Порошенко не хочет оказаться проигравшим

Сам же Порошенко позже заявил, что на заседании СНБО рассматривались различные сценарии действий — «исходя как из оптимистических, так и пессимистических прогнозов».

Директор Института стран СНГ Константин Затулин в интервью «Актуальным комментариям» рассказал о причинах отмены закона об особом статусе Донбасса Петром Порошенко и о том, какой выход из кризиса видит Киев.

«Я сильно сомневался в том, что и старый закон «об особом статусе» играл хоть какую-то роль в урегулировании украинского кризиса. Старый закон, как мы видим, был использован исключительно для того, чтобы предъявлять претензии к Новороссии и упрекать ее за то, что она сама распоряжается своей судьбой. И принят он был таким образом, что с самого начала не возникало никаких сомнений в его эффективности.

Украина, находясь в не самых лучших для себя условиях в военно-политическом отношении, пытается диктовать внутренний распорядок жизни Новороссии, которую она не контролирует. После того, как ей не удалось добиться победы военным путем, ценой этой попытки было разрушение Донбасса и многочисленные жертвы.

Украина в одностороннем порядке присвоила себе право решать, когда и что будет происходить в Новороссии, каким образом она будет жить и на что будет рассчитывать.

В минских протоколах зафиксировано то, что выборы в Новороссии должны проходить по украинским законам. При этом сказано, что стороны, прежде всего руководство Украины, обязаны вступить в политический или, как было сказано, инклюзивный национальный диалог. Никакого национального диалога при принятии этого закона в Верховной Раде не было продемонстрировано. Напротив, он был принят односторонним образом без всяких консультаций с Новороссией, именно для того, чтобы доказать — мы не считаем Новороссию никакой стороной переговоров. С одной стороны, Украина подписала с Новороссией соответствующий минский документ, а с другой стороны, на следующий день его подписания Киев отказался видеть в ней даже сторону конфликта.

То есть речь идет не о признании Новороссии, а о том, что ее не признают стороной конфликта. Любой конфликтолог вам скажет, что невозможно договориться об урегулировании, не признавая, что у конфликта может быть как минимум две стороны. В данном случае получается так, что этого признания фактически не было.

Поэтому, я считаю, закон принят исключительно для того, чтобы дезинформировать и Украину, и мировую общественность с целью формально выполнить пункт минского протокола, хотя на самом деле он выполнен не был.

Сейчас, когда Новороссия не повелась на такое развитие событий, проведя свои собственные выборы, необходимость в этом «камуфляже» отпала. И все стало очевидно. И тем более, что после выборов 26 октября, когда Порошенко не получил желаемого в Верховной Раде, для него оказалось совершенно невыгодным поддерживать этот закон, напротив, он счел, что для его политической силы в этот момент важнее продемонстрировать крутизну, — отменить прежний закон, таким образом взвив напряженность и поднять истерику в международном плане вокруг даты выборов в Новоросии.

В этом контексте и в такой обстановке говорить о рождении нового закона, опять же без всяких выводов о том, почему не заработал старый, бессмысленно.

Иными словами, новый вариант закона об особом статусе Донбасса не может иметь никаких положительных результатов в отсутствии консультации с Новороссией и без попытки привлечь ее к переговорам.

Не думаю, что закон, принятый таким образом, сможет способствовать мирному регулированию, о котором говорит Порошенко. Он просто лишний раз зафиксирует ножницы, разницу в понимании между Новороссией и Украиной в вопросе об одном и том же — о том, каким образом нужно и возможно урегулировать этот конфликт.

Если целью очередного закона является реальное мирное урегулирование кризиса, то, прежде всего, он должен быть согласован с Новороссией. То, каким он должен быть по содержанию, уже уходит на второй план, а главное — по форме он должен быть согласован с Новороссией. Если опять же Новороссия не будет участвовать в переговорах, то смысла принятия этого закона нет никакого. Вернее, он будет чисто пиаровский.

У нас есть опыт с Приднестровьем, когда президент Молдовы (тогда им был Воронин) принял закон об особом статусе Приднестровья, который нисколько не был обсужден с самим Приднестровьем. Приднестровье с порога отказалось его рассматривать как документ, и, на мой взгляд, поступили совершенно правильно.

В существующих обстоятельствах вариантов развития событий всего два. Разница между Порошенко, который склоняется к диалогу, и парламентом, который требует силовой вариант, заключается в одном — парламент за результат этого силового варианта отвечать не будет, а ответит за него исполнительная власть. Порошенко не хочет вновь оказаться проигравшим и, естественно, проявляет некую осторожность, поскольку не уверен в результатах такой военной операции.

Во всем остальном в так называемое «желание диалога» со стороны Порошенко мне не очень верится. Мне кажется, он лицемер, который на всех этапах этого процесса делает вид, что хочет диалога. На самом деле, после того как он объявил план урегулирования в Донецке, начались самые крупномасштабные операции украинской армии в этом регионе, так называемая карательная операция, которая была названа «антитеррористической». Какое это к черту желание диалога?

Здесь я вижу только желание надурить, желание каким-то образом, не добившись своего на поле боя, с помощью Запада выцыганить победу, выкрутив руки Новороссии. При этом Киев постоянно демонстрирует нежелание идти на какие-то серьезные переустройства самой Украины, которые позволили бы дать гарантии регионам.

Что касается парламента, то в этом отношении он еще хуже просто потому, что парламент наполнен людьми, которые только что сами участвовали в военных операциях. Другого варианта выхода из кризиса, кроме как силового, у них нет. Больше того, они не умеют по-другому».