Обмен пленными, паспорта и гражданство. Что сделала Россия для соотечественников в 2019

Первый заместитель главы думского комитета по делам СНГ Константин Затулин в программе «Простыми словами» рассказал о работе Госудмы над законами о миграции и возвращении соотечественников.

А. Норкин:

— Здравствуйте. Потихонечку подводим мы итоги уходящего года и сегодня у нас в гостях первый зампред думского комитета по делам СНГ Константин Затулин. Константин Федорович, здравствуйте.

К. Затулин:

— Здравствуйте.

А. Норкин:

— Уже многие коллеги ваши были у нас по вашему комитету. Вот уходящий год 2019-й – что самое большое вы, как успех, можете определить, а что – как неуспех?

К. Затулин:

— Ну, в течение всего года у нас в Думе продолжалась невидная, незаметная для широкой общественности борьба за принятие законов по гражданству, которые упростили бы нашим соотечественникам возможность его получения. Не могу сказать, что по итогам года мы достигли очень больших успехов, но, во всяком случае, лед тронулся. К концу года несколько законопроектов мы рассмотрели, внесенных правительством. Самое главное для нас в нашем комитете то, что мы добились наконец права быть профильным комитетом по этому вопросу.

А. Норкин:

— А что это значит?

К. Затулин:

— Все законопроекты, которые разрабатываются, по решению совета Думы, на рассмотрение направляются в так называемые профильные комитеты. Вот, скажем, по вопросам спорта – в комитет по вопросам спорта, по делам СНГ – в наш комитет. Но вот есть, например, такая тема, как гражданство и миграция. Когда мы начинали работу в Госдуме этого созыва, все вопросы гражданства, миграции, законопроекты на эту тему, поступали в комитет по государственному строительству и конституционному законодательству, который возглавляет Крашенинников. Затем произошло важное изменение пару лет назад в связи с тем, что в этот комитет сваливается большое количество законопроектов, он просто не успевает их разобрать, всю эту тему отдали в другой комитет – комитет по развитию гражданского общества – Сергей Гаврилов, депутат от КПРФ как раз прославился…

А. Норкин:

— Да, да, грузинской поездкой своей.

К. Затулин:

— Но летом этого года мы добились, чтобы от этого комитета совет Думы принял такое решение: весь портфель законопроектов по гражданству и миграции был передан в профильный комитет по делам СНГ Евразийской интеграции и связям с соотечественниками. Мы аргументировали это тем, что очень часто то, что касается гражданства и миграции, это как раз то, что касается наших соотечественников. Мы выделяем такой вид миграции, как репатриация, я, например, на этом настаиваю, я приступил к подготовке закона о репатриации. В данном случае в июле месяце, после того, как было решено, куда направлять эти законопроекты, Государственная Дума избрала меня специальным представителем Госдумы по вопросам гражданства и миграции. И хотя она не очертила круг моих полномочий, даже не внесла в регламент изменения до сих пор, но должность есть, почта сразу втрое возросла со стороны обиженных и не находящих своего решения, а полномочия пока не очень ясны. Во всяком случае, в нашем комитете, где я первым заместителем, я пытаюсь вести эти вопросы…

А. Норкин:

— А что значит закон о репатриации?

К. Затулин:

— Я хочу просто выделить эту тему в общей теме миграции. Потому что миграция – это трудовая, например, миграция осуществляется в нашу страну, часто это становится предметом очень острых конфликтов с дискуссий. Поскольку она осуществляется, прежде всего, из стран ближнего зарубежья, и не всех из них, а тех, кто испытывает проблемы с занятостью, это республики Средней Азии, прежде всего, Узбекистан и Таджикистан, Киргизия. Это до определенной степени Кавказ, это Азербайджан, Армения, это Молдова, это Украина и так далее. Но мне кажется очень важным выделить такой вид миграции, как репатриация. Трудовые мигранты могут иметь целью остаться в России, стать гражданином России, некоторые из них в конце концов этого и добиваются. А репатриация это все-таки целевой вид миграции, когда к нам приезжают соотечественники и эти соотечественники в дальнейшем строят свою жизнь уже в России, как на новой родине. Или возвращаются в Россию, с тем, чтобы она полностью оказалась в роли их государства пребывания. В данном случае, кто такие соотечественники? Можем мы считать, например, таджиков, узбеков, киргизов нашими соотечественниками? Я считаю, что мы должны с уважением к ним относиться, они состоят с нами в одном Евразийском экономическом союзе, значит, мы тоже должны этот аспект рассматривать. Некоторые из них, за исключением Узбекистана, в договоре о коллективной безопасности. Но нашими соотечественниками, строго говоря, они не являются, они не относятся к числу народов, исторически проживающих на территории Российской Федерации. А именно так определяется статус соотечественников в законе, который был принят в 1999 году и потом в 2010-м был принят в новой редакции. Закон о государственной политике в отношении соотечественников за рубежом. То, на чем строит свою работу наш комитет. То есть, они наши бывшие сограждане, если они жили вместе с нами в Советском Союзе, но они не наши соотечественники. А вот наши соотечественники – это представители тех народов, которые исторически живут на территории России. Русские – наши соотечественники за рубежом. Якуты – наши соотечественники. Татары – наши соотечественники.

Ю. Норкина:

— Речь идет о том, что после распада Советского Союза…

К. Затулин:

— …большинство народа оказалось разделенным…

Ю. Норкина:

— …когда в странах Балтии осталось очень много русских, которые не могли вернуться… Мне кажется, что это очень важный закон…

А. Норкин:

— Русские в Балтии уезжают в Европу.

Ю. Норкина:

— Это сейчас.

К. Затулин:

— Вот я много потратил времени для того, чтобы уточнить… давайте мы все-таки будем называть не так, как они сами себя хотят называть, а так, как на самом деле будет правильнее.

Ю. Норкина:

— А как будет правильнее?

К. Затулин:

— Русские из Прибалтики. Или скажите тогда, если слово «Прибалтика» не нравится… а оно не нравится, потому что есть «при» — и вот это «при» они трактуют, как приближенное к России… Ну, тогда скажите – в Литве, Латвии и Эстонии. Потому что, когда вы говорите «республики Балтии», то дальше у меня начинают возникать сомнения – а что такое тогда Норвегия, Дания, Финляндия? Это тоже Балтия, правда ведь?

А. Норкин:

— Абсолютно.

К. Затулин:

— И я с этим много боролся, в том числе, и в МИДе, где одно время в 90-е годы особенно злоупотреблялась Балтия…

А. Норкин:

— Ну, это когда у нас Таллинн с двумя «н» писался…

К. Затулин:

— Совершенно верно. Но я не хотел бы, чтобы мы сводили все к этой репатриации, потому что вопрос здесь принципиальный и этого слова нет в законодательстве вообще. Просто нет слова «репатриация». Нет такого кодекса законов о репатриации, сам термин не узаконен. А я хочу его узаконить. И хочу сказать, что, да, и для мигрантов должны быть сносные человеческие и всякие другие законы, которые позволят им нормально здесь находиться. Без трудовой миграции наша экономика на сегодняшний день вряд ли сможет существовать. 15% рынка труда у нас – это мигранты. То есть, 15% — это иностранцы, которые здесь на территории России работают.

Ю. Норкина:

— Репатриация может помочь в решении тяжелого демографического вопроса?

К. Затулин:

— Безусловно. Она, конечно, не снимет всех проблем, но она, во всяком случае, до прошлого года компенсировала убыль населения. С прошлого года и она не покрывает убыль населения, потому что в прошлом году впервые отрицательное сальдо – минус 18 тысяч. В этом году будет еще больше. Это потому, что миграционные потоки недостаточно емкие оказались и уже не покрывают вот эту демографическую яму. Хотя, на мой взгляд, были наделаны большие ошибки в 2014-м и позже, когда мы приняли 2,5 миллиона граждан Украине в общей сложности, а могли бы принять и втрое больше, не будь условия наши законодательные и практика наша исполнительная настолько не гибкой по отношению к этим людям. И в этом остается проблема. Мы, например, бьемся за закон о миграционной амнистии для тех, кто уже на нашей территории, граждан Украины, и не можем его пробить.

А. Норкин:

— А в чем проблема-то? Вот сколько месяцев назад мы с вами об этом говорили…

К. Затулин:

— Потому что висит большое «нет» со стороны наших партнеров, исполнительной власти.

Ю. Норкина:

— А что, денег боятся выделить? Боятся, что эти люди слишком дорого обойдутся?

К. Затулин:

— Мне трудно представить. Я думаю, что это проблема в основном бюрократическая и инерционная.

А. Норкин:

— У меня объяснения нет. Из какого бы комитета, из какой бы фракции к нам ни приходили депутаты, и постоянно уходит разговор в какой-то момент на то, что исполнительная власть, то есть, правительство, мягко говоря, не идет навстречу. Я вот не могу понять, почему.

К. Затулин:

— Прежде всего, я считаю, конечно, положительным то обстоятельство, что, в отличие от первых государственных дум, где законодательный процесс был такой соревновательный – дума принимает законы, а президент, его администрация и правительство, их отвергают. И идет постоянно препирательство. Это во времена Ельцина было всем известно. И было унаследовано еще от Верховного Совета, с которым Ельцин конфликтовал. Сейчас ситуация обратная. Сейчас 50% законопроектов, которые внесены в Госдуму, это законопроекты, внесенные правительством и президентом. А среди принятых 70% тех, которые были изначально инициированы президентом и правительством. Да, конечно, во втором чтении к ним могут быть внесены какие-то поправки – то есть, закон принимается в несколько ином виде часто, чем тот, который был внесен субъектом законодательной инициативы, президентом и правительством. Но все-таки почти большинство конституционное законопроектов принадлежит перу правительства и президента. Когда депутаты пишут законопроекты… вот, например, какое-нибудь министерство внутренних дел не является субъектом законодательной инициативы, он не может внести закон в Госдуму, он должен идти в правительство, там доказать необходимость и уже правительство – в целом, субъект, а я лично – депутат Затулин и таких еще 400 с лишним человек – в личном качестве равен в этом смысле правительству. Я имею право от своего имени внести законопроект. Да, ну, я же хочу, чтобы он был принят. Для этого мне надо заручиться поддержкой фракции, для этого нужно заручиться мнением большинства депутатов, но для этого в процессе согласования, так построена наша процедура, надо заручиться согласием администрации и правительства.

А. Норкин:

— У вас какой-то дискриминационный, получается, порядок. То есть, если 50% законопроектов — это законопроекты правительства и администрации, из них 70% утверждается, тогда получается, что…

К. Затулин:

— Не из них 70. А вот 50% внесенных – это правительство и президент. А 79% принятых – это правительство и президент. То есть, президентские законопроекты приоритетны.

А. Норкин:

— Ну, хорошо, получается, что вы, как Дума, идете навстречу правительству, а правительство вам навстречу не идет?

К. Затулин:

— Бывает и так. И очень часто. Иногда бывает возникают противоречия между правительством и президентом. Но, во всяком случае, когда на законе висит «нет» со стороны государственного правового управления администрации президента, — это верная дорога в никуда для этого законопроекта. Вот на этих законопроектах по миграционной амнистии и есть в данном случае ГПУ «нет», и мнение правительства – «нет». А мнение правительства в этом вопросе формирует МВД.

А. Норкин:

— А что МВД? Они не хотят, чтобы…

К. Затулин:

— Значит, я объясню, в чем смысл этого законопроекта. У нас въехало 2,5 миллиона граждан Украины после 2014 года. Половина из них к настоящему времени не обладают каким-либо отдельным статусом в России, кроме статуса обычно въехавшего в Россию иностранца из страны с безвизовым режимом, который 90 дней проводит в России и на 91-й день должен уехать из России на следующие 3 месяца. И потом тогда может опять на 90 дней приехать… Ну, когда дело касается страны, в которой нет таких проблем, как на Украине, еще можно как-то объяснить эту систему. Но когда дело касается людей из Украины, объяснить ее очень сложно. Потому что людям этим некуда ехать и они потому-то и приехали в Россию, что они не хотят на Украины быть призванными в ряды вооруженных сил, отвечать за свои взгляды или за то, что они говорят на русском языке и т.д. Мы говорим – давайте для них, для граждан Украины, сделаем такую преференцию, давайте мы скажем, что они не должны выезжать… а если есть проблема, чтобы удостоверить, что они на самом деле ведут себя хорошо и находятся в нашей стране и к ним нет претензий, пусть они на 91-й день приходят здесь в России в соответствующий орган и говорят – мы тут. Им ставят штампик и они пошли дальше проживать здесь. Потому что есть мотивированные основания к тому, что они выехать обратно не могут. Вот мы это предложили. Причем, почему амнистия? Это слово не употребляется в законопроекте, но по сути для понимания я его употребляю. Это значит, что пусть все, кто сегодня в таком положении – не получили вида на жительство, разрешение на временное проживание, не стали гражданами, не получили трудовой патент – чтобы они, невзирая на то, что бы с ними ни приключилось на территории России с точки зрения соблюдения этого правила въезда-выезда, чтобы они пришли и имели право без всяких репрессий зарегистрироваться. Потому что из этих миллиона трехсот тысяч человек 600 или 700 тысяч уже нарушителей, они уже не выехали на 91-й день. То есть, над ними висит дамоклов меч, любой законопослушный сотрудник МВД имеет право сказать – вы здесь находитесь незаконно, вы нарушили наши законы о пребывании иностранцев в Российской Федерации… и мы имеем право вас депортировать. Конечно, мы не депортируем 600 тысяч человек. Но каждый индивидуально в данном случае вправе считать, что он может быть жертвой такой депортации. Отсюда и возникает поле для коррупции… Это вообще кормушка для коррумпированных сотрудников разных ведомств. Мы хотим это устранить. Давайте снимем с них заклятье. Ведь они сегодня, даже если мы их облагодетельствуем, они боятся прийти за этими благодеяниями, потому что первое, что их спросят – а вы почему нарушили закон?

А. Норкин:

— Тогда мне непонятно, почему у вас есть два «нет» от правительства, МВД… Потому что Путин несколько раз говорил, что надо упрощать процедуру…

К. Затулин:

— Я до конца это объяснить не могу. Потому что на самом деле миграционная амнистия проводится в нашей стране. Они проводятся решениями, принятыми на уровне президента. Когда к президенту нашей страны обращается президент Киргизии, обращается президент Узбекистана, обращается президент Таджикистана, обращается президент Молдовы, то принимаются решения пойти навстречу и провести миграционную амнистию для граждан Киргизии, Таджикистана, Молдовы, которые нарушили вот это правило в 90 дней. Эти миграционные амнистии проводятся. Но ведь президент Украины – ни прежний и не нынешний – к нашему президенту не обратится. И для того, чтобы дойти до президента, приходится преодолевать все ступени. А ни этих ступенях все дело застревает, к сожалению. И я не могу добиться в этом вопросе поддержки. Я вот сказал – лед тронулся. Лед тронулся в том отношении, что осознанная необходимость упрощать законодательство. Нам стали один за другим поступать законопроекты, где частичные улучшения предлагаются. То сократить срок рассмотрения вопросов о гражданстве, то решить вопрос, чтобы иностранцы, которые живут в нашей стране, имели право, если они обладают правом собственности, приглашать членов своих семей сюда в Россию. Ведь у нас до сих пор действовала норма, при которой, даже если вы иностранец, обладающий собственностью в России, а их 24000 человек, вы не имеете право пригласить свою жену, мать, детей в эту квартиру, потому что правом приглашения в квартиру вы не обладаете. И это касалось всех, кроме высокопрофессиональных специалистов. Вот там была отдельная норма. Сейчас это снято новым законопроектом, мы вчера этот законопроект рассмотрели на комитете и он будет в конце декабря обязательно рассмотрен Госдумой в первом чтении. То есть, идут какие-то частичные улучшения. А вот кардинальные улучшения для него, видимо, не созрели.

Ю. Норкина:

— Слушайте, в прошлом году ведь президент обещал какое-то облегчение в получении российского паспорта…

К. Затулин:

— Повторяю. Вот мы подводим итоги года и я считаю, что вот очень важным, что мне дает какой-то оптимизм в этом вопросе, это указы президента №№183 им 187 весны этого года в отношении сначала граждан ДНР и ЛНР, а затем жителей всей Донецкой и всей Луганской областей, и той, которая в ДНР и той, которая контролируется Украиной, потому что они все голосовали на референдумах в свое время, и им упростили получение гражданства Российской Федерации. На данный момент 125000 получили гражданство в соответствии с этими указами. В чем революционность этих указов? Не требуется выход людей, которые хотят получить российское гражданство, из имеющегося у них, например, гражданства Украины. Это первая ласточка, потому что главное, чего я вот, например, добиваюсь много лет, — это чтобы снять вот это омертвляющее всю работу с соотечественниками требование, чтобы они, прежде чем получить российское гражданство, избавились от своего гражданства.

А. Норкин:

— Какой аргумент вы слышите от представителей МВД – почему нельзя сделать то, что вы предлагаете?

К. Затулин:

— Я не считаю это аргументами. Говорится о том, что несвоевременно это предлагать, надо сначала концепцию обновить миграционной политики, а вот когда у нас будет общая концепция, тогда мы к этому приступим. Сейчас концепция обновлена. Не могу сказать, что это революционный документ. Но эта причина отпала. Теперь говорят: вы зря этим занимаетесь. Мы предложим что-то такое, вы даже не знаете. Мы работаем, в ближайшее время вы увидите, что мы сделаем. А то, что вы предлагаете, это по каким-то причинам несвоевременно, не нужно и так далее. Мы предлагаем не заставлять их выезжать. Нам говорят: мы не можем это администрировать. У нас нет базы данных. Мы создадим проблемы внутри страны, они будут ходить к нам отмечаться. После этого говоря: мы внесем законопроект, который решит все проблемы. Не через 90 дней, а через 180 пускай они выезжают. Это же не решение проблемы. Путем частичных улучшений создают некую видимость того, что у нас идет реформа. А острые вопросы медленно созревают.

Я вошел в правительственную комиссию по миграционной политике. Она один раз собралась. Ее возглавил Силуанов, он как первый вице-премьер теперь является куратором миграционной политики и возглавляет правительственную комиссию по миграционной политике. Я вижу, что он понимает необходимость отмены эти дурацкие требования отказа от гражданства страны проживания. Для наших соотечественников, которые живут на Украине, в Казахстане, во Франции, в Германии, очень часто они не собираются возвращаться в Россию. Но они хотят получить российское гражданство как второе. Чтобы они этот паспорт передавали, что они граждане России. Разве это для нас плохо? Раньше говорили, что они должны отказаться от своего гражданства другой страны. Это лишено всякого смысла.

Ю. Норкина:

— Здесь есть резон – пенсии.

К. Затулин:

— Они в Австралии наши пенсии получать не будут, если они не выплачивали деньги в наш Пенсионный фонд. Если они приедут в Россию и сразу попадут в пенсионный возраст, мы им заплатим пенсию по старости – 6 тысяч рублей. Президенту все время говорят: если мы откроем двери, они как хлынут к нам за нашими пенсиями, социальными льготами, они нам развалят бюджет, съедят нашу часть пирога. Начинаем считать. Получается, что тех пенсионеров, которые хотят к нам приехать, 6 % из числа всех, кто хочет приехать. Или: они обнулят наш материнский капитал. Если вы хотите увеличения числа граждан России, это же хорошо, если они приедут к нам и здесь родят. И будущие дети будут здесь воспитываться, участвовать в нашей жизни, становиться композиторами, балеринами или строителями, рабочими.

Ю. Норкина:

— Не хватает в стране рабочих рук.

К. Затулин:

— Пока не можем преодолеть эту историю. Мы в четвертый раз в истории Госдумы внесли закон об уравнении в правах граждан России, живущих за рубежом и в России, с точки зрения гражданства детей в смешанных браках. У нас действует норма: если брак с иностранцем или иностранкой, родился ребенок. Если семья живет в России, гражданство ребенка определяется по заявлению родителя – гражданина России. А если семья живет за рубежом, то тогда надо еще согласие второго члена семьи, который не является гражданином России. Этот иностранец становится судьей. Он решает, быть его ребенку гражданином России или нет.

Я вносил тот закон дважды в шестой Госдуме. Оба раза меня прокатывали. Закон о том, чтобы не надо было согласие иностранца на гражданство ребенка в семье, где смешанные браки. Были случаи, когда воровали детей, есть общественная организация в России, которая этим занимается. В 2012 году я уже не был в Госдуме. Президент Медведев в последние месяцы своего президентства вносит точно такой же закон. Его сразу не отвергают. Но он два года лежит на рассмотрении в комитете по конституционному законодательству, который возглавлял Плигин. И потом они его принимают. Но делают поправки: да, согласие иностранца не нужно, но если к 20 годам выясняется, что у этого ребенка есть и другое гражданство, то он должен выйти из этого иностранного гражданства. А если не выйдет, мы его лишаем гражданства Российской Федерации.

Ю. Норкина:

— Что за бред?

К. Затулин:

— На тот момент в нашей конституции вообще не было никаких возможностей лишить человека гражданства. Сейчас такая норма есть. Она касается не людей, которые по рождению граждане. Будь я трижды террористом, но я родился в Российской Федерации, и меня лишить гражданства невозможно. Но если я в зрелом возрасте получил гражданство, при этом произнес присягу, а потом оказался плохим человеком, террористом, преступником, то тогда начинается производство – присяга недействительна, гражданство ваше тоже недействительно.

Ю. Норкина:

— Это калька американская.

К. Затулин:

— Совершенно верно. Но этот закон мы приняли. И теперь возникли условия для лишения гражданства. А в тот момент, когда депутаты принимали решение о достижении ребенком 20 лет, если у него другое гражданство, вообще не было таких условий. Закон из Госдумы пошел в Совет Федерации. И там на него наложили вето. Сейчас этот законопроект внесли четвертый раз. Уже правительство за, МИД за, Лавров пишет письма – какие-то чиновники говорят: нет, ни в коем случае. А вдруг ребенку станет хуже от того, что он стал гражданином России?

А. Норкин:

— Очень странная логика.

Ю. Норкина:

— У меня ощущение, что эти чиновники – враги России.

К. Затулин:

— Какая-то косность мышления. Может, дело заключается в том, что это мы предлагаем закон? Ошибается тот, кто не ошибается вместе с нами – вот логика. Когда я был депутатом четвертой Госдумы, там стоял вопрос о монетизации льгот. Я, будучи членом «Единой России», выдвигал к нему претензии. Тогда мнение Москвы и Мосгордумы было отрицательное по этому законопроекту. И я это мнение тоже выражал. И говорил, что надо сделать улучшения в этом законе, тогда я за него готов проголосовать. Меня наказали. А через полгода, когда поднялась волна возмущений и были сделаны президентом поправки, все пришло к тому варианту, который я предлагал, я спрашиваю: а за что же вы меня наказали? Они сказали: ошибается тот, кто не ошибается вместе с нами. Надо, чтобы идея овладела массами.

А. Норкин:

— Это какая-то ревность?

К. Затулин:

— Я привык реагировать на аргументы. Когда дело касается миграционной амнистии, закона о детях, я говорю: у нас есть процедура – первое, второе, третье чтение. Снимите возражения против принятия в первом чтении. Давайте примем, а потом перед вторым чтением обсудим вместе, внесем поправки. Принятие в первом чтении не есть принятие закона в целом. Нет, мы против в принципе.

До этого была другая история. Когда президент предложил – носители русского языка. В прошлой Думе написали такой вариант, при котором только для носителей русского языка требуется, чтобы, когда они решают свои вопросы, представили справку о выходе из гражданства иностранного государства от этого иностранного государства. Человек должен пойти на Украине получить справку, что вы из гражданства Украины вышли. С 2014 года, когда были приняты эти поправки по носителям, до 2017 года, когда мы провели в них изменения, всего 24 тысячи человек приняли гражданство в соответствии со статусом носителя русского языка. Тогда к нам приехало 2,5 млн. только из Украины. Из этих 24 тысяч украинцев было всего 24 человека. Потому что никакой справки они представить не могли.

Ю. Норкина:

— Мне рассказывали, что в ДНР вроде как гражданство можно получить, но странные тетечки говорят: вы поезжайте в Киев и привезите справочку…

К. Затулин:

— Это касается конкретных случаев. Эти тетечки руководствуются буквой закона. В 2017 году с большим трудом мы пробили, чтобы только для граждан Украины не требовалась справка о выходе из гражданства. А со всех остальных – по-прежнему требуют.

А. Норкин:

— Процедура заржавевшая, но в каких-то случаях могут и пойти навстречу.

К. Затулин:

— У президента есть право лично решать вопрос о гражданстве. Но это единицы. Это исключение, а не правило. Мы боремся за то, чтобы правило было изменено. Сейчас говорят: вы все это бросьте, мы внесем закон, по которому не надо отказываться. Я верю, но пока я этого закона не видел.

А. Норкин:

— А если вы его внесете?

К. Затулин:

— Все будет как обычно, скорее всего. А вот с детьми… Те самые люди, которые, когда президент Медведев это вносил, от имени администрации писали записки, что это надо, они сегодня же говорят: это нельзя ни в коем случае.

Ю. Норкина:

— На ум приходят самые невероятные версии.

А. Норкин:

— Вы еще не назвали нам фамилии сегодня, пощадил наши нервы. Вот такие итоги уходящего года.