О роли личности в умиротворении парламента

Открытое письмо Рыбкину Ивану Петровичу, председателю Государственной Думы

Независимая газета

Уважаемый Иван Петрович!

Вначале должен признаться, что голосовал за Вас в том тайном голосовании, которое закончилось Вашим избранием председателем Государственной Думы. Пожалуй, это был первый случай, когда я усомнился в хозяине фракции ПРЕС, призвавшем воздержаться от голосования. Я отдал свой голос за Вас, потому что считал Вас более подготовленным к роли спикера, чем Юрий Власов — при всем уважении к его личной честности, бессребреничеству и прочим качествам. Я и сейчас считаю Вас большим профессионалом своего дела, хотя смысл моего признания теперь совершенно иной.

Я обращаюсь к Вам в открытую, потому что хроника думских событий в марте-апреле 1995 г. не оставляет сомнения в том, что первая послесоветская Дума завершает свой путь, превращаясь из палаты, имевшей собственное мнение, в замкнутую внутрь себя куколку — придаток действительной власти. Яркий тому пример — затянувшийся политический стриптиз в Думе со снятием вопроса о недоверии правительству. В разыгравшемся между отдельными фракциями соревновании — кто же самый большой «девочкин друг», кто же главный доброхот правительства — нашлось место и манипуляциям интересами вождей в ущерб мнению массы депутатов, и скандальному снятию подписей, и своевременному принятию очередного закона о прощении долгов селу, и угрозам разгона Думы, и, наконец, протаскиванию ну совсем маленьких поправочек к ее регламенту, снимающих с фракций персональную ответственность за отлынивание от громогласных обещаний снять правительство. Даже тень благородного отца Демократической партии России была вызвана из Шаховского для усовещевания депутатов, угрожавших ненароком оставить Н.И.Травкина совсем без портфеля.

Вы, Иван Петрович, без ложной скромности, претендуете на главные заслуги в метаморфозе умиротворения Государственной Думы. Всего за год работы Вы успели выпустить 2 книги, одна из которых самим своим названием «Мы обречены на согласие» в принципе не оставляет Думе серьезного шанса на самостоятельное значение в государстве. Под Вашим патронажем в Думе как на дрожжах взошли проправительственные депутатские группы «Стабильность» и «Россия», разница между которыми, судя по всему, в том, что одна считает власть солнцеликой, а другая — луноподобной.

Наш президент и правительство в свете всего происшедшего могут с легким сердцем сократить штаты и довольствие для собственных структур, расплодившихся с неимоверной быстротой для надзора за поведением Думы. Ни уполномоченные по думской части А.М.Яковлев и А.Е.Себенцов — представители президента и правительства, ни Г.А.Сатаров — помощник президента не в состоянии так выручать с депутатской вольницей, как Вы, уважаемый председатель.

Поверьте, это был бы не упрек, а, скорее, похвала, если бы эта деятельность была сколько-нибудь взыскательна с точки зрения общенациональных интересов России, как своего рода ОТК против экзотических крайностей поведения иных народных избранников. Но в разряд упрямо не замечаемых Вами стали все чаще попадать те, кто настроен поддержать и укреплять парламент как независимый выборный институт, как демократическую гарантию, кто убежден в необходимости ответственного перед Думой правительства — правительства национального доверия, а не просто суммы чиновников, разными путями попавших во власть и вразнобой употребляющих ее на фоне дальнейшего ухудшения положения в стране.

В Чечне на весь мир заявлено, что высшая российская власть претендует теперь на роль хранителя и устроителя державы. В этом ее желании обновить облик Вы оказались как нельзя более кстати, потому что амплуа одного из депутатов бывшего Верховного Совета, казалось, не дает основания обвинить Вас в беспринципном соглашательстве (вот почему и я за Вас голосовал, хотя ни в каких симпатиях к Р.И.Хасбулатову не замечен). Тем не менее хочу сказать, что раз от разу Вы все дальше удаляетесь от своего электората и не столько в интересах сознательной консолидации в стране, сколько входя во вкусы неисчислимого числа посредников между президентом и законодательной властью. Я не меньше их хотел бы служить Российскому государству, но вся проблема моя и таких, как я, в том, что, как говаривал известный с детства литературный персонаж, «служить бы рад, прислуживаться тошно». В отношении же иных руководителей Думы все чаще и чаще приходится сталкиваться с молчалинскими приоритетами, приводящими их к присяге не только интересам президента, но и «собаке дворника, чтоб ласкова была».

Возможно, я слишком небезразличен — к Вам ли, Иван Петрович, к правительству или к Крыму и русским в Казахстане. «Мой рот полон горечи», — сказал древний автор. Но я не понимаю, почему с таким трудом в Думе проходят инициативы, казалось бы, очевидно связанные с защитой интересов России, почему все труднее получить у Вас слово для выражения таких идей.

Почему нам ничего не известно о Ваших собственных попытках добиться реализации критических решений палаты — когда речь шла о предупреждении широкой военной эскалации в Чечне или о приостановке поспешного создания ОРТ, где Вас назначили заместителем председателя попечительского совета? На каком основании в каждом своем ответе на очередной вопрос журналиста о причинах смертей депутатов Думы Вы обязательно ссылаетесь на их действительные или мнимые связи с бизнесом? Может быть, наш коллега, покойный профессор В.С.Мартемьянов, был предпринимателем? Или связи с бизнесом — косвенное извинение убийству? Или все же Вам хочется «войти в положение» Героя Российской Федерации В.Ф.Ерина — министра внутренних дел Российской Федерации, дважды схлопотавшего недоверие в Государственной Думе этой Федерации? Плох или хорош прежний руководитель телевидения А.Н.Яковлев, но президент России счел необходимым выразить ему и его коллективу публичные соболезнования в связи с убийством Влада Листьева. Сколько депутатов надо убить, чтобы Вы добились приезда президента в Государственную Думу?

Одно дело — дать добро новому контракту на поставку мебели и посуды в Думу (конечно, я знаю, что средства на сей счет с удовольствием делит Всеобщее управление делами, точнее — УД президента, но без согласования-то с Вами они бы этого сделать не смогли). Другое — настоять на том, что поручила Вам сделать палата — на приглашении на думскую трибуну первого вице-премьера, слегка пошалившего с украинским долгом, на реализации Постановления о гуманном отношении к нуждам населения Абхазии, которое принято из сострадания к живущим сегодня в блокадных условиях таким же ветеранам Великой Отечественной войны, как Ваш и мой отец. Как охарактеризовать такую Вашу излишнюю тактичность, уважаемый Иван Петрович, когда будучи вершителем судеб государства в этом нашем новоявленном политбюро — в Совете безопасности, Вы отделываетесь общими фразами в ответах на конкретные вопросы? В сегодняшней табели о рангах Вы нужный человек для действительной власти России, Вы ее часть. План Вашего дальнейшего соучастия во власти совершенно не скрывается. На Вас рассчитывают как на авторитет, который будет объединять после выборов левые и левоцентристские парламентские группировки, изживая из них всякую серьезную критику существующей власти, сводя их инициативу к традиционному добыванию кредитов и привилегий для тех или иных секторов экономики. Вашему партнеру — председателю правительства — уготована роль организатора правоцентристской думской коалиции, в подрядчики по созданию которой набивается непотопляемый С.М.Шахрай. Сотрудничеством этих двух коалиций мы как раз и будем обречены на согласие, но — давайте говорить откровенно — до сих пор всякое такое рукотворное согласие, то есть застой (как, впрочем, и попытки разрешать «большевистским» путем противоречия между ветвями власти) приводило реально к тому, что акции Российского государства все ниже падали в цене.

Что же, Иван Петрович, Вы достаточно умны, чтобы время от времени допускать какие-то решения, которые свидетельствовали бы о Вас, как о человеке заботящемся. Вы достаточно начитаны, чтобы каждый раз, ведя заседание, напоминать благодарным слушателям избранные места из хрестоматий по отечественной литературе. Но достаточно ли Вы принципиальны, чтобы заметить угрозу демократическим институтам и интересам России как таковой, когда она возникает? У меня появились серьезные сомнения в том, что Вы озабочены именно этим вопросом, особенно с тех пор, как Вы стали сочувствующим рецензентом известного теоретика в области российского парламентаризма — Вашего коллеги В.Ф.Шумейко.

Надеюсь, президент Российской Федерации действительно определился в том, что ущерб от нового нарушения новой Конституции будет больше, чем реальная опасность от проведения выборов в Государственную Думу (не путать с президентскими). Существование самой оппозиционной Думы под предводительством И.П. Рыбкина совсем не угроза для любых действий существующей власти. И выборы будут проведены. Достаточен ли будет, уважаемый председатель, запас прочности авторитета бывшего Верховного Совета в глазах избирателей, чтобы списать все малые и большие грехи от непротивления злу даже обсуждением, которое Вы демонстрируете как принцип согласительного безволия Государственной Думы?

Определяйтесь, Иван Петрович. Я не наивен и понимаю, что дружба с самой плохой властью всегда гораздо убедительней, чем самая принципиальная позиция. Я и сам время от времени пытаюсь как-то смягчить, переждать, приспособиться — плохо получается, тошнит. Вы человек не потерянный, и я искренне надеюсь, что пустая рама в галерее беспозвоночных по соседству с г-ном Шумейко не будет заполнена Вашим портретом.

Константин Затулин, депутат Государственной Думы