Политическое дзюдо

Улучшить отношения между Украиной и Россией в ближайшее время не удастся. Так считает известный политик, депутат Госдумы России, директор Института стран СНГ Константин Затулин.

— Прошло два месяца после выборов в Украине. Как изменились украинско-российские отношения?

— Ухудшились. Чиновники и политики, проигравшие выборы, пытаются застолбить антироссийский курс Украины и в оставшееся время как можно больше сказать или сделать, чтобы разрыв между нашими странами стал необратимым. За последние два месяца — много шума о неотвратимости вступления в НАТО, о чудесах ГУАМ и выходе из СНГ. Призывов выйти из СНГ не было даже в период оранжевой революции. А вот после выборов 26 марта чиновники Министерства иностранных дел Украины просто наперегонки торопятся излить свои симпатии НАТО и Соединенным Штатам. На мой взгляд, это свидетельство того, что борьба обостряется, что ни прозападные, ни пророссийские силы не достигли решающего перевеса в борьбе за Украину в целом. Однако и та, и другая сторона зафиксировала разделительную линию между западом и востоком Украины.

— Значит, улучшить российско-украинские отношения в ближайшее время не удастся?

— Чтобы улучшались отношения с Россией, Украине нужно разобраться внутри себя самой. Но в ближайшее время определенности в этом не предвидится. Стоит ожидать усиления политической борьбы.

Две недели назад совершился поворот, и если раньше казалось, что оранжевая коалиция не состоится, ведь она явно невыгодна Ющенко — задвигает его в тень Тимошенко, то теперь складывается другое впечатление. Последовало знаковое заявление нового посла США на Украине при утверждении его в Конгрессе, примерно в это время Ющенко стал говорить о возможности премьерства Тимошенко, чего раньше не было. Все это не случайно совпало с критикой в адрес России (заявления госсекретаря Чейни в Вильнюсе) и с непрямым ответом Путина в Послании к Федеральному собранию про «товарища волка». Вновь возникает вопрос, кто кого, — теперь уже на постсоветском пространстве.

На Западе колебались, долгое время им казалось, что выгоднее лоббировать большую оранжево-голубую коалицию, в рамках которой Партия Регионов, несмотря на большинство мест, растворится. На Западе считали, что регионалы слишком прагматичны, далеки от идей и не станут выполнять свои обещания избирателям. А оказалось, что Регионы прагматично считают, что с трудом обретенное политическое лицо надо сохранять, что их капитал — контроль над областями, где они получили большинство, что нельзя играть в таких знаковых вопросах, как членство в НАТО и русский язык. Это американцев напугало, и они решили, что как ни опасна для них оранжевая коалиция, но это меньшее зло, чем пустить Регионы в огород оранжевой власти.

— Чем оранжевая коалиция опасна для американцев?

— Она углубляет раскол Украины. В России уже поняли, что рассчитывать на честные союзнические отношения со всей Украиной мы не можем. Мы можем рассчитывать на особые отношения с востоком и югом. А американцы, по-моему, были не готовы признать, что и они не в состоянии заполучить Украину целиком. Сейчас их ставленники попробуют вести себя как можно более отвязно и дерзко. Будут проверять на прочность восточные регионы. Стерпит ли там население, «схавает ли пипл»…

— Вы все еще верите, что Крым и Севастополь могут принадлежать России?

— Нужно помнить: в истории никогда не говори никогда. Кто кому принадлежит сегодня и кому завтра. Но между святым желанием видеть Крым в составе России желательно вместе со всем востоком Украины — и реальностью — большая дистанция. Эту задачу невозможно решать иначе как в дзюдо: предоставить противнику проявить инициативу и обнаружить свою слабость. Дать сложиться обстоятельствам. Проведу историческую параллель. После Крымской войны Россия потеряла право иметь Черноморский флот. Этот пункт Парижского мирного трактата Россия в одностороннем порядке денонсировала через 15 лет. В 1871 году Европа была занята совсем другим: шла франко-прусская война, и Европе в тот момент было не до России.

Я был против подписания Договора о дружбе и сотрудничестве в том виде, в каком он был подписан в 1997 году. Потому что он однозначно, без всяких существенных гарантий для России и русских решал вопросы принадлежности Севастополя и Крыма. Я был бы удовлетворен, если бы до договора между Украиной и Россией был заключен, по сути, федеративный договор между Украиной и Крымом, по которому ограждались бы права автономии: Республика Крым признавалась бы составной частью Украины, но на особых договорных основаниях. Она бы получила полную свободу во внутренних делах и существенные полномочия во внешних. Наличие одной такой договоренности полностью меняет политический контекст не только в Крыму, а во всей Украине в целом. Даже самый прозападный президент Украины был бы вынужден в таком случае проводить толерантную политику в отношении России, русскоязычной Украины и русского языка из-за боязни потерять Крым и Севастополь.

Если говорить конкретно о Севастополе, в 1997 году подписание соглашений по ЧФ — было не компромиссом, а уступкой Россией. Сегодня ясно, что компромиссом было бы не извинительное существование ЧФ на пяти процентах севастопольских вод и земель, а аренда Россией всего Севастополя за символическую плату. И мы сейчас пожинаем плоды своей глупости. Но между прочим 13 ноября этого года истекает срок, когда нужно сказать, будет этот договор продлен или нет. Что может убедить Федеральное собрание Российской Федерации, что его нужно пролонгировать? А если договора о дружбе нет, то возникает повод… Не хочу сказать, что мы тут же будем требовать Крым и Севастополь обратно, просто появится простор для обсуждения всей темы. Я бы как минимум требовал действительных гарантий для Севастополя и Крыма, для ЧФ и России, для русских и русскоязычных.

Опять приведу в пример дзюдо. Более искусный противник отбивает удар так, чтобы его оппонент сам расшиб себе голову. Мы добились того, что проблемы, которые решала Россия в голом противостоянии с Украиной из-за Крыма, сегодня стали задачами всего юго-востока Украины. Сегодня политически Крым и Севастополь взят на буксир более состоятельными, и более пассионарными, и более дееспособными донецкими и луганскими кланами.

В Крыму после стольких лет пристального внимания украинских властей практически измельчала политическая элита. Ни один регион так не подозревался в сепаратизме, как Крым. Каждого, кто высовывался, засовывали. Но пока в Крыму делили киоски, в Донецке и Луганске делили миллиарды. Там совсем иной характер личностей, иная степень свободы у политиков. Пусть они не преданны так русской идее, как люди, живущие в Крыму и в Севастополе, но они стали ее воспринимать через свои интересы. И если нам удастся удержать их интересы в общей с нами орбите, то в этом случае проблема Крыма будет решаться как часть проблемы дальнейшего существования Украины — в зависимости от способности Киева признать и согласиться на ее двухполюсность. Мы просто повысили ставки. В конце концов мы никому не обещали, что будем сторожами чужой территориальной целостности, тем более исторически достигнутой за наш счет, в том случае если власти Украины не умеют управлять тем, что им досталось в подарок.