Выступление К.Ф. Затулина на XI Европейском Русском Форуме в Брюсселе
Одиннадцатый по счету Европейский Русский форум прошел в Брюсселе в эти дни по традиции в стенах Европарламента. Главной темой для форума был выбран 100-летний юбилей Октябрьской революции. «Евросоюз–2017 и Русская революция – 1917: невыученные уроки» – именно так сформулирована тема дискуссии. В работе форума, организованного депутатом от Латвии Татьяной Жданок, принимали участие общественные деятели и политики России и стран Европы. На пленарной дискуссии 4 ноября выступил первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы РФ по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками, руководитель Института стран СНГ Константин Затулин.
К. Затулин: Начну с благодарности за приглашение на очередной форум. Могу сказать, что в течение многих лет несколько раз был участником Русского форума. Всегда с большим интересом, как и сегодня, впрочем.
По необходимости, мне кажется, нужно подвести некоторые итоги, конечно, промежуточные, 100-летия русской революции, которое уходит вместе с 2017 годом, открывая дверь другим юбилеям. Таким, например, как 100-летие Гражданской войны, последовавшей за переворотом в октябре. Прежде всего, хочу отметить: не сбылись надежды на то, что в 2017 году «красные» примирятся с «белыми», их интерпретации совпадут и будет достигнуто единомыслие в России и во всем мире о причинах, значении и даже оценки революции 1917 года в России. Конечно, и не могли сбыться, на самом деле. Прошло уже двести с лишним лет с момента Французской революции, которая тоже названа Великой, и, насколько я знаю, во Франции нет до конца полной уверенности в том, праздновать ли, на самом деле, – хотя эта дата есть в национальном календаре, – или переживать по поводу того, что Франции не удалось другим путем решить противоречия, назревшие к моменту этой революции.
У нас (я говорю о России) есть, конечно, дополнительные основания не отмечать широко этот юбилей. Не скрою, сегодняшнее развитие России связано как с достижениями, так и с проблемами. Одной из проблем России является социальное неравенство, которое очень больно переживается людьми, привыкшими в течение 70 лет Советской власти к относительному равенству. Другой вопрос, насколько это равенство продуктивно, насколько оно позволяет стране двигаться быстро и выдерживать конкуренцию. Но сегодня о равенстве не приходится говорить в России. И, конечно, в этот момент неумеренное восхваление Октябрьской революции – это лишний намек на то, что подобного рода вопросы иначе, кроме как революцией, решаться не могут. А между тем в нашем обществе существует и другая точка зрения, что сама по себе революция – это большая трагедия. И тот факт, когда мы здесь в Европе это обсуждаем, что во втором ряду сидит прямой потомок эмигрантов граф Петр Петрович Шереметьев, лишний раз говорит о том, что мы потеряли в результате революции. А именно – значительную часть своего народа, которая выпала на десятки лет из развития России. И только сейчас, в последние годы, как-то приобщена к этому, – со всеми, конечно, издержками и обстоятельствами, связанными с тем, что мы живем в разных государствах. Вынуждено живем в разных государствах.
Я хотел бы обратить внимание всех, кто очень сосредотачивается на Октябрьской революции, что вообще-то у нас в 17-м году было две революции. Или давайте признаем, что была одна большая революция, в которой были отдельные этапы. И Октябрьская революция не развалила Российскую империю. Российскую империю развалила Февральская революция, которая была, на самом деле, заговором верхов, которые не удержали в своих руках власть. В результате того, что развязали такие силы, с которыми не смогли справиться. Именно они привели к слому тогдашней государственной традиции в России, привели к тому, что уже 1 сентября 1917 года Россия была объявлена Республикой. Какой она была Республикой после этого, эта тема другого разговора, но я хочу обратить ваше внимание на одно немаловажное обстоятельство. В связи с тем, что мы сейчас обсуждаем эти темы в стенах Европейского парламента. Россия тогда была вовлечена в Первую мировую войну и союзниками ее были Англия и Франция. Так вот, свою долю вины в том, что развалилась Российская империя и дальше это все проложило путь к социальному перевороту, к Октябрьской революции, к Гражданской войне и т.д., безусловно, несем не только мы. Прежде всего, конечно, мы, наши предки, те, кто жил в России в те времена, кто участвовал в этих событиях. Но вину несут и западные государства в том числе. И не только Германия, которая с нами воевала, и в результате этой войны был создан кризис. Но и наши союзники. Именно в посольствах наших союзников – Англии и Франции – у послов Палеолога и Бьюкенена в Петербурге собирались заговорщики против царя. Потому что Англии и Франции – при том, что они были союзниками, – было неловко, что они находятся в союзе с самодержавной монархией. И они желали на ее месте видеть совершенно другие лица. И тогда своим соучастием они фактически поощряли крупную буржуазию, Гучкова и других авторов заговора к тому, чтобы они в нем приняли участие.
К чему я об этом вспоминаю? Потому что после того, как свершилось то, что свершилось, после этого был очень важный момент в развитии истории. Ибо ситуация в России вышла из-под контроля, и для того, чтобы обеспечить минимальный государственный порядок, для того, чтобы обрести себя в новом качестве, Россия нуждалась как в воздухе в том, чтобы выйти из Мировой войны. Но разве могли в тот момент Гучков, Милюков и другие деятели Временного правительства позволить себе выйти из Первой мировой войны, если они в посольствах Англии и Франции договаривались о том, чтобы сменить царя именно для продолжения войны до победного конца? Наши союзники не оставили им такой возможности. Министры, как вы помните, в начале Временного правительства заявили о том, что они будут вести эту войну, и были немедленно сметены. Пришли большевики, которые пообещали сразу все. Они пообещали выход из войны, землю – крестьянам, контроль над заводами – рабочим. Ничего из этого не было выполнено, но на тот момент это послужило главной причиной того, что они взяли власть.
Об этом я хочу сказать. О «пользе» западной поддержки в любые минуты и исторические периоды России. Это первое, что я хотел сказать.
Второе – на тему, связанную с самоопределением. Только что здесь состоялись выступления. Коллега из Совета Федерации рассказывала об опыте самоопределения Крыма. Наш коллега из Европейского Совета, затронув это, говорил в том числе и о свежем примере – о Каталонии. Но я хотел бы тоже высказаться по этому поводу.
Вы знаете, принцип самоопределения, конечно, конфликтует в международном праве с принципом территориальной целостности, но рассуждать о возможности или невозможности самоопределения в отрыве от всего остального, это и есть беспринципное и абсолютное политиканство. Потому что кроме принципа, существует и конкретные обстоятельства. Существуют реальные или придуманные основания для самоопределения. Важна мотивация, социально-психологические и прочие характеристики противоборствующих сторон.
Я, может быть, рискну вызвать здесь недоумение, но я считаю, что Каталония вряд ли достигнет желанного самоопределения, если целью является независимость. Я считаю, что главной причиной соблазна, безусловно, является тот факт, что Европейский союз самим фактом своего существования является экзистенциальной причиной подобных движений в европейских странах. Он провоцирует раскол и растворение национальных государств. Вот в чем причина. Потому что стираются границы национальных государств и возникают бесконечные запросы на то, чтобы выделиться Ломбардии или выделиться Каталонии, выделиться Шотландии. Ну, Шотландии проще, потому что, я думаю, Англия, выйдя из ЕС, сама создала условия для того, чтобы Шотландия когда-нибудь в будущем была признана Европейским Союзом. А с Каталонией, вероятно, дело иное – вето Испании. И прежде, чем ответить на вопрос, а есть ли основания для этого самоопределения, надо задать себе вопрос: а являются ли сегодняшнее противоречия между Каталонией и Испанией непреодолимыми, зашли ли их отношения в тупик? Являются ли вообще каталонцы, на самом деле, как они стали утверждать с 2006 года, отдельным народом? В какой мере самоопределение в форме отделения применимо к ситуации?
Конечно, когда здесь мы говорим о самоопределении, присутствуют в зале люди, которые представляют самоопределившиеся территории и республики, признанные или кем-то непризнанные, такие как Южная Осетия, Приднестровье. Когда мы видим, что люди готовы пойти на жертвы, когда они выстрадали это самоопределение (вот здесь я хотел бы завершить темой Крыма), то тогда речь идет о реальном самоопределении, поскольку ради него люди готовы идти до конца. И идти на жертвы. И не стесняться потери своего благополучия. Но если вы жадные и трусливые, как, извините, в случае с Каталонией, то в этом случае независимости вы не дождетесь.
(Аплодисменты)
И, наконец, последнее – в отношении Крыма. Здесь я не буду повторять всю историю, но самоопределение Крыма в этих условиях имеет еще один характерный момент в отличие от Каталонии, которая не собирается присоединяться к кому бы то ни было, хочет стать самостоятельной. Крым, как известно, вернулся в Российскую Федерацию. Мы все сказали про 2014 год, давайте вспомним другую дату – 1954 год. Ведь в основе самоопределения Крыма в 2014 году был тот факт, что решения его передать от России Украине, были незаконными даже по советской Конституции. У нас украли землю в 54-м году. Это было узкопартийное решение через год после смерти Сталина, когда никто не мог протестовать. Я бы очень хотел, чтобы люди, которые считают, вслед за пропагандистами Украины, что мы отобрали родную землю Украины – Крым, Севастополь, – ответили, с каких пор и каким образом эта земля стала для Украины родной? С момента, когда она была подарена в 54-м году? Тогда спросите себя: а было ли это решение законным? Оно было абсолютно незаконным даже по законам Советского Союза того времени.
(Аплодисменты)
И самое последнее. Я с уважением отношусь, коллеги, ко всем выступлениям. Я очень люблю Болгарию, и как раз я собираюсь туда ехать на следующей неделе как раз в связи с тем, что 140 лет исполняется битве под Плевной – главному этапу освобождения Болгарии. Но, уважаемые коллеги, если коллега Захариев говорит без всяких доказательств о том, что в России «возрождается национализм с признаками великодержавного шовинизма», в этом случае подумайте хотя бы о том, что вы представляете страну, которая дважды, будучи освобожденной Россией, «совершенно случайно» оказалась на чужой стороне в двух мировых войнах. И на наших глазах, уже в третий раз, поспешила в НАТО. Прежде чем упрекать Россию, пожалуйста, оцените факт – кому говорить и о чем говорить.
Спасибо.
(Аплодисменты)
Реплика:
Я разделяю, конечно, выступление только что прозвучавшее, но несправедливо было бы сказать, что в Российской Федерации совершенно незамеченным осталось принятие закона об образовании на Украине. Государственная Дума Российской Федерации приняла специальное заявление по этому поводу в октябре месяце. И мне пришлось выступать, в частности. Я никак не могу увидеть себя в портрете России, которая абсолютно безразлично к этому относится. Просто ситуация заключается в том, если вы знаете об этом, что странам Европейского Союза Украина предлагает сделку. Сделка состоит в том, что на языках стран – членов Европейского Союза возможно некое продолжение образования, а вот русский язык в данном случае является главным преследуемым на Украине. Это действительно факт. Но вы сами понимаете, что любые наши заявления по этому поводу немедленно опровергаются Украиной, которая в союзе с другими государствами, в том числе членами Европейского Союза, повторяет риторику об «агрессоре», «оккупанте» и т.д., и т.п.
Вот с чем связаны наши проблемы, а не с тем, чтобы мы забывали или не хотели бороться за русский язык везде, где он употребляется.
Спасибо.