Памяти Единства и Согласия. ПРЕС скоро расколется на «большевиков» и «меньшевиков»

Независимая газета 10.11.1994

Константин Затулин

Среди депутатов фракции ПРЕС в Государственной Думе России возник конфликт. При голосовании по вопросу о недоверии правительству на заседании Думы я не стал вместе с другими «пресовцами» безоговорочно поддерживать курс правительства, чем навлек на себя гнев представляющего ПРЕС в правительстве лидера Партии российского единства и согласия вице-премьера Сергея Шахрая.

Это событие широко комментировалось по Российскому телевидению, которое, как известно, курируется Сергеем Шахраем. В итоге во всех комментариях была представлена лишь одна точка зрения на этот конфликт.

На самом деле было так. На заседании Государственной Думы 27 октября 194 депутата проголосовали за вынесение вотума недоверия правительству, 54 человека — против этого, 55, в том числе и я, — воздержались. Аргументируя свою позицию перед голосованием, я обратил внимание депутатов на то, что реальные полномочия президента и правительства Российской Федерации в вопросах политики и экономики таковы, что совершенно ошибочно оценивать деятельность правительства, не выслушав мнение президента. (В последнее время президент несколько раз подтверждал — кто хозяин в стране…) После бурного думского обсуждения, а затем голосования по инициативе Сергея Шахрая была собрана фракция. Вот на этой встрече он и попытался добиться моего осуждения и изгнания, к которому вел несколько месяцев.

Формально поводом была объявлена необходимость обсудить мое руководство думским комитетом по делам СНГ, фактически же речь пошла о том, как депутаты относятся к лидерству Сергея Шахрая во фракции и не претендую ли я на это лидерство. По существу каких-либо содержательных обвинений в мой адрес высказано не было.

Разумеется, работающим в правительстве депутатам от фракции ПРЕС было не с руки выносить вотум недоверия правительству. Лидерам фракции Шахраю и Шохину оказалось выгодным держать депутатов на расстоянии от подлинной политики, которую они проводили в правительстве, не допуская серьезного обсуждения их собственных действий и не поддерживая законотворческих, законопроектных инициатив депутатов. Стало очевидным сейчас, что, обладая в правительстве представителями, отвечающими за финансовую и экономическую сферы, мы палец о палец не ударили для осуществления своих предвыборных обещаний. Вместо работы с регионами мы видим декорацию, имитацию такой работы…

Мне же были предъявлены обвинения в том, что, находясь на посту председателя комитета Государственной Думы по делам СНГ и связям с соотечественниками, я нарушал линию ПРЕС в этом вопросе. Но это просто нелепые обвинения. Напомню, что избирательное объединение ПРЕС, соответственно и список ПРЕС, по которому я шел третьим по номеру, сложилось на основе альянса объединения «Предприниматели за новую Россию» и Партии российского единства и согласия. Наше объединение предоставило только что созданной партии и организационную структуру, и определенную финансовую поддержку в ходе избирательной кампании 1993 года. Мы имели общую платформу в том, что касается СНГ, в которой говорилось о необходимости наращивать интеграцию, признавалось трагедией разделение народов и граждан в результате развала Советского Союза, делались выводы о необходимости поддержки соотечественников. На основе такого взаимопонимания я и строил действительную законопроектную и политическую, а не мифическую партийную линию в работе комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками, который возглавил по рекомендации — и я не собираюсь этого скрывать — фракции ПРЕС.

Наш комитет сформирован из представителей всех фракций Думы, и я не считаю, что как председатель этого комитета обязан был лишь ретранслировать мнение лидера своей фракции. Тем не менее в первой половине нынешнего года я постоянно пытался согласовывать наши точки зрения. Когда Шахрай вообще присутствовал в Думе, практически в 99,9% случаев мы голосовали одинаково, например поддержали амнистию и Меморандум о согласии.

Полагаю, что критика в мой адрес, связанная с работой комитета, имеет право на жизнь и может быть рассмотрена в самом комитете или на заседании Государственной Думы, но она никак не может быть основанием для сведения счетов внутри фракции.

Общеизвестен факт, что не я, не Иван Рыбкин и даже не Борис Ельцин писали Беловежские соглашения. Проект этих соглашений написан рукой Сергея Шахрая. Конечно, сейчас неконструктивен спор о денонсации этих соглашений, они стали свершившимся фактом. Но я не думаю, что какой-нибудь гражданин России может гордиться развалом Советского Союза. И в решениях нашего комитета, конечно, были заключения, неприятные для Сергея Шахрая лично. Ни я, ни многие другие депутаты Государственной Думы никогда и не скрывали своего критического отношения к этой импровизации. Хотя об этом вслух никогда не говорилось, думаю, что Сергей Шахрай рассчитывал на то, что в угоду внутрипартийным интересам я постараюсь подредактировать историю. Конечно, никто из нас, живущих в одно время с Сергеем Шахраем, не обладает правом быть крепким задним умом и предъявлять личные претензии. Но это не означает, что сам факт не должен осуждаться хотя бы в интересах будущей интеграции.

В газетах приводится «сообщение» о том, что меня обвинили в каких-то «финансовых комбинациях».   Именно такая изящная формулировка была допущена в пресс-релизе Шахрая. Но я не вижу для этого ровно никакого иного основания, кроме желания подменить истинные цели намеками на несуществующие темные обстоятельства. А фраза эта потому так и сконструирована, чтобы не дать повода привлечь за клевету. Никто не может определить, что это такое —  «финансовые комбинации».   Напоминает – «махинации», но вроде бы сказано по-иному. С другой стороны, на вопрос журналистов, что он имеет в виду, Сергей Шахрай ничего не смог сказать, кроме как повторить эту фразу. Не случайно на заседании фракции, в разговорах со мной этот мотив никогда не присутствовал. Сергей Станкевич, к слову, попал в уклонисты, хотя и был в ПРЕСС тише воды, ниже травы, чтобы заговор был убедительнее, с привкусом уголовного дела. Все по рецептам 30-х годов.

После двухчасового разговора на заседании фракции Сергей Шахрай сам сформулировал альтернативы. Первый вариант — Затулин добровольно уходит из фракции, при этом было обещано, что никто не будет покушаться на мое председательство в комитете по делам СНГ и связям с соотечественниками (что лишний раз обличает фальшь обвинений по существу моей работы в комитете).   Второй вариант — поставить вопрос о моем, как члена фракции ПРЕС, отзыве с этого поста. Здесь я замечу, что никаких нормативных да и этических оснований для этого нет. Действительно, в самом начале своей работы Государственная Дума пакетом проголосовала за все назначения. Это явилось результатом договоренности между фракциями, опасавшимися многомесячной проволочки в борьбе за должности. Назначение проводила на своем заседании Дума, и только она может отменить это решение в отношении меня или кого-либо другого. С самого начала постановка такой дилеммы была явно надуманной. Я выразился на заседании в том смысле, что у меня нет оснований спасаться бегством из той фракции, которую я сам создавал. Кроме того, считаю фракцию плодом соглашения, подписанного между Партией российского единства и согласия и объединением <Предприниматели за новую Россию>, и без решения его Координационного совета добровольно уходить из фракции не намерен. Когда я отказался от этой демонстративной отделки, вопрос о моем отзыве из комитета был поставлен на голосование. При этом Шахрай заявил, что это голосование о доверии лично к нему. Проголосовало меньшинство. Сергей Шахрай распустил депутатов, пригрозив, что назначит перерегистрацию фракции. Такой процедуры не предусматривает ни регламент Думы, ни Закон о статусе депутата, ни даже Положение о фракции, нами же составленное.

Мне кажется, что кризис внутри ПРЕС — это часть общего кризиса в сегодняшней экономической и политической ситуации. Кризис переживает вся центристская политическая инициатива. Партия ПРЕС — тоже. В партии существовали разные мнения, оттенки мнений. Это давало возможность отказаться от крайностей в суждениях. После ухода моего и группы депутатов, который становится почти неизбежным, ПРЕС расколется на <большевиков> и <меньшевиков>.   Группа из тех, кто останется с Сергеем Шахраем, скорее всего, как малый астероид, свалится на поверхность <Выбора России>, если, конечно, там захотят их принять. Шахраю ничего не останется, как пойти на попятную и слиться с теми, кого он критиковал. Для меня же это неприемлемо, я остаюсь на позициях конструктивной критики существующей власти, ее недееспособности и коррупции. При этом в Думе уже много депутатов, настроенных на действительные, а не мнимые реформы, на прекращение авантюрных действий, на содействие истинной, а не мнимой интеграции, без которых мы своих общероссийских проблем не сможем решить. И тут возникнет новое издание центристского альянса.

Сейчас, как это ни жаль, в России заканчивается период относительной стабилизации. Наступает пора выбора — и для президента, и для основных политических сил. Проведено время, отложены решения. Разгон Советов, расстрел Белого дома, вынесение на голосование авторитарной Конституции — все это происходило под лозунгом, что это необходимо для продолжения реформ в России. После <черного вторника> вдруг стало ясно, что наша финансовая стабилизация была мнимой, что правительство Ельцина-Черномырдина натягивало на себя одеяло только для того, чтобы под ним спать. Сам Черномырдин уберегся от вынесения ему недоверия и остается популярной фигурой. Но не будем заблуждаться: его популярность держится на том, что он выглядит солидным государственным мужем в сравнении с президентом. Президент же сегодня может отказаться от Черномырдина или группы министров, может списать на них грехи и неудачи, предложить коалиционное правительство в преддверии зимних холодов или любого другого кризиса. Президент, озабоченный будущим страны, должен был бы сам внести в Федеральное собрание проект изменений в Конституцию, предполагающих некоторое перераспределение и ограничение своей власти. Другим вариантом является подведение Думы под роспуск. Если Дума будет настолько наивна, что в ближайшее время не проголосует за пакет законов о выборах президента, парламента, о местном самоуправлении, то возникнет прямая угроза демократическому развитию страны. Роспуск Думы без этих законов позволит сколько угодно длить неопределенное состояние, изобретать новые конституционные совещания и прочее.

Думаю, в пору уже говорить о монархической пропаганде с телеэкрана, когда на нас сплошным потоком низвергаются передачи о последней царской семье, рассказы о цесаревиче из Нахимовского училища. Во всяком таком пути для России есть только одно немалое огорчение. Президент-диктатор, царь или генерал не свергается Думой. В России они подвергают себя и страну опасности покушения, заговора или революции. Все-таки я надеюсь, что взаимное уничтожение крайних сценариев и мер приведет к тому, что мы придем на избирательные участки в июне 1996 года для избрания конституционных органов власти. Во всех других рецептах не вижу ничего, кроме желания людей, очарованных властью, уцепиться за нее.