике не состоялись. Это может закладывать определенную неуверенность в отношения с этими странами. Ведь совершенно неясно, на какую перспективу мы с ними договариваемся.

По своей же природе авторитарные режимы редко определяют для себя смену и дальнейшую траекторию. Всё в один момент может измениться. Возьмём 1953 год в нашей истории. У нас в то время победил заговор Н. Хрущева и членов Президиума ЦК КПСС против Л. Берии. В Туркмении не так давно произошла, может не столь громкая, но тоже смена вождя. Одну из главных ролей после смерти С. Ниязова сыграл местный Берия, который к тому времени был вице-премьером правительства.

Именно он достал «из рукава» Г. Бердымухамедова и посадил на трон в расчете, как минимум, на благодарность. Но, как и в СССР в 1953 году, новый хозяин отодвинул своего поводыря, чтобы править самому. Тюремщика посадили в зиндан. Близкая историческая аналогия.

– Будет ли усиливаться военный вектор взаимодействия РФ с Центрально-Азиатскими республиками?

– Россия не безразлична к этому вопросу. Исторически Россию всегда упрекали за тягу к расширению, к территориальной экспансии. В настоящий момент это, конечно, глубоко в прошлом. Но, делая выводы о происходящем в Афганистане, Ираке, мы не безразличны к вопросам, связанным с безопасностью в ЦА. Присутствие российской авиабазы в Канте подтверждает это. Кстати, следует заметить, что Киргизия оказалась единственной страной, на территории которой одновременно действуют две разных военных базы, притом, что сама Киргизия является членом ОДКБ. Конечно, в данном вопросе Киргизия должна была определиться со своими партнерами. Но Киргизия — под влиянием разных факторов, в том числе и политических…

– На тот момент времени А. Акаев советовался с российским руководством, после чего было дано согласие американской стороне. Тогда данный акт расценивался как совместный вклад в борьбу с международным терроризмом…

– Да, посоветовался. Но вот сама попытка посоветоваться, я думаю, была не очень корректной. Тогда Россия оказалась в ситуации, когда ей неудобно было отказывать. Сама инициатива задать вопрос принадлежала совсем не России. То же самое и с консультациями, которые ведут страны ЦА с Россией по вопросам безопасности. Соблюдать режим секретности в такого рода переговорах – бессмысленная затея. Увы, на Востоке политику понимают как одновременную торговлю с обеими сторонами. Не надо сомневаться, что мы не радуемся по поводу открытия американских баз в ЦА. Другое дело, в России не всегда берут на себя смелость – в зависимости от руководителя – сказать об этом напрямую.

Приведу пример. На Украине нам долгое время рассказывали, что у России еще большее сотрудничество с НАТО, чем у Украины. Я говорю не о сегодняшнем периоде, а о периоде В. Ющенко, Л. Кучмы и так далее. Когда еще во времена Б. Ельцина мы предъявляли претензии нашим партнерам на Украине, нам в ответ говорили, что Россия еще больше сотрудничает с НАТО. Это лукавство, уводящее от рассмотрения природы сотрудничества. Отношения России с НАТО всегда были необходимостью в силу нашего соседства и необходимости исключить случайности между ядерными державами. Именно поэтому и создавались стыковочные модули, Совет «Россия – НАТО» и т.д. В советские годы тоже осуществляли визиты вежливости, когда корабли советского флота посещали западные порты. Мы принимали ответные визиты. Это же не значит, что между СССР и НАТО были сняты противоречия.

Мы не можем не иметь отношений с НАТО, так как это крупный военно-политический блок у наших границ. Есть большая разница между поддержанием отношений с НАТО с нашей стороны и теми странами, вроде Украины, которые рвутся вступить в состав североатлантического блока. Покачнув таким образом баланс в регионе и давая возможность НАТО приблизиться к границам России на легальном основании.
То же самое и с Киргизией, которой мы «дали санкцию» на размещение американской базы. Киргизия сама хотела заполучить эту базу, рассматривая ее как дополнительный козырь не только в отношениях с США, но и с Россией. И своим «запросом» поставила Россию в те времена в неловкое положение.

– Могли бы вы проранжировать по степени опасности те вызовы, с которыми столкнутся страны ЦА и РФ в кратко- и среднесрочной перспективе?

– Вызовы известны. Ряд из них носит внешний характер. Например, воинствующий исламистский фундаментализм, попытки устроить в регионе нечто похожее на «арабскую весну» со сменой на клерикальные режимы и так далее. Прививки от этих угроз странам в настоящий момент известны. Чем больше неудачи в Ираке с ИГ*, в Афганистане, тем больше потребность среднеазиатских государств прибегнуть к поддержке сильного. В данном случае сильным, близким и традиционным партнером является Россия. Существуют внутренние угрозы, которые гораздо реальнее. Они связаны с взаимоотношениями стран в регионе. Не исключаю, что статус-кво может поколебаться. Подобные попытки уже предпринимались, и связаны они были с Узбекистаном. Почему? Потому что Узбекистан чувствует себя ущемленным. Он так же, как и Петр Первый в свое время, ищет выход к морю, решает проблему перенаселения Ферганской долины и т.д. Во всяком случае, Узбекистан пробовал себя в таджикской гражданской войне, поддерживая там определенные силы. Есть проблема сменяемости элит и выхода на авансцену новых, выросших уже в постсоветское время. Из всех государств региона смена лиц произошла только в Киргизии и, по факту, в Туркмении.

– Кстати, внутриполитическая ситуация в Киргизии планомерно накаляется и медленно подходит к тем признакам, которые имелись в 2010 году.

– У вас всё время она накалена. Мы знаем, что смену власти путем переворотов в Киргизии не назовешь беспроблемной, она сопровождалась выбросом энергии, балансированием страны на грани распада. Представьте себе, что может быть в Казахстане или Узбекистане? «Отцы нации» всегда живут ощущением вечного правления. Наследник, даже если это член семьи, вызывает неизбежное раздражение. Если, как это случилось у И. Каримова, приходится посадить под домашний арест свою любимую дочь, то что уж там говорить о других? Создается опасная взрывная смесь в вопросе о смене власти. В России обязаны думать о том, как помочь избежать политических катаклизмов в соседних странах. Любой такой катаклизм – это выброс людей в Россию и угроза стабильности в потенциально нестабильном регионе.

Беседовал Эрик ИСРАИЛОВ

* Организация запрещена на территории РФ.