Вступительное слово К.Ф.Затулина на юбилейных научных чтениях Института стран СНГ «Вчера и завтра. Сотрудничество и борьба на постсоветском пространстве»

Мэрия Москвы

15 июня 2006 года

10 лет назад Институт стран СНГ был учрежден несколькими десятками организаций, среди которых были министерства и ведомства Российской Федерации, Московский университет, МГИМО МИД Российской Федерации, несколько институтов Академии Наук, в том числе Институт этнологии, Институт славяноведения и целый ряд структур, которые в дальнейшем по-разному сотрудничали с Институтом. Среди всех этих очень важных и любимых нами учредителей я бы все-таки выделил Правительство города Москвы, с которым наше сотрудничество развивается и ширится и, благодаря которому в самые трудные моменты существования, Института ему удалось выжить.

После того, как был организован Институт стран СНГ и он начал высказываться по актуальным проблемам внутренней жизни Содружества, очень много недовольных, особенно в новых независимых государствах, которые обиделись на наши оценки, те или иные, на то, что мы говорили о существе внутренней политики и тенденциях внешней политики этих новых независимых государств.

Мы были на самом деле поводом к обсуждению на нескольких Саммитах глав государств СНГ, причем инициатива такого обсуждения происходила не от Российской Федерации, а происходила от руководства некоторых государств. Я сейчас, как говорится, не буду вспоминать и не буду жаловаться на это, но был момент, когда Институт хотели каким-то образом закрыть, заставить замолчать. Очень скоро выяснилось, что сделать это практически невозможно. Мы не коммерческая организация. До сего дня, я не знаю, это повод на самом деле к широким обобщениям и размышлениям или же это свидетельство нашей независимости, мы никогда не тратили деньги федерального бюджета и ни копейки от российского государства на развитие нашего Института никогда не получали. Мы сотрудничаем, тем не менее, видим цель, одной из главных целей своего существования, чтобы, анализируя происходящее в странах СНГ и в более широком контексте, давать свои рекомендации не только власти законодательной и исполнительной, чем мы занимаемся, кстати, совершенно бескорыстно в ряде случаев, но и общественному мнению, средствам массовой информации. Пожалуй, Институт достаточно активно представлен работами своих сотрудников, мнениями и оценками в широком поле средств массовой информации и в Российской Федерации, и за рубежом.

Мы очень довольны тому, что, наконец-то, мы начали реализовывать в прошлом году свою старую мечту о создании своих филиалов и представительств в странах СНГ. У нас на сегодняшний день зарегистрирован украинский филиал Института СНГ в Киеве. Действует представительство Института в Севастополе. Мы завершили организационную часть создания нашего филиала в Армении. И мы надеемся, что в дальнейшем это направление работы будет развито и дополнено открытием новых, связанных с нами центров представительств и филиалов.

Зная, что здесь присутствуют представители разных государств СНГ, я еще раз хочу поблагодарить особенно тех, кто сегодня приехал из-за рубежа, из других городов Российской Федерации.

Мы, конечно, стараемся быть максимально честными и объективными в том, что касается анализа происходящего. Это иной раз вызывает отторжение, вызывает протест, особенно у тех, кто не хотел бы узнавать себя в каком-то портрете. Не знаю, как расценивать этот факт, но как дважды персона нон грата в Крыму и на Украине за последние 10 лет, я, наверное, чуть больше, чем многие из вас, представляю, что это, значит, оказаться в такой роли. Причем, главным основанием, безусловно, для этого является наше критическое восприятие происходящего на Украине, а не какие-то действия в духе Джеймса Бонда, это очевидно.

Подход, когда вы анализируете происходящее и выдаете свои комментарии и оценки, только начинает прививаться на постсоветском пространстве. Государства здесь, как мы все знаем, по-разному в своей внутренней жизни применяют механизмы демократии и гласности свободного обсуждения проблем. Совершенно разные типы политических режимов в наших государствах. Совершенно разные традиции обсуждения открыто, в самых разных вопросах общественной и государственной жизни. Мы это понимаем и просим на нас не обижаться тогда, когда мы формулируем свои советы и рекомендации.

При всей нашей объективности, как нам кажется, в том, что диагностировать те или иные процессы, которые идут в Содружестве Независимых государств и отдельных его частях, мы, конечно, главной своей целью ставим выработку представления в России о происходящем и выводы для России, которые она должна сделать. Мы не претендуем на истину в последней инстанции.

Мы очень хотели бы быть услышанными. И поэтому мы формулируем разными способами свои рекомендации не только, повторяю, законодательной и исполнительной власти, но и общественному мнению. Что было бы лучше для России, какой сценарий, какой вариант развития был для нее наиболее предпочтителен, в чем состоят ее интересы?

Когда в 96 году организовывался Институт стран СНГ, на уровне общества в целом, а не отдельных его представителей, было недостаточно ясно, в чем состоят конкретные интересы России в той или иной стране. В чем они состоят, а, значит, какую политику необходимо проводить и к чему стремиться.

Мне кажется, что основным достижением, если можно так сказать, прошедших 10 лет в результате общих усилий, в том числе и наших, является приближение к пониманию наших подлинных интересов на этом постсоветском пространстве и отсюда выработка более последовательной, более предсказуемой и более определенной политики Российской Федерации.

В 96 году и в 97, и в 98 распространенным и модным мнением было мнение о том, что политика Российской Федерации в отношении тех или иных стран СНГ или проблем, которые существуют в Содружестве, непонятна и не последовательна. На разных форумах — научных или даже официальных, межгосударственных периодически возникал вопрос: а чего вы, собственно, в России хотите? Нам непонятно, что вы хотите!

И сегодня иной раз подобного рода оценки звучат, но, на мой взгляд, они звучат уже от Лукавого. Все понимают, что мы хотим. Представляют, что мы хотим от развития отношений с той или иной страной, в чем мы заинтересованы. На уровне, безусловно, крупных интересов Российской Федерации, а не деталей или персоналий. Скажем, ответить на вопрос: кто именно в результате станет премьером Украины, и кого бы мы хотели там видеть премьером и спикером, это, в конце концов, важно, но не настолько, чтобы считать это краеугольным камнем нашей сегодняшней политики. Но что мы хотим, я привел пример Украины, что мы хотим от российско-украинских отношений и что мы хотим от Украины как партнера, как участника договора «О дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной»? Это, по-моему, очевидно.

Еще 10 лет назад это было недостаточно очевидно. И, на мой взгляд, определенный вклад в это понимание внесли исследователи постсоветского пространства и двусторонних отношений, к которым, конечно, принадлежат и сотрудники, коллектив нашего Института.

В 1997 году, мы с сидящим по правую руку от меня с Андраником Мовсесовичем Миграняном (он теперь у нас высокое должностное лицо — председатель комиссии Общественной палаты Российской Федерации, куда он, кстати, был номинирован как председатель научного совета Института стран СНГ, хочу на это обратить внимание), опубликовали доклад. За день или за два до очередного Саммита глав государств СНГ в Москве весной 97 года Виталий Петрович Третьяков, которого я рад приветствовать, этот доклад опубликовал в «Независимой» газете. Доклад назывался «СНГ — начало или конец истории. К смене вех». Мы сочли возможным такое амбициозное название, наводящее воспоминание об известном манифесте евразийцев 20-х годов. Доклад тогда вызвал бурю разного рода обсуждений и протестов. Во всяком случае, тогдашний Министр иностранных дел Российской Федерации Евгений Примаков оправдывался и утверждал, что мы как Министерство не имеем ничего общего с этим докладом. Но на следующий день на закрытом заседании Совета глав государств Президент Российской Федерации повторил некоторые тезисы этого доклада, правда, конечно, в гораздо более смягченных формулировках.

Так вот, если сейчас говорить на тему, которую мы вам предложили к рассмотрению, приехавшим то, вспоминая об этом докладе, хочу сказать, что основные выводы и положения этого доклада, как мне кажется, по крайней мере, нашли подтверждение. Как позитивные, так и негативные выводы и оценки, которые мы давали, многие из них, к счастью или к сожалению, воплотились в жизнь. Мы рассматриваем этот доклад как своего рода манифест нашего Института. Он был сделан примерно через несколько месяцев после того, как Институт был создан. Это плод коллективного труда, в котором, конечно, значительная роль принадлежит уже названным авторам, но есть вклад и других сотрудников нашего Института.

О чем мы говорили в 97 году? Мы говорили о том, что без консолидации власти в России никакая эффективная политика в СНГ невозможна. Что корень проблем, который существует в Содружестве Независимых государств заключается в слабости или неопределенности России в 97 году. Напомню, это была страна, которая потерпела фактически унизительное поражение в чеченской кампании, подписала к этому времени Хасавюртовский мир. И очень многие сочли, в том числе, и в Ближнем зарубежье, что Россию можно начинать списывать в архив. Тогда мы говорили о том, что необходим выбор пути экономического развития России для того, чтобы можно было всерьез рассматривать планы экономической интеграции. Говорили о том, что сырьевой путь России не является в достаточной мере поводом к интеграции постсоветского пространства. У нас в те времена усилиями реформаторов, которые к тому времени они покинули первые ряды в Правительстве Российской Федерации, но дух их витал, экономический детерминизм в делах СНГ приобретал масштабы какого-то национального бедствия. Мы говорили о том, что на самом деле России не в меньшей, а, может быть, в гораздо большей степени на этом этапе важно выстраивать свои взаимоотношения со странами СНГ и СНГ как организацией, прежде всего, отвечающей на вызовы и потребности в сфере безопасности, в вопросах оборонного пространства. И, наконец, с точки зрения прав и свобод граждан, живущих в странах СНГ, поскольку значительная (если не все) часть этих граждан — это наши соотечественники по прямой,. Как вы знаете, дискуссия о том, кого считать, а кого не считать соотечественниками России продолжается. Мы говорили о том, что внимание к этим проблемам необходимо.

Переходя к рассмотрению положения в отдельных странах, мы настаивали на действенных шагах по российско-белорусской интеграции и предупреждали о последствиях непринятии решений на этом направлении, последствием продолжения топтания на месте в строительстве общих структур. Мы говорили о риске, который возникает в случае срыва проекта создания общего российско-белорусского политического пространства.

Переходя к Украине, мы достаточно жестко анализировали происходящее в этой стране, и говорили о том, что России необходимо прагматически относиться к выстраиванию своих отношений с Украиной. Тогда, в 97 году еще не был заключен Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве», хотя он был парафирован и текст его был известен. Мы не находили в этой договоре достаточной гарантии дружбы, условий партнерства, параметров сотрудничества и предупреждали, что подписание документов в таком виде не создаст автоматически того, к чему мы стремились в заголовке этого документа. Предупреждали, что договор этот будет использован в узко утилитарных целях только для решения и закрытия территориального спора или признака территориального спора по поводу Крыма и Севастополя. Считали, что на самом деле России надо гораздо внимательнее отнестись к внутренним процессам на Украине и обратить главное внимание на тот факт, что Украина, как многие другие государства, но в большей степени, чем многие другие государства не едина внутренне. В ней идет бесконечная борьба между западным и восточным вектором.

Мы анализировали ситуацию в Центральной Азии. Тогда были всеобщие страхи по поводу грядущей победы Талибана не только в Афганистане, но и в сопредельных пограничных государствах в бывшей советской Средней Азии. Этим были заполнены всякого рода прогнозы. Мы, во-первых, отвергли тогда в этом докладе такую перспективу, а, во-вторых, заговорили о необходимости новой политики в отношении государств региона. Мы в этом докладе предупреждали о формировании, по сути, антироссийской оси: Ташкент, Баку, Тбилиси, Киев. Вы можете легко представить, что из этого оправдалось, что нет.

Конечно, сегодняшний Ташкент и сегодняшние отношения между Российской Федерацией и Узбекистаном — это совершенно другие качественные отношения, чем те, которые были в 97 году. Но союз этот, который намечался с 97 года, сегодня существует в эфемерном или действительном виде, он называется ГУАМ. И, по сути, он является сегодня одним из полюсов того, что мы называем постсоветском пространством или же попыткой создать такой полюс.

Переходя к задачам, которые стоят перед органами власти России, перед ее дипломатией, перед ее экспертным сообществом, в этом докладе говорилось о необходимости серьезное внимание обратить на коллизию между признанием принципа территориальной целостности и правом наций на самоопределение, поднимался вопрос о необходимости на самом деле по новому подойти к факту существования так называемых непризнанных государств.

А, во-вторых, говорилось о том, что, может быть, одной из главных задач на этом направлении нашей дипломатии и нашей политики является недопущение создания двоецентрия на постсоветском пространстве, ну, то есть, формирования каких-то альтернативных России и ее интеграционным проектам точек притяжения, то, что мы сегодня наблюдаем.

Я так подробно напомнил основные тезисы тогдашних наших предупреждений и предсказаний для того, чтобы у каждого из вас была возможность, окидывая прошедший 10 или 9-ти летний период взглядом, судить о том, насколько мы были правы и насколько не правы.

Если кратко суммировать, что же за эти 10 лет произошло? Наверное, главное, что произошло, Российская Федерация выбралась из того пике, в которое устремлялась российская государственность в 90-е годы. Сегодняшнее положение Российской Федерации, я думаю, даже конкуренты и противники России вынуждены это признать, достаточно стабильное. Можем спорить, насколько верной является экономическая стратегия. Я лично считаю, что мы не пришли еще в полной мере к адекватной потребности России и потребностям этого пространства стратегии экономического развития. Мы ищем в этом направлении. И в этом отношении интересным является, как вы знаете, звучащее от России в преддверии Саммита «Восьмерки» предложение о выработке концепции энергетической безопасности, создание энергетического клуба стран-членов Шанхайской организации сотрудничества. Это сегодня прозвучало при открытии саммита Шанхайской организации в Шанхае.

За это время, безусловно, произошел или не произошел целый ряд важных, существенных изменений во взаимоотношениях внутри мира СНГ.

К сожалению, мы сегодня не можем похвалиться тем, что в отношении с Белоруссией достигнута необратимость в процессе создания союзного государства. Пожалуй, это одно из тех направлений, где решающего перелома достичь не удалось, хотя уже после 96-97 был подписан целый ряд документов, в том числе и договор о союзном государстве в 99 году. Полного успеха нет. Хотя не сбылись на сегодняшний день и какие-то, может быть, несколько поспешные наши апокалиптические предупреждения, что, если это не будет сделано в ближайшие год-два, то развалится существующая власть Белоруссии, нанесен будет ущерб России и т.д. Это не осуществилось благодаря, ну, как вы знаете, не только докладу, а, прежде всего, деятельности президента Республики Беларусь, который сумел удержать власть под своим контролем. Можно разные сделать выводы о том правильно он это делал или неправильно, теми методами или не теми, но, во всяком случае, надо отдать должное, власть в Белоруссии достаточно авторитетна. И, несмотря на углубление за эти годы конфронтации между Беларусью и Западом, особенно в последнее время в связи с выборами президента Республики Беларусь, несмотря на все это, говорить о дестабилизации в Белоруссии сегодня серьезно не приходится. По крайней мере, у меня такое впечатление. Однако в союзном строительстве прорыва нет.

Мы говорили о том, что в отношениях с Украиной надо будет пройти через испытания. Эти испытания на нашей памяти. После того, как был подписан договор в 97 году, после того, как в 99 году триумфальным образом президент Кучма был переизбран на следующий срок, буквально в течение года радикально изменилась внутриполитическая ситуация на Украине. Начались акции «Повстань Украина», «Украина без Кучмы». Я просто напоминаю вам, что в течение года буквально после того, как действующий президент вновь получил полномочия, прозвучали первые призывы к его отставке, к его досрочному уходу и т.д. В 2000 году госпожа Кондализа Райс (тогда помощник по национальной безопасности президента Соединенных Штатов) заявила, что Кучма является славянским Мобуту и он должен как можно быстрее уйти и передать власть премьер-министру Украины Виктору Ющенко. После этого в течение 4 лет шла на самом деле не прекращающаяся внутренняя борьба на Украине, этапами которой были парламентские выборы в 2002 году. И самым важным, конечно, этапом были, собственно говоря, события 2004 года, которые принято с некоторых пор называть оранжевой революцией.

Дискуссия по поводу подлинных причин этих цветных революций, особенно усилившаяся в связи с событиями на Украине, конечно, же заставляет придти к определенным выводам. В чем причины цветных революций? Я убежден, что первая и главная причина — это, конечно, внутренний кризис. Это тот факт, что власть — все равно в Грузии и Украине или Киргизии — засиделась. Что она дала повод подозревать ее в том, что она не собирается никуда уходить. Напомним, что не только Шеварднадзе, который бесконечно уходил в отставку и бесконечно оставался у власти, не только Акаев, который на глазах готовил переформатирование Киргизии из президентской в парламентскую республику с тем, чтобы остаться у власти, но и Кучма, совершенно очевидно, лелеял такие же надежды, начав всю конституционную реформу.

При том, что власть была не авторитетная, эта власть, очевидно, в своих внешнеполитических действиях постоянно играла отношениями между Россией и Западом и пыталась вести политику качелей. Она допустила широкое проникновение в свои государства не только западное влияние, мы все подвержены влиянию мира моды или общекультурных ценностей, но и конкретных политических, политологических и разведовательных центров, которые затем занялись вплотную уже подготовкой ее смены. Все мы прекрасно знаем эти факты. Лишний раз хочу заметить, что власть в этих странах оказалась неспособной всерьез к какому-то сопротивлению дестабилизации.

Если вернуться к Украине, хочу заметить, что логика Российской Федерации достаточно прослеживалась в действиях Президента Путина и его команды. Состояла она в том, что дестабилизация в Украине, свержение действующей власти Украины, какими бы причинами это не руководствовалось, безусловно, для России является чрезвычайно опасным прецедентом. И круги, которые пойдут как по воде от такого рода событий, неизбежно затронут Россию. В этом логика пресловутого российского вмешательства в выборы 2004 года.

Мы предупреждали, и я, в частности, в своих статьях говорили о том, что доверять в полной мере такому партнеру как действующий президент Украины Леонид Кучма нельзя. И разве, положа руку на сердце, мы не были правы?

Мы все знаем, чем завершилась оранжевая революция. Но мы не знаем конца этой истории, потому что на наших глазах эта история продолжает твориться. Полтора года власти президента Ющенко углубили кризис, который, по сути, раскалывает Украину на две части. То, что нормально в любой другой стране, а именно: трудный и тяжелый процесс формирования парламентского и правительственного большинства, сегодня имеет особое прочтение на Украине, где власть — это власть одной части Украины над другой частью Украины, и где оппозиция — это оппозиция одной части Украины к другой части Украины. А не просто вообще, власть и, вообще оппозиции. Это дополнительный риск для страны, ее целостности и будущего. И мы обязаны об этом сказать, пусть, не обижаются на нас украинские коллеги. Мы об этом сказали. Если кто обратил внимание, я обратился к президенту Украины Виктору Андреевичу Ющенко с открытым письмом, которое вчера было опубликовано в «Российской газете». Это письмо под заголовком «Кто же на самом деле раскалывает Украину?» Мне кажется, главнейший вывод заключается в том, что предложенный новыми властями Украины, форсированный отказ от сотрудничества с Россией, является одним из факторов раскалывающим Украину, сорвавшим резьбу, если можно так сказать, процесса постепенного вызревания национального украинского государства. Когда все процессы были замедлены, но верно шли к определенному результату. И вот сегодня этот результат под вопросом.

Хочу, может быть, еще на двух вопросах остановиться. Вопросах, которым мы посвятили большое внимание в деятельности нашего Института — это ситуация вокруг признания или непризнания существующих, так называемых, непризнанных государств Абхазии, Осетии, Нагорного Карабаха и Приднестровья. И вопросы, связанные с гуманитарной политикой Российской Федерации в отношении ее соотечественников за рубежом.

Мы всегда были сторонниками реальности. И в случае с непризнанными тоже. Мы не понимаем на самом деле, на каком основании в течение 15 лет после распада Советского Союза мы продолжаем, и не только мы, весь мир на сегодняшний день официально продолжает третировать действующие государственные образования как непризнанные государства. Разве 15 лет недостаточное время для того, чтобы все шансы были использованы? Разве Российская Федерация, которая впрямую участвует и несет, кстати говоря, на этом издержки, добро бы только финансовые, но и людские в миротворческих усилиях в Абхазии, в Осетии, в Приднестровье не сделала максимум для того, чтобы бывшие союзные республики обрели утраченную целостность. Все они сегодня напрочь отвергают советское прошлое, но почему-то крайне заинтересованы в том, чтобы советская граница была за ними признана. Они из этого прошлого берут только границу. Но никаких реальных выводов из своих провалов.

Почему и мы продолжаем оставаться на позиции непризнания существующей реальности в Абхазии, Осетии, Приднестровье и Карабахе?

С точки зрения правовой очевидно, что были нарушены законы в момент распада Советского Союза, которые предоставляли, по крайней мере, автономиям, а таковыми были и Карабах, и Абхазия, и Осетия право сказать свое слово. Фактически граждане бывшего Советского государства были, как крепостные крестьяне закреплены за теми административными территориями, которые на тот момент осуществляли формальное или действительное руководство. Кто-то на законных основаниях, а кто-то по поручению из тогдашнего союзного центра.

Задача очень серьезная, она не может быть просто так решена на основе сиюминутного признания. Но эта задача сегодня стоит. Надо доказать, в том числе и нашим уважаемым партнерам из Молдовы, Азербайджана, Грузии, что дальнейшая консервация ситуации, при которой народы этих стран, сами эти государства фактически подчинили всю свою логику развития исключительно теме возвращения отпавших территорий. И сегодня фактически употребляют на это все жизненные силы своего народа, своего общества, своего государства, тем самым не давая совершиться ни демократическим реформам, ни экономическому развитию. Когда господин Саакашвили шел к власти, он говорил о необходимости реформ, избавления от коррупции, построении демократического государства. Он ни на йоту, на мой взгляд, не приблизился к этому, потому что после прихода к власти опять забили в барабан. Возвращения территорий, которые не хотят возвращаться в государство, где все это не построено. На каком основании мы считаем стандарты демократии более высокими в Грузии, где ни один президент не уходил по доброй воле, чем, скажем, в Осетии или Абхазии, где уже сменилось два поколения политических лидеров, где все шло на основе реальных, а не фальшивых выборов, когда власть переходит от отца к сыну как в Азербайджане.

Я не говорю уже о всех других атрибутах государственности, которые у непризнанных государств есть. Безусловно, вопрос этот не простой, он требует единства во мнениях законодательной, исполнительной власти России, общества России.

Безусловно, любое признание непризнанных государств имеет последствия не только позитивные, но и негативные. Одним из негативных последствий является не только обострение в регионе после такого признания, но и вполне возможное давление на Российскую Федерацию с тем, чтобы она от этого признания оказалась.

Способны мы сегодня выдержать такое давление? Каким это давление будет? В какой момент должно последовать признание? Не следует ли нашей дипломатии, нашим политикам работать над тем, чтобы это признание было со стороны России не одиночным, чтобы не только Россия, но и целый ряд других государств признали бы реальность здесь, особенно после того, как мы все являемся свидетелями того, что происходит в Черногории и то, что готовится в Косово. Мы вполне в состоянии, мне кажется, провести такие переговоры

И второй вопрос, о котором я хотел сказать, это Положение в работе с соотечественниками за рубежом.

По крайней мере, в нашем Институте мы не можем свести всю свою работу исключительно к научной аналитике. Мы бы очень хотели, но у нас это никогда не получалось, потому что мы постоянно сталкиваемся с кричащими проблемами нашей диаспоры, которые не находят пока своего разрешения в жизни современных независимых государств и пока не находят достаточно масштабного содействия со стороны Российской Федерации как таковой.

Были такие исследователи у нас в России, которые, вообще считали большим достоинством Российской Федерации то, что у нее не было диаспоральной политики. Что мы не дали себя увлечь проблемами прав человека, прав и свобод, в том числе русского и русскоязычного человека где-нибудь на Украине или в Казахстане, не осложнили из-за этого свои межгосударственные отношения. Мне кажется, из-за того, что мы не делали это своевременно, многие проблемы загнаны в бутылку и эти проблемы неизбежно разрывают ткань наших межгосударственных отношений. Просто являются проблемами, отложенными во времени. Но это время — одновременно время жизни. Время жизни поколений, которое уходит вместе со своим представлением о родине и о необходимости связи с ней. Напомню, что между двумя переписями на Украине в 89 году и в 2002 году пропало несколько миллионов русских граждан Украины. Они все не вымерли. Конечно, рождаемость среди них иная, чем, скажем, было в советские времена и смертность выше, но при этом в таком количестве четверть русского населения за 12 лет не могла пропасть. Почему они пропали? Просто потому, что запущен механизм ассимиляции, дерусификации и он дает результат. Этот механизм употребляется не только на Украине, но и в целом ряде других государств. Потому, что по большому счету большинство из них, за исключением Российской Федерации избрали для себя путь создания национального отечества. В логике национального государства, примитивно понятой, надо добиться унитарности и моноэтничности на своей территории.

Вот эта крайне опасная тенденция, которая противоречит интересам Российской Федерации, безусловно, должна быть диагностирована. И должна быть сегодня предметом для очень серьезной, более серьезной, чем до сих пор, программы сотрудничества России со своей диаспорой.