Мать или мачеха

Александр III не мог знать ни о Советском Союзе, ни о последствиях его распада. Но на фоне больших и малых измен, сопровождающих нынешнее бытие России посреди нового зарубежья, его слова об армии и флоте как двух единственных наших верных союзниках стали необычайно популярными. Это правда, требующая объяснений и, возможно, дополнений: совсем недавно в «Известиях» Виталий Третьяков справедливо назвал Русскую православную церковь третьим естественным союзником российского государства. Еще один надежный друг — многомиллионная русская диаспора за рубежом.

Именно друг. Станут ли наши соотечественники полноценными союзниками России, помогающими ей обрести себя в мире, зависит прежде всего от нее самой. Если мы действительно ставим во главу нашей политики не конъюнктурные цели и фискальные интересы, а сохранение и преумножение народа, даже в Минфине должны понимать, что это не состоится вне связи и взаимодействия с 17-20% одних только русских и, бог весть, еще сколькими татарами, адыгами и другими соплеменниками, отрезанными теперь границей от России.

На глазах нашего поколения разъезжаются и утекают, мельчают и ассимилируются русские и русскоязычные. По переписи 1989 г. на Украине проживало 12,4 млн русских, по переписи 2002 г. — 8,3 млн. Потеря за десяток лет, много позже Великой Отечественной войны, четверти русского населения Украины — не результат миграции, а следствие проводимой с 1991 г. политики насильственной дерусификации. Я говорю об этом не потому, что меня на Украину не пускают. Меня не пускают, потому что я об этом говорю.

Теоретически возможны два пути кроме капитуляции. Перевезти, расселить и трудоустроить в России всех страждущих, ощущающих себя статистами в процессе становления чужой национальной и государственной идентичности. Или, опираясь на активную часть диаспоры, интеллектуальный потенциал российского общества, мощь и ресурсы нашего государства, убедить или заставить власти соседних стран учесть естественные права русского населения, скорректировать в духе плюрализма свою национальную и языковую политику.

Первый путь грезился наименее конфликтным и кардинальным решением творцам новой России времен Беловежской Пущи. Он официально узаконен в форме принятой несколько лет назад Государственной программы добровольного переселения в Россию соотечественников из-за рубежа. Ее нужно рассматривать и развивать как возможность, право на репатриацию. Но мы должны отдавать себе отчет: Россия, особенно в период кризиса, за пределами Садового кольца — не сияющий город на холме. И те, кто искренне любит ее на расстоянии, далеко не всегда готовы столкнуться с трудностями жизни в Сибири, на Кавказе, Крайнем Севере и даже в Нечерноземье.

Тем более ошибкой было бы пришпоривать исполнение Госпрограммы за счет переселения русского населения Крыма, Восточной Украины, Северного Казахстана, Белоруссии: массовый выезд из этих регионов создаст в них совершенно иную внутреннюю ситуацию и может привести в перспективе к драматическому изменению целых государств. На сегодня нет реальной альтернативы всемерной поддержке наших соотечественников в местах их проживания, прежде всего на постсоветском пространстве. С каким бы непониманием, неудовольствиями или даже конфликтами это ни было сопряжено.

Во всех концептуальных документах и выступлениях российских руководителей поддержка соотечественников за рубежом названа приоритетом внешней политики. В 1994 г., когда президентом России об этом было впервые сказано, нам в Госдуме удалось добиться выделения на эти цели 25 млн руб. из федерального бюджета. В нынешнем году государство расщедрилось на триста с лишним. Мы недалеко ушли за 15 лет, если учесть колебания курса рубля. Но это далеко не главное сомнение в соответствии наших дел словам.

Когда цели конкурсны, а ресурсы ограниченны, приоритет в любой системе управления определяется уровнем представительства. В других странах, где даже близко не подходят к такой проблематике и масштабу диаспоры, как у нас, давно существуют отдельные министерства и ведомства, ответственные за проведение диаспоральной политики. У нас схема неоднократно менялась. Передача на рубеже веков работы с соотечественниками в ведение Министерства иностранных дел имела наряду с положительными последствия иного характера. Министерство иностранных дел не готовилось к тому, чтобы быть в одном лице омбудсменом и собесом по делам соотечественников. Налицо конфликт интересов. Либо посол будет активен как проводник линии МИД и государства в защите прав соотечественников, либо у него будут хорошие отношения с властями страны пребывания. Ибо он обязательно вступит с ними в конфликт, если будет защищать русское и русскоязычное население, особенно в странах СНГ. Давайте признаемся: и министр иностранных дел в первую очередь оценивается нами — обществом, государством, правительством — не за то, как его министерство работает с диаспорой, а за то, каково наше международное положение. Это его приоритет, и по-другому быть не может.

В духе Монтескье общество попыталось привлечь внимание государства и поднять планку принятием законов. С 1999 г. считается действующим закон «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом», принятый левой Думой в обстановке жесткой предвыборной борьбы. Но ряд положений закона никогда не был реализован на практике. Полтора года над новой редакцией трудится рабочая группа Правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом. Мнения разделились, и водораздел, как и все эти годы, проходит между теми, кто хочет оставить все как есть и не брать на государство (и себя) хлопотных обязательств, и теми, кто считает, что нельзя выходить на будущий в декабре Всемирный конгресс соотечественников, отнимая у них то немногое, что было гарантировано законом 10 лет назад. Речь идет о наделении соотечественников важными, символическими правами и привилегиями в отношениях с Родиной: правом на получение в упрощенном порядке российского гражданства и бесплатной долгосрочной визы в Россию, бесплатного посещения наших музеев, архивов и библиотек, получения в экстренных случаях медицинской помощи наравне с гражданами России и захоронения на ее территории при наличии последней воли и согласия родственников. Подтверждении при желании самого статуса соотечественника, как это и предусматривает действующий закон.

Все это в гораздо большем наборе реализуется в ряде европейских стран. Права, данные соотечественнику, не развалят наши финансы и не породят новый виток кризиса. Они лишь удостоверят, что Россия действительно мать, а не мачеха. Сегодня, 1 июля, мы в очередной раз попробуем договориться на заседании Правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом.