На войне как на войне

Можно ли обойтись без чрезвычайных мер и усилий?

Начавшаяся 24 февраля специальная военная операция стала войной. Не только и даже не столько с Украиной – с Западом. Который стоит за происходящим как «серый кардинал» Эмилио Барзини за убийством Сонни Корлеоне в мафиозной саге «Крёстный отец». Не знаю почему, но именно этот образ всплывает передо мной на фоне событий. Мы не сочувствуем Барзини, когда ему приходит конец, – акт пусть криминальной, но справедливости над лицемерием притворного благородства.

Но до заката Западу ещё далеко, как бы ни хотелось. Воюем, а у войны не женское лицо… Боевые потери, жертвы среди гражданских, беженцы, безумная пляска санкций и даже отвратительные в своей мелочности запреты нашим теннисистам выходить на корт, а певцам петь на сцене без публичного отказа от России – всё это пазлы новой картины мира. На прошлой неделе к ним добавились переговоры в Стамбуле, полёт валькирий над Белгородской областью и постановочные кадры о «злодействах» в Буче по сценарию и режиссуре Сребреницы тридца­тилетней давности.

Кто-то думал, что будет по-другому? На войне как на войне, говорят французы. («Тоже победители?», как сказал Кейтель, увидев их на подписании капитуляции в Потсдаме.) Я не верю в кровожадные инстинкты русских солдат, которые, со слов западных политиков, «по приказу Путина насилуют детей на глазах матерей, а матерей – на глазах детей». У меня иммунитет к таким россказням со времён Югославии. Я, как и многие другие у нас, вижу, что на Украину под лозунгом её защиты потянулось всё отребье с обеих сторон Атлантики. Не говоря уж о местных бандеровцах «с традициями». Эти точно будут зверствовать и – зверствуют. Но опять же никакого открытия тут нет.

Открытие в том, как при всех случающихся просчётах, ошибках и бестолковщине граждане России реагируют на малейший признак отказа от усилий, на проявление сомнений в целях военной операции. Мир ценой унижения – а именно в этом, без подтверждения оснований, заподозрили идущие переговоры – никак не может быть поддержан абсолютным большинством населения России. Оказывается, простые люди чётче и яснее понимают логику войны, чем иные начальники. Что в неё нельзя играть: недопустимо ставить потребность в переговорном камуфляже, желание удовлетворить амбиции посредников, успокоить сомнительных союзников и продать, наконец, «Челси» – на одни весы с единством фронта и тыла ради победы.

Вопреки многим, я не против переговоров как таковых. Но их результат всё же зависит не от дипломатического искусства, а от положения на фронте. Иллюзий не должно возникать. Не будет никакого нейтралитета, демилитаризации и тем более денацификации на территориях, которые достанутся Зеленскому, даже если он подпишется под договором кровью. Значит, надо достичь максимально возможного, границы которого на карте Украины определяются соотношением сил и возможностью продолжать борьбу. Не думаю, что в реальные цели операции входит поход на Западную Украину.

А вот Харьков, Херсон, Николаев, Одесса, в целом восток и юг, часто именуемые Новороссией, не могут не входить. Ограничиться признанием Крыма, ДНР и ЛНР, чего тоже не достичь лишь переговорами, – значит одолжиться у будущего: посеяв зёрна – пожать ветер.

Что же из этого следует? Без напряжения сил, без чрезвычайных мер и органов мы вряд ли обойдёмся. Сорок дней операции дают не только примеры героизма солдат и офицеров, ополчения Донбасса и добровольцев Чечни, но и привычные по мирной жизни образцы бюрократизма, ведомственной разобщённости и волокиты, пугающего отсутствия инициативы. «Иоанн, Бесс, Кирпиан, Юстин настигли готов в поле и были разбиты не столько противником, сколько собственным беспорядком», – писал на схожие темы в VI веке Прокопий Кесарийский в «Войне с готами». Не будем наступать на грабли – у нас есть чему поучиться в прошлом.

На следующий день после начала войны с нацистской Германией возникла Ставка Верховного командования, а через неделю – Государственный Комитет Обороны. Разве в СССР, при Сталине, без этого не было единоначалия? Оказывается, в чрезвычайной ситуации без чрезвычайных органов не обойтись. Кажется, к тому идёт: 2 апреля глава ДНР Денис Пушилин образовал в республике Государственный Комитет Обороны. Надеюсь, каким бы ни было окончательное решение Верховного главнокомандующего, в Кремле, чем быстрее, тем лучше, сплотят в единое аппаратное целое управление войной и тылом, пропагандой и гуманитарной помощью, устройством мирной жизни на освобождённых территориях и организацией необходимых поставок стране и людям. Так победим, как сказал бы классик.

Есть одно только, что может помешать. Категорический императив нашей истории, как в Библии: дом, разделившийся в себе, не устоит. Какими бы ни были ошибки и неудачи, претензии к верховной власти нужно переадресовать будущему, ещё лучше – историкам. В прошлом веке, в годы войны, наше общество уже дало увлечь себя сомнениями в Николае II. Всем известно, чем это закончилось для людей и государства. Ставки, как и тогда, высоки: не доставим же врагам удовольствия!

Константин Затулин,
специальный представитель Государственной думы РФ
по вопросам миграции и гражданства