Россию может погубить эйфория

strana.ru

Константин Затулин желает в новом году большей бдительности российской внешней политике

Директор Института стран СНГ Константин Затулин в интервью Стране.Ru по итогам года заявил, что Россию может погубить впечатление полного благополучия при наличии в действительности огромных проблем, чувство полного комфорта в тот момент, когда накапливаются недовольство. «Этот год, если иметь в виду внутриполитические обстоятельства, прошел в ожидании настоящего слова российского президента, но, к большому сожалению, к концу года стало ясно, что президента больше увлекают внешнеполитические темы. У него был для этого повод — 11 сентября и все связанное с ним. Можно сказать, что Владимир Владимирович почувствовал определенное вдохновение в связи с изменением ситуации в мире и включился лично в творчество на ниве внешней политики. Последний раз подобное вдохновение посещало президента Советского Союза Михаил Горбачева в период перестройки. Тогда это называлось «новым мышлением», называлось «перестройкой» не только внутри, но и вне страны.

К концу года люди в России действительно поняли, что Путина нужно оценивать, прежде всего, по его действиям во внешней политике, потому что вопросы внутренней политики в большой степени остаются в руках правительства, чиновников администрации, и к ним Путин, вроде бы, не имеет отношения. Может быть, это и хорошо для рейтинга президента, учитывая тот факт, что во внутренней политике у нас хватает проблем. Такое впечатление, что к концу года эти проблемы нарастают, причем нарастают именно в связи с 11 сентября, после которого началось падение цен на нефть, определились перспективы секвестра социальных статей уже принятого государственного бюджета. Президент действительно на время заставил замолчать критиков своей внешней политики, которые уже начали появляться. В начале, по крайней мере, президент выглядел как человек, который хотел бы возродить самостоятельность нашей внешней политики, проявить собственную позицию. Так случилось, что это было, прежде всего, связано с демонстративными его поездками в Северную Корею, на Кубу, во Вьетнам и вызвало внутри страны — в либерально-демократическом лагере (не путать с Жириновским) — всякие апоклиптические ожидания. Некоторых эти грезы мучат до сих пор — я имею в виду Новодворскую, Боннер — целый ряд правозащитников старого закала. Они до сих пор убеждены, как и Збигнев Бжезинский, что нельзя пускать Путина с заднего входа к себе в душу, потому что он пытается в нее влезть, он пытается нас обмануть, расслабить, и их мнения странным образом совпадают, когда дело касается внутренней и внешней политики. Все они подозревают Путина в том, что он говорит сегодня — не то, что в конце концов он сделает.

На мой взгляд, у большинства населения страны примерно такие же ожидания. Большинство продолжает извинять Путина за то, что он чего-то не сделал именно потому, что время еще не пришло. Прощают, потому что еще как бы не развеялся победный дым от салютов, связанных с избранием Путина и надежд на то, что Путин осуществит свои обязательства, главные из которых во внутренней политике — это прощание с эпохой Ельцина. В отношении внешней политики хочу заметить, что действительно президент далеко зашел, по крайней мере, риторически в отношениях с Соединенными Штатами. На сегодняшний день Соединенные Штаты могут быть вполне довольными, но это удовольствие Соединенных Штатов может дорого стоить самому президенту внутри страны. Потому что, хотим мы этого или нет, но большинство в стране, если не с сочувствием, то по крайней мере, с оттенком злорадства восприняли события 11 сентября. Восприняли как плату Соединенных Штатов за лидерство в одиночку, за «укокошивание» Советского Союза. Не хотелось бы, чтобы 11сентября становилось главным событием года, но оно, безусловно, таковым является. Про тысячелетие сказать не могу, но новый век начался точно не с первого января, а с 11 сентября этого года. И здесь Путин в отношении к происшедшему, в тех выводах, которые он из этого сделал, в тех шагах, которые он предпринял, начинает расходиться со значительной массой своих избирателей. Напомню, что после 11 сентября спустя два месяца Россия и Соединенные Штаты достигли высшей точки ожидания в плане полнейшего родства душ. На самом деле, если внимательно присмотреться, оснований для подобной эйфории было очень мало.

Основания для этой эйфории возникают только на базе отказа России от всякой роли сверхдержавы, и даже великой державы, и попыток России объявить себя уже не империей и не великой державой. Тогда возникает очень простой вопрос, на который нет ясного ответа: если Россия не великая держава, не сверхдержава, тогда, какая она держава? Каково ее место в мире? Может, региональная держава? — тогда назовите регион, в котором Россия является региональной державой. И оказывается, что этот регион — это бывший Советский Союз, это постсоветское пространство, это СНГ, и может быть какие-то прилегающие к СНГ территории. Но ведь этого не говорят. Мы и в этом вопросе пытаемся опять выдать желаемое за действительное, говорим, что мы на самом деле держава, но только в Европе.

Мы хотим в Европу, в которой нас никто не хочет видеть. По крайней мере, с большой частью наших территорий за Уралом. И с огромной частью проблем.

Мы живем во времена президента Путина, и он несет определенную ответственность за то, что, строя свою собственную политику, не понимает, что он погружает значительную часть общества в ложные иллюзии, за прощание с которыми придется дорого заплатить. И, к большому сожалению, прощание с этими иллюзиями могут многого стоить самому президенту Путину, как оно много стоило президенту Ельцину, как оно много стоило президенту Горбачеву. Эйфория достигла такой точки, что заговорили о необходимости нашего вступления в НАТО. Об этом у нас заговорили даже те люди, которые никогда в НАТО не хотели. У них возникло впечатление, что нас там ждут. Практически завершена операция в Афганистане — и потребность в России стала значительно ниже, всякие разговоры о членстве России в НАТО, о письме Блэра постепенно сходят на нет.

При этом на повестке дня стоят очень неприятные вопросы для будущего года, которые нанесут очередные, уже после выхода США из Договора по ПРО, уроны внешнеполитическому курсу президента Путина. Думаю, что советники президента, МИД должны были бы внятно объяснить, что невозможно добиться на сегодняшнем этапе отказа от решения администрации Буша по выходу из Договора по ПРО. Тем не менее, возникло впечатление, что президент Путин в этом направлении работает, и наша особенная близость с США — есть цена за некие договоренности, которые, по всей вероятности, достигнуты. Однако они не были достигнуты, и это сразу ударило очень серьезно по реноме президента Путина.

В будущем году, возможно, последуют еще два очень огорчительных испытания. Это продолжение контртеррористической операции, уже не в Афганистане, а в другой части, допустим, в Ираке, что не вызывает восторга у нас внутри страны, у большой части политического класса. Это воспринимается как дальнейшее доказательство того, что Соединенные Штаты могут делать, что хотят и где хотят. А значит, при определенных обстоятельствах и мы можем попасть под раздачу. И, наконец, второе испытание — это решение о расширении НАТО, включающее решение о согласии на включение в него Прибалтийских республик. С этим сальдо результатов можно сколько угодно говорить о том, что это нам не угрожает, теперь другие соотношения и так далее. Но если придерживаться версии, которую озвучил президент, о том, что не важны документы, а важны отношения (то есть, мы считаем выход американцев из Договора по ПРО ошибкой, но это не влияет на наши отношения), то американцы могут тогда очень спокойно все воспринимать и в дальнейшем. Наша точка зрения — что это ошибка, а у них — другая точка зрения. Но какая разница, какая наша и какая их, если это не влияет ни на какие наши отношения? Это означает просто-напросто, что мы даем добро на односторонние изменения Соединенными Штатами всей нормативной базы, унаследованной от предыдущего периода, когда был относительный паритет сил. Мы получили сегодня военное присутствие Соединенных Штатов в государствах Средней Азии, и сразу стало ясно, какова цена реальной дружбы и партнерства в отношениях в СНГ. Очень быстро государства сориентировались по ветру. И приняли ожидавшиеся от них решения на поддержку американского, иностранного, «внеэсэнговского» присутствия на своей территории. А в дополнение к этому осталось сделать кое-что еще. Например, согласиться на вывод наших миротворцев из Абхазии и публично умыться после всего, что сказано и сделано по отношению к нам грузинским руководством, предоставив Абхазию собственной участи, и предоставить собственной участи операцию в зоне Абхазии. Я имею в виду, введение многосторонних миротворческих сил и, скажем, вместо операции по поддержанию мира — переход к операции по принуждению к миру, то есть, считайте, по выдаче Абхазии Грузии. Сейчас этот вопрос, как мне кажется, балансирует на грани. И до сих пор препятствие было только лишь, мне кажется, очень личное и очевидное — встреча Путина с Шеварднадзе. Путин все-таки в отношении Шеварднадзе имеет некий иммунитет. На его глазах происходило все то, что происходило в восточной Германии стараниями Шеварднадзе — бывшего в то время министром иностранных дел СССР.

Ситуация внутренняя очень напряженная. Все более одиозными становятся разглагольствования придворных хиромантов и экспертов о том, что Путин вечен, непобедим, рейтинг его абсолютно непоколебим и все остальное. Да, Путин, безусловно, сегодня является устойчивым лидером России. Безусловно, разочарованные в нем пока не отходят куда-то в другое направление: просто нет никакого предложения на политической сцене, и нет повода для этого предложения, потому что выборы в ближайшие время не планируются. Путину хватило ума не послушать этих замечательных экспертов в том, что касается роспуска Государственной думы. Вот уж, если бы это произошло с роспуском Государственной думы, то события бы убскорились. И очень многие бы стали кричать на всех углах, что король — голый. Для этого был бы уже и парламентский повод. Одним словом сегодня ситуация без видимых поводов внутренне выглядит достаточно напряженно, а внешне она достаточно комфортная: отовсюду только слышатся оды президенту. Главная неудача во внешней политике заключается не в каких-то конкретных вещах, а в том, что мы пришли к пропагандистской импровизационной политике, вместо того, чтобы она была просчитана на долгую перспективу. Такое впечатление, что она опять, как во времена Михаила Сергеевича, который вел ее методом импровизаций. Вот сейчас есть основания по этому поводу беспокоиться. Нет серьезного анализа, и нет, на самом деле, центра выработки идей и обсуждений по внешней политике. Что касается относительных успехов или удач. Безусловно, до сего момента тем, что делалось в Афганистане руками американцев и контртеррористической операции, ликвидировались наши враги и противники. Тактически, это выглядело как наш успех. Хотя стратегически дело было совсем не в Афганистане, а в демонстрации решимости Соединенных Штатов делать все, что угодно, невзирая ни на кого: подавлять критику всего остального мира, если даже эта критика возникает, или наоборот, добиваться от мира полнейшего признания своего права творить все, что угодно.

В связи с Афганистаном это обстоятельство становится очень серьезным. Возникает, естественно, не очень приятная перспектива для России. От нее все-таки потребуют определиться: она, с Соединенными Штатами против Китая в перспективе или она играет некую свою игру как и прежде, развивает отношения с Соединенными Штатами и не теряет из виду отношения с Китаем. Это будет очень неприятная перспектива для Россия, далеко не столь приятная, как бороться с заведомым врагом в Афганистане. Что касается позитивных конкретных результатов американской политики, наших отношений с США, они пока кроме климата, кроме неких слов и деклараций не очевидны. Ни одна из целей промежуточных, не стратегических целей не достигнута. Не достигнута договоренность по сокращению стратегических вооружений, не достигнута даже отмена поправки Джексона-Вэника, не достигнуто вступление в ВТО, которое кажется очень важным для некоторой части правительства. А другая часть, правда, по крайней мере, промышленные круги убеждает, что это приведет к разорению страны. Есть полярные точки зрения у деловых кругов, а официальная наша линия состоит в необходимости скорейшего присоединения к ВТО.

У нас есть, как мне кажется, некоторые основания быть довольными, что к нам теперь приезжают все страны СНГ на саммиты. Юбилейный саммит собрал всех, но обольщаться этим не стоит, может быть, это именно потому и произошло, что Путин заручился внешней поддержкой Соединенных Штатов. На время Соединенные Штаты сняли свою критику чеченского конфликта, на время США не поддержали Грузию в ее наскоках на российскую линию в абхазском вопросе, на время Соединенным Штатам, пока шла контртеррористическая операция в Афганистане, не хотелось демонстрировать какой-то особой активности за пределами приближенной к Афганистану зоны СНГ, какой-то активности внутри СНГ, на время России позволили демонстративно укреплять отношения с Украиной. Но это не решительный и окончательный успех. Что касается действительного содержания российско-украинских отношений, то они остаются, по сути, прежними. Никакого реального партнерства здесь нет. Да, Россия активизировалась на Украине, и это правильно, но выводы, которые делают для себя высшие наши руководящие круги о происходящем на Украине принципиально неточные. Украина продолжает свою прежнюю линию: она все время отводит глаза и нашему общественному мнению, и нашим чиновникам.

Не до конца реализована линия президента Путина во внешних делах в поддержке соотечественников. Он шел в этом направлении и, если бы бросил бы все силы МИДа на эту линию, но… Был собран конгресс. Но мнение самих участников конгресса достаточно лаконично выражает ситуацию: «Конгресс соотечественников был, но не состоялся». Потому что вслед за этим были предприняты совершенно дикие решения по разгону министерства по национальности, по передаче дел по миграции МВД. Чиновники опять получили вольную, опять комиссия под руководством Христенко расписалась в ничегонеделании, средства, которые были запланированы в бюджете этого года, не удалось расходовать, потому что соотечественники отовсюду кричат о том, что им нужна помощь, а мы даже не можем расходовать скромные средства. Это происходит, потому что не умеют, не хотят, они не любят этим заниматься.

Путин не является политиком номер один, безусловно. Политик номер один в мире — это президент самой сильной страны. Он всем известен, это президент США, хотя, если говорить персонально о президенте Буше, то он не вызывает особого восторга своими дарования, в том числе и во внешнеполитической сфере. Но, безусловно, Соединенные Штаты в этом году внешне укрепляли свое могущество, хотя порождали этим очень серьезные будущие проблемы, продолжали порождать и продолжают. На самом деле, Соединенные Штаты, мне кажется, интуитивно пришли к выводу, что золотой миллиард, в котором они играют главную роль, никоим образом не защитить кроме, как нанеся непоправимый ущерб растущему «третьему миру». Также, как Израиль, выжить, на самом деле, там, где он находится, не может, иначе, кроме, как нанеся непоправимый ущерб окружающим арабским странам или, скажем, палестинскому движению. Точно так же, и Соединенные Штаты, несмотря на все попытки гуманитарного свойства, желания, действия Международных институтов, все оборачивается в пыль.

Только что обвалилась Аргентина — образцовая страна для рецептов Международного валютного фонда. Еще несколько лет назад в Россию приглашали в советники министра экономики этой страны. Этим занимался Борис Федоров и объяснял, что мы должны именно так и поступить. Сегодня становится ясным, к чему бы привели просвещенные рецепты и просвещенные советы Бориса Федорова в отношении России.

И точно так же я могу сказать, что Соединенные Штаты сегодня переживают большое разочарование по поводу всех своих прежних попыток как-то умаслить и смягчить положение в «третьем мире», всех своих институтов, которые этим занимаются. Они пришли к выводу, что другого выбора нет, кроме как загнать эти все страны, загнать все эти народы, которые быстро плодятся и размножаются, в резервацию. У них есть в истории опыт резервации. С ними мы в этом деле или не с ними — это вопрос существенный. Они от нас потребуют лояльности: либо мы с ними, либо мы против них. Может быть не в будущем году, может быть, вообще не в течение ближайших пяти лет, но об этом надо думать и это надо понимать.

Итоги получились не очень оптимистичные. Если суммировать, то можно сказать, что во внутренней политике дела развиваются, на мой взгляд, по направлению к кризису. О масштабах этого кризиса трудно судить, но ясно, что в основном связан сырьевой структурой экономики. Предрасположенность экономики к такой ориентации, которая заложена за последние 10 лет, безусловно, может повредить действующему президенту, если этот кризис серьезно разразится. Во внешней политике нам нужна более сбалансированная точка зрения и какие-то шаги, которые бы дали понять избирателям, что президент видит здесь опасность. Или же он продолжит быть трубадуром безоглядных отношений с Соединенными Штатами, выполняя при этом функцию, которую на себя даже Ельцин полностью не брал, поручая ее Козыреву со всеми последствиями в дальнейшем…

В Новом году мы должны больше работать, должны получше разобраться в том, что на самом деле происходит со страной и не поддаваться эйфории. Самое главное, что нас может погубить — это показывает опыт Советского Союза — это впечатление полного благополучия при наличии в действительности огромных проблем, чувство полного комфорта в тот момент, когда накапливаются недовольство, и это недовольство может прорваться. Я желаю всеми большей бдительности.»