Пограничное состояние: как себя чувствуют украинские соотечественники в Воронеже

На примере русских и русскоязычных людей – граждан Украины «Горком36» продолжает рассказывать о судьбах тех, кто выбрал Воронеж. Новое «собирание» страны через возвращение русских в Россию стало важной частью Концепции государственной миграционной политики на 2019-2025 годы, которую 31 октября 2018 года подписал глава государства. Но почему из зоны боевых действий они угодили в зону бюрократических ловушек? И почему некоторые из них стали возвращаться, а то и вовсе поменяли курс на Западную Европу?

Мы выслушали несколько разных историй.

Как в мышеловке

Дедушка и бабушка учительницы начальных классов Марины Крыловецкой (до замужества Поповой) – родом из Панинского района. После войны они уехали в Донбасс поднимать советскую индустрию. В 60-х годах получили просторную квартиру в Иловайске, ставшую родовым гнездом для последующих поколений. То, что через полвека эту квартиру разрушат снаряды украинской армии, внучка с семьей найдут укрытие в Воронеже, а затем подадут иск против Украины в Европейский суд по правам человека – такой сюжет тогда, наверное, мог родиться только в очень больном воображении.

– У нас маленький город железнодорожников, но стратегический транспортный узел всего Донбасса, – рассказывает Марина Крыловецкая. – Я с маленьким сыном приехала к родственникам в Воронеж в июне 2014-го просто переждать. Под Иловайском уже появились танки, но ни у кого и в мыслях не было, что через месяц начнется война, и люди окажутся закрыты в городе как в мышеловке. А уже в августе моя старшая дочка с мужем и грудным ребенком во время бомбежки искали подвал для укрытия, потому что находиться в квартире было опасно. Беременную сестру утром бомбежка застала по дороге к стоматологу. Она спряталась в городе, дома остался 13-летний сын – и весь день они ничего не знали друг о друге. Отец моего ученика в это время пропал без вести. Другой мой ученик остался без ноги. В нашем доме в квартире заживо сгорела пожилая пара.

Ее муж и старшая дочь с семьей прорвались к ней в Воронеж 10 августа. На машине под градом снарядов и без денег. Затем до Воронежа добралась и беременная сестра, продав в пути все свои золотые украшения.

– И ведь никто не предложил иловайцам выехать пораньше! Тогда в городе была украинская власть, в горадминистрации знали, что на днях начнется массированное наступление, и все мирные жители окажутся в котле. За неделю до оцепления и атаки над городом пролетели самолеты и разбомбили все заправки, чтобы никто из горожан не смог выехать на автомобилях. Мирных людей погибло очень много. Мы успели выехать, но стены в квартире разрушены. Наш дом находится рядом с железнодорожной больницей, которую украинская армия бомбила в первый день наступления.

Сейчас ее семья вместе с земляками в Воронеже и в Лисках собираются подавать иск в Европейский суд по правам человека на действия Украины. Иск должен стать прецедентом после доклада в августе 2018 года Управления Верховного комиссара ООН о событиях в Иловайске 2014 года. Согласно докладу, боевые действия в окрестностях города для гражданского населения оказались катастрофическими. В самом городе разрушены 600 из 1100 частных жилых зданий, а также нанесён ущерб 116 многоэтажным домам. На протяжении трёх недель не было электричества, газа и воды. Управление Верховного комиссара ООН также отметило, что проукраинские силы подвергали пыткам и жестокому обращению мужчин от 30 до 66 лет – жителей Иловайска и окрестных сёл. Именно в соответствии с докладом Верховного комиссара ООН жители Иловайска теперь могут через Европейский суд требовать с Украины компенсации за погибших родственников, за разрушенные дома и другие потери.

В новой ловушке

Сейчас Крыловецкие уже поменяли статус временного убежища на российское гражданство. Марина работает педагогом в 21-й школе. Муж устроился сборщиком мебели. Но в съемной квартире Крыловецкие спят на полу. Денег хватает только на еду. И само пребывание в России оказалось новым испытанием.

– Мы жили в лагере для беженцев «Голубой экран» в Сомово, и я ждала 1 сентября, чтобы выйти на новое место работы в одну из школ. Последние наши деньги ушли на дорогу в Россию, нам предстояло все начинать с нуля. В общем, я с нетерпением жду уроков, меня ждут первоклашки – а директор принять на работу не может, потому что российских документов у меня все еще нет. В УФМС – толпы людей, ни до кого не достучишься, и никто ничего не объясняет. Я каждый день занимала очередь с 4 утра. А если уже на приеме, заполняя документы, вдруг где-то по незнанию ошибешься, заполнишь не ту графу – переделывать приходится уже в новом заходе к чиновнику. А это – новые ночи, дни, месяцы очередей. Многие так и не смогли вырваться из замкнутого круга: на регистрацию нужны деньги, но на работу без РВП (разрешение на временное проживание) не устроишься, а для РВП нужна регистрация. В результате люди стали из Воронежа и России уезжать.

От безысходности и безденежья возвратилась в Иловайск ее сестра с мужем, старшим сыном и грудным ребенком, который родился в 2014 году в лагере для беженцев. Уехала из Воронежа и коллега Марины – в Иловайске она была самым востребованным преподавателем английского языка и очень хотела преподавать и остаться в России навсегда. Но так и не сумела найти «принимающую сторону» для той самой прописки, без которой не получить статус РВП. Сейчас этот педагог уже работает по специальности в Бельгии.

На войне понятнее

С подполковником Владимиром Бабичем удалось поговорить по телефону по российской сим-карте коротко, когда он подъезжал к границе с Луганской областью – возвращался домой.

– Я понял, что больше не смогу терпеть все препоны и унижения. И на взятки, которые надо передавать посредникам, у меня больше денег нет. Поеду снова воевать. Мне это понятнее, чем воевать с вашей бюрократией, – сказал корреспонденту «Горкома36» подполковник.

Год назад он рассказал свою историю на межведомственном заседании у воронежского омбудсмена Татьяны Зражевской. Владимир Бабич закончил Воронежское высшее военное училище – тогда ВАТУ – и уехал служить на Украину. В 2014 году воевал в ополчении за независимость Восточной Украины, был тяжело контужен, оказался в «расстрельном списке» на известном украинском сайте «Миротворец». После контузии подполковник уехал с женой и дочкой в Воронеж. Получив временное убежище, семья решила остаться в Воронеже и начала процедуру оформления РВП, а затем российского гражданства. Бабичи получили регистрацию в Рамонском районе, через фирму-посредника собрали весь пакет документов для получения статуса РВП, заплатили этой фирме деньги. Но так и не смогли уложиться в нужные сроки – каждый раз их дело зависало. Например – по причине отпуска сотрудника районного миграционного отдела. Семье через пару дней грозила депортация.

На заседании у омбудсмена офицер рассказал про все свои круги на подступах к РВП, про сгоревшие сроки и деньги.

– После заседания мы помогли ему составить заявление на имя руководителя ГУ МВД, – говорит Галина Рагозина, заместитель председателя исполкома общественного движения содействия мигрантам «Форум переселенческих организаций», эксперт проекта Форума «Собирание народа». – Тот дал распоряжение, чтобы Бабичу продлили сроки пребывания в Воронеже в статусе временного убежища до получения РВП. Убежище-то продлили, но начались новые бюрократические нестыковки, новые бесконечные очереди для подачи документов на РВП. А когда ему было в них стоять, если он с утра до позднего вечера работал за городом, чтобы прокормить семью? И опять встроились посредники, которые содрали с полковника немаленькие деньги. А они у его семьи были уже последние. Тогда он обратился во ФГУП при МВД «Паспортно-визовый сервис». Здесь хотя бы выдают квитанции за все оплаченные услуги, и расценки намного ниже, чем у посредников. Но инспектор в Ленинском райотделе нашла новые формальные нестыковки – какую-то опечатку в свидетельстве о рождении дочери. И это ведь все тоже можно было решить! Но человеку ничего не объясняли. Ему швырнули назад документы со словами: «Исправляйте!» Он был уже совсем без денег, без сил, давала о себе знать контузия. И на этом отчаянии Бабич решил вернуться.

Другие алгоритмы

Выйти на воронежского омбудсмена Бабичу помог другой украинский силовик Андрей Андреев. Андрей работал начальником следственного отдела милиции Донецка. Вышел на пенсию, а в марте 2014 года уложил, что смог, в свою машину и с семьей приехал в Воронеж. Дальше Воронежа ехать пока не решился, потому что в центре Донецка осталась квартира.

– Володя на войне много что повидал и действовал прямолинейно, – рассуждает Андреев. – Говорили платить – платил. Деньги и силы кончились – плюнул на все и уехал назад. А мне опыт следователя помог использовать другие алгоритмы. Когда для получения РВП на всех членов семьи посредники предложили нам заплатить порядка тысячи долларов, я решил действовать строго по букве закона. Сел и написал официальные запросы в ФМС в Москву, в воронежское УФМС. В результате получил ответ из миграционной службы Коминтерновского района по месту регистрации: на вашу семью выделены дополнительно четыре квоты на РВП, приходите оформлять.

Он сам, жена и двое сыновей уже стали гражданами России. Но цепкий взгляд правоохранителя выхватил много лишнего на этом пути. Например, зачем при получении вида на жительство нужно повторно проходить полное медицинское освидетельствование и повторно за него платить, если ты все это сделал уже на стадии получения РВП?

Или – почему нельзя получить регистрацию в своей же, купленной в России квартире, и почему для этого нужна «принимающая сторона»? А регистрация от «принимающей стороны» – хорошо налаженный местный бизнес. Андреев удивился тому финансовому бремени, которое позвавшая родина накладывает на натерпевшихся, обездоленных людей. Нотариальные переводы, заверения, фотографии – все это набирается на десятки тысяч рублей, а у приехавших с места военных действий часто не хватает денег на лекарства и еду.

Государства и человек

– Там в очереди за гражданством я многое повидал, – говорит Андрей. – Миграционного инспектора раздражают любые вопросы и просьбы разъяснить разные правовые нестыковки. В ответ она может сообщить, что сегодня примет не больше десяти человек – и все, точка. А люди с четырех утра стоят здесь уже месяцами. И тут же откуда ни возьмись объявляются посредники, которые обещают все ускорить. Я заметил, что таких очередей в миграционной службе на самом деле – две. В одной стоят трудовые мигранты, и она движется быстрее, по своим внутренним законам. В ней снуют посредники, вокруг которых сразу группируются мигранты из Узбекистана, Таджикистана. И они-то довольно быстро получают нужные документы вплоть до российского гражданства. А наша очередь стоит. Но мы, русские с Украины, считаем, что едем к себе, и за возвращение домой платить не хотим. А некоторые воронежцы, как узнают, что я с Донбасса, спрашивают: чего ты сюда приехал, а не пошел у себя воевать? Но это не моя война. Мне надо было вывезти семью. Не хочу, чтобы мои сыновья воевали на Украине.

Его старший сын уже отслужил в российской армии. Хотел остаться в погранвойсках, но на контрактную службу его пока не взяли. И у Андреева-старшего та же проблема. Переехав в Россию, он прошел путь от школьного сторожа до экспедитора на молочном производстве. И всегда стремился вернуться в профессию, в силовые структуры. Но служить России бывшим украинским офицерам не позволяет украинское гражданство. Чтобы выйти из него, надо приехать в консульство Украины, подать нотариально заверенное заявление о выходе из гражданства, заплатить госпошлину в размере 240 долларов. И бесконечно ждать.

– Президент Украины Порошенко таким, как мы, из Донбасса и Луганска, ничего не подписывает. Но такая маленькая пакость на самом деле для нашей интеграции в российское общество оказывается очень даже большой. В российском миграционном законодательстве сейчас нужны рычаги, которые бы позволили нам, украинцам, избавляться от украинского гражданства в одностороннем порядке, без подписи Порошенко: сдать здесь украинские паспорта, написать заявление об аннулировании второго гражданства и в итоге быть только гражданами России и никем больше, – говорит Андрей Андреев.

– Новая редакция концепции миграционной политики направлена в том числе на формирование наиболее комфортных условий для переселения в Россию на постоянной основе соотечественников из-за рубежа. Многие проблемы, бюрократические барьеры в этой сфере, о которых справедливо говорили соотечественники, сняты. Во всяком случае, я надеюсь, что сделана попытка их снять и разбюрократить эту систему.

Константин Затулин, заместитель председателя комитета Госдумы по странам СНГ и связям с соотечественниками:

– В 2014 году в Россию с Украины въехало 2 млн человек, из них получили вид на жительство или гражданство 500 тыс. А остальные сотни тысяч находятся в «серой зоне» и боятся прийти в органы. Если они придут на 91 день своего пребывания в России в органы — они уже будут нарушителями и могут быть депортированы.

Галина Рагозина, заместитель председателя исполкома Международного общественного движения содействия мигрантам «Форум переселенческих организаций», эксперт проекта Форума «Собирание народа»: