Константин Затулин: «Власти не терпится обустраивать Россию»

Что представляет собой современная властная и бизнес-элита страны?

Элита России: за и против

В начале XXI века в России сложилась парадоксальная ситуация, когда само слово «элита» в глазах народа стало считаться ругательным и непотребным. Когда под «элитой» принято подразумевать прежде всего наиболее одиозных личностей из властного, чиновничьего, экономического и культурного истеблишмента страны, которые словно бы нарочно соревнуются между собой в том, как бы помучительнее, пожестче указать нищему, безмолвному и бесправному народу его низкое, «подлое» место. В разгар промышленного спада устроить многомиллионное пиршество, осквернить пошлым гульбищем дорогие символы государства, выставить на всеобщее обозрение свою очередную сверкающую игрушку.

Мировой экономический кризис, который вот уже год бушует и в России, должен был, казалось, устранить эти вопиющие факты пренебрежения и ненависти, заставить нуворишей и «счастливчиков судьбы» прочувствовать свою ответственность перед страной. Это не казалось чем-то невозможным. Из истории известно, как, например, аристократический цвет нации, еще вчера бездумно прожигавший жизнь на балах и в кутежах, перед лицом общенациональной беды постигал собственную миссию защитника Отечества, первым стремился в бой, в полки, на фронт, в окопы.

Ничего подобного в современной России не произошло.

Что представляет собой современная властная и бизнес-элита страны? Будет ли она сметена грядущими катаклизмами? Сбежит ли первой трусливо с борта тонущего корабля на чужие берега, где припрятаны запасы «на черный день»? Или же отечественная элита — и только она — преобразится и станет локомотивом развития, извлечет из недр своих спасительный проект будущей России?

Директор Института стран СНГ, депутат Государственной Думы России Константин ЗАТУЛИН: «Власти не терпится обустраивать Россию»

— Один из наиболее распространенных в обществе взглядов на российскую власть и на высшую бизнес-элиту формулируется следующим образом: «Это временщики, не связывающие свое собственное будущее с будущим России. Они используют свое положение для тотального выколачивания из страны ресурсов, богатств, денег — с тем, чтобы, в конце концов, переправить их на Запад, где они и собираются жить после того, как проект „Российская Федерация“ закроется». Насколько, по-Вашему, подобное видение соответствует реальному положению дел?

— Этот взгляд в большой степени не соответствует действительности. Подобное восприятие российской элиты, как мне кажется, является предвзятым, производным от горечи политических поражений, от несогласия по идейным и экономическим вопросам с практикой современного российского государства.
С другой стороны, я был бы наивным человеком, если бы думал, что можно избежать в том числе и такого восприятия отечественной элиты. Катаклизм распада Советского Союза, которому предшествовало тягостное увядание великого государства и шоковый переход к другой модели социально-экономического устройства, неизбежно возвысил немногих и создал в нашем обществе очень серьезное неравенство. Конечно, в советские времена неравенство тоже существовало, ощущался недостаток свободы и реального самоуправления, но такого имущественного расслоения, которое мы наблюдаем сегодня, конечно, не было. Уже в начале 2000-х годов 10 наиболее обеспеченных процентов населения России владели 38% национального богатства, в то время как 10% наименее обеспеченных граждан владели лишь 1,8% материальных ресурсов страны. Даже в США подобная диспропорция менее выражена.
Все это произошло не в течение нескольких сотен или десятков лет. Это случилось на глазах одного поколения. И считать, что большинство населения окажется довольным подобными обстоятельствами, способен лишь недалекий человек.
Население вынуждено приноравливаться к обстоятельствам. Здесь определенным защитным иммунитетом является тот факт, что Россия слишком часто переживала катаклизмы и потрясения, в результате чего «лимит на революции оказался исчерпан», по выражению Александра Лебедя. И поэтому сегодня люди готовы терпеть свои тяготы, хотя, случись нечто подобное прежде, в XVIII-XIX веках, куда более бурная реакция народа на столь тяжкое изменение своей судьбы не заставила бы себя ждать.
Теперь постараемся без гнева и пристрастия оценить устрем ления тех, кто оказался на вершине пирамиды.
Когда дело касается бизнес-элиты, не имеющей нынче большой политической ответственности, не наученной служить своей стране, то в ней, конечно, попадаются экземпляры, давно решившие для себя, что родина там, где лучше всего живется.
При этом даже эта часть бизнеса стремится делать капитал в России, ибо на свете не так уж много мест, где можно со столь скромными вложениями претендовать на столь крупные результаты. По факту, размеры и ресурсы России, своеобразие перехода от всеобщего огосударствления к частной собственности подарили элите такие возможности, что люди, делавшие здесь капиталы, ни за что отсюда не уйдут.
Разумеется, общество этим далеко не всегда довольно.
Важно понимать, однако, что в момент, когда нувориши — примеры Березовского, Гусинского, Ходорковский налицо — стали путать сферу применения собственных талантов и решили конвертировать свои коммерческие возможности в политическую сферу, им было очень жестко объяснено, кто они такие. Одна из миссий Путина и его команды как раз и состояла в том, что они не позволили олигархату приватизировать государство и манипулировать им в своих экономических интересах.
На Украине подобного обуздания крупного бизнеса, кстати, до сих пор не произошло. Там не нашлось своего Путина, и никто не поставил олигархов на место. В результате украинские олигархи оказывают сегодня определяющее влияние на политику своей страны, что в России уже невозможно.

— Однако недавно в «Известиях» и «Ведомостях» вышла нашумевшая статья Иноземцева и Кричевского, посвященная крупному российскому бизнесу, в которой утверждались, помимо прочего, две важные вещи. Первое — да, олигархи делают бизнес в России, но при этом бизнес этот принадлежит всевозможным оффшорам, то есть богатства России фактически выкачиваются за рубеж. И второе утверждение: неверно думать, как это было принято в 2000-е, будто крупный бизнес начисто отделен от светлого чистого государства. Между чиновничеством и олигархатом давно уже произошло сращивание, сегодня ряд крупнейших чиновников сами фактически стали олигархами, и, таким образом, влияние бизнес-элиты на страну сегодня значительно шире, чем даже при Ельцине.

— Да, при Путине действительно стало происходить сращивание власти и бизнес-элиты — этому есть зримое подтверждение в лице госкорпораций. Но до полного сращивания далеко, его не произойдет, и никогда не возникнет ситуация, когда 100% собственников окажутся на поверку государственными чиновниками.
Я не согласен с тем, что картина та же или хуже, чем была в 1999 году. И дело не только в том, что Березовский — в Лондоне, Гусинский — в Израиле, а Ходорковский — за решеткой. Дело в том, что и те, кто остался внутри, теперь знают свое место.
И во времена Ельцина демонстративно показывать Дерипаске, где надо подписывать бумагу, как это сделал Путин в Пикалево, никто не решился бы. Ситуация сегодня принципиально иная — 90-е годы в России безвозвратно прошли.
Что же касается политической элиты, то здесь я совсем не согласен с приведенным Вами расхожим мнением. Я полагаю, что нынешние руководители России вполне искренне рассматривают нашу страну как свою, они связывают с ней не только собственное будущее, но и свои возможности, свою реализацию, свою карьеру, если угодно. Конечно, я допускаю, что в рядах политической элиты могут оказаться изменники — такого нельзя было исключить и в советские времена. Однако в целом сегодняшняя политическая провластная элита с большим желанием, с упоением реализует себя в России. В ней чувствуется даже некий переизбыток эйфории — так им не терпится обустраивать Россию, возвращать Россию на мировую сцену, связывая возрождение страны со своим именем. Я думаю, что в определенной степени именно этими соображениями вдохновляются и Путин, и Медведев, и люди ниже ступенькой.
Другое дело, что мы можем по-разному определять национальные интересы, задачи, методы их решения. Мы можем вкладывать разную суть в понятие патриотизма. Но я вас уверяю, что ни сами Путин с Медведевым, ни их близкие и в мыслях не держат идею «сбежать, когда все закончится, перебравшись к своим капиталам». Это было бы такой пошлой карикатурой на реальное положение вещей, что даже говорить об этом смешно.

— В последний год мы наблюдаем, однако, странные вещи — прежде всего, в экономической политике государства.
Вышло так, что политическая элита России так и не использовала накопленные в благодатные годы ресурсы для того, чтобы запустить развитие. Мы видим, что гигантские средства были направлены на спасение не страны, а олигархата, банков, крупного бизнеса. Мы наблюдаем, как в стране продолжает реализовываться ельцинская, по сути, либерально-монетаристская модель экономики, съедающая ресурсы страны, не позволяющая провести долгожданную модернизацию. В этом ли заключается упоительность обустройства России властью?

— Почему сегодня возможна неправильная экономическая политика? Дело в том, что это издержки возникшего политического режима, явившегося антитезой предыдущего. При Ельцине страна была превращена в студень и шаталась вправо-влево, не зная, куда двигаться. Сегодня этого нет, но ценой централизации является зачастую отказ от прямой обратной связи во время принятия решений. Сегодня люди во власти зачастую не считают нужным объяснять свои действия и всерьез консультироваться с обществом. Они находятся в уверенности, что все их решения должны беспрекословно приниматься.
И это приводит к ошибкам.
Так, за этот год мы наблюдали вполне искреннее желание власти спасти с помощью поддержания банков экономическую систему страны. Но, конечно, власть во многом заблуждалась, недооценив степень эгоизма экономических структур, не учтя элементарный корыстный расчет.
Однако, если Вы заметили, реакция на эгоизм крупного бизнеса оказалась со стороны политических руководителей страны чрезвычайно жесткой. Они воспринимают это чуть ли не как личное предательство. Всех этих ускакавших на Запад бизнесменов власть пытается реально разыскать и заставить вернуть то, что слишком мозолит глаза.
Я думаю, что, например, Тельман Исмаилов, который явно не имел никаких политических устремлений, поплатился именно за то, что в период, когда страна затягивает пояса и люди особенно болезненно воспринимают роскошь, он устраивает попойку в Турции на фоне своего роскошного отеля. Это реально стоило ему и Черкизовского рынка, и возможности продолжения бизнеса в России.
Да, есть и другие примеры — примеры людей, которые создали свои состояния при нынешней власти и до сих пор показушно процветают. Однако я не воспринимаю нашу власть как ангелов во плоти. У нее имеются свои секреты, свои капиталы, свои доверенные лица. То, за чем она следит, — чтобы эти лица не строили себе мраморные дворцы. Хотя и здесь есть исключения, которые для меня не всегда объяснимы.
Я, например, не понимаю, почему остаются в достаточно привилегированной группе «приближенных лиц» те же Абрамович или Прохоров, которые своими эскападами разрушают с таким трудом создаваемый образ справедливой власти.
Но, вероятно, здесь есть какие-то загадочные причины, которые мне неизвестны. Возможно, речь идет об оказании каких-то услуг в период, когда государство боролось с другими олигархами. Возможно, власть вполне допускает существование «жирных котов», к которым можно в нужный момент обратиться, подтолкнуть к какому-то спонсорству, заставить пожертвовать на что-то — такой «резерв Ставки на черный день».

— Существуют два различных взгляда на трансформацию элиты, а вместе с ней и всей страны. Революция снизу, сметающая прогнившую элиту и создающая новую конфигурацию властного сословия. И проектная реформа сверху, модернизация, исходящая из здоровой части элиты, которая только и может являться субъектом развития в «бульоне» разнонаправленных общественных интересов. Какой вариант сегодня актуальнее для России?

— Безусловно, модернизация как технологический проект не может быть продуктом сходки случайных людей. Кто-то должен привнести в него цели и методы. Даже если революционное движение зарождается снизу, оно все равно долгое время является предметом кабинетных разработок, как тот же научный коммунизм.
Я уверен, что сама власть прекрасно осознает, что в случае, если нынешний правящий политический класс и группы, допущенные к богатствам России, окажутся не гибкими, не возьмут на себя социальную ответственность, особенно в трудные кризисные годы, они все будут сметены историей.
В целом же, конечно, менее затратными для страны были бы реформы сверху. Они не сопровождаются выбросом такой разрушительной социальной энергии, как при революции, и не ведут к катастрофическими последствиями. Сегодня, в создавшейся международной обстановке, когда история убыстряется и ошибок никому не прощают, революция неминуемо ослабит Россию.
Даже при распаде Советского Союза, вызванном в основном внутренними причинами, наибольшие дивиденды получили внешние силы. Любое же потрясение современной России, пусть даже оно будет вдохновляться исключительно глупостями и ошибками власти, приведет к торжеству наших геополитических конкурентов. Россия достаточно привлекательна как кладезь ресурсов; не раз не два слышали мы разговоры о том, что «надо бы помочь этому варварскому народу» освоить богатства Сибири и Дальнего Востока. В последние годы наша страна, проснувшись от спячки, осознав себя субъектом истории, заявив о своих интересах, переполошила многих.
И очень многим вовсе не нравится, что снова замаячил призрак возрождения былой мощи России, пусть даже он пока не подкрепляется экономическим чудом.

— Как можно выпестовать элиту? Какие существуют механизмы для создания когорты из 5 сотен — или 50 тысяч — преданных людей, которые никогда не переметнутся, не предадут, не станут коррупционерами?..

— Преданный человек вполне может оказаться коррупционером, если в обществе не действуют механизмы очищения от коррупции. Что, Меншиков собирался куда-то убегать? Нет. Был ли он при этом выдающимся коррупционером?
Безусловно.

— Но были ведь и сталинские примеры…

— Да, но они были возможны в условиях того режима. Безусловно, ни Сталин, ни его гвардия не имела счетов в швейцарских банках. Но хотим ли мы расплатиться за это той же ценой, которую заплатила страна при Сталине? Ведь последствия сталинской политики ощущаются до сих пор: мы потеряли крестьянство, целый ряд институтов общественной жизни оказался на долгий период времени просто отравлен. Да и сталинская элита в итоге, не прошло и 3 лет после смерти вождя, вынесла его из Мавзолея… Как выпестовать элиту сейчас? Самыми разными путями, но прежде всего — просвещением и воспитанием. Кроме того, нельзя опираться на то, что не сопротивляется. Я не убежден в том, что ограничения, которые по факту были введены на выборность внутри страны, на механизмы принятия решений, на соподчиненность парламента исполнительной власти, в конечном счете приносят больше пользы, чем состязательность и выборность.
Я не хотел бы возвращения 90-х, но целый ряд решений принимаются в стране волюнтаристски, когда никакие доводы не способны протолкнуться наверх. Этот недостаток свободы играет скверную шутку с самой властной элитой: она начинает отрываться от жизни, загнивать и паразитировать. И все же я искренне надеюсь, что у нации хватит сил и желания справиться с этим.