Выступление К.Затулина на заседании Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками 6 марта 2008 г.

Уважаемые коллеги! Уважаемый Александр Васильевич и все участвующие. В преддверии обсуждения этого вопроса мы опрашивали депутатов, членов комитета, и Александр Васильевич знает: направили целый перечень из 11-ти вопросов. К этим вопросам сегодня ещё добавились дополнительные. У меня тоже, несмотря на то, что я являюсь членом Комиссии, есть вопросы, я их сейчас не буду задавать. В отличие от других членов Комитета у меня была возможность это делать и в течение работы самой Комиссии.

Хотел бы вернуться, что называется, к истокам. Но прежде всего хочу сказать коллегам, что Правительственная комиссия по делам соотечественников за рубежом действительно была создана в 1994 году по инициативе Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками, и ряда фракций тогдашней Государственной Думы. Тогда это была Государственная Дума переходного периода, работавшая в течение двух лет. Министры Правительства имели право быть депутатами. И воспользовавшись этим, и другими обстоятельствами, мы доказали необходимость в 1994 году создания такого органа, который возглавил в 1994 году Сергей Михайлович Шахрай, как одновременно вице-премьер Правительства и руководитель фракции партии «Российского единства и согласия» в Государственной Думе.

Мы, естественно, исходили из того, что пошёл третий, к тому моменту, уже четвёртый год развода братских союзных республик. Проблемы, которые существовали, начали нарастать как снежный ком, и мы, можно сказать, в 1993-1994 годах впервые здесь, на официальном уровне, наконец-то услышали, какие возникли проблемы с нашими соотечественниками. Мы ведь полагали, я говорю: мы, в данном случае имея в виду не себя, я имею в виду в целом Россию, может быть, и руководство Российской Федерации, полагавшее, что проблемы соотечественников, тем более в ближнем зарубежье, будут решены в нормальном духе. И все, кто остался за пределами России, обретут полноту прав на этой территории, не будут, естественно, угнетаться и преследоваться по национальному признаку. Как вы знаете, это оказалось очень далеко от действительности.

Что я могу сказать по поводу деятельности Правительственной комиссии? Я на разных этапах входил в её состав, и сейчас вхожу. Были периоды, когда она существовала, но я не входил в неё. Были периоды, когда она не существовала вообще, она временно прекращала свою работу. Фактически это единственный орган в Российской Федерации, который пытается на межведомственном и надведомственном уровне координировать работу в такой деликатной сфере, как взаимодействие с нашей диаспорой и с нашими соотечественниками. То есть в принципе, в большинстве своём иностранными гражданами. Мне очень сложно критиковать деятельность правительственной комиссии, тем более что критика бывает разная. Можно ведь найти огромное количество несовершенств в работе правительственной комиссии. Но это в моём случае всё равно, что уничтожать собственное детище или рубить тот ствол, на котором сегодня держится хотя бы та работа, которая ведётся. И, тем не менее, я хочу сказать несколько вещей очень важных, как мне кажется.

Первое, дорогие коллеги, уровень работы самой замечательной комиссии правительства не есть уровень работы ведомства уполномоченного по какому-то направлению, и не может быть. Я всегда считал, что сама проблема нашей диаспоры за рубежом требует в рамках нашего неизбежно бюрократического правительственного государственного аппарата выделения этого в самостоятельное рассмотрение, создание госкомитета, если в прежней системе координат, или федеральной службы в нынешней системе координат, или, допустим, даже министерства. Есть разные в разных странах мира примеры решения таких вопросов при наличии даже минимальной диаспоры за рубежом, с которой государству есть необходимость политически, экономически взаимодействовать. Мы так и не смогли, несмотря на многочисленные по этому поводу обсуждения, обращения, выйти на этот уровень. Максимум, чего мы имеем, мы имеем правительственную комиссию. Сегодня её возглавляет Министр иностранных дел Российской Федерации. Некоторое время назад её возглавлял зам. председателя правительства, так было до того момента, пока сочли, что нет необходимости разделять между собой работу. Всё равно речь идёт в основном о работе за рубежом – поэтому совместим эту работу в рамках МИДа, будем опираться на МИД. МИД через правительственную Комиссию теперь имеет возможность влиять на целый ряд министерств и ведомств, которые поневоле по определению должны иметь отношение к работе с соотечественниками: Министерство науки и образования, Минздравсоцразвития и так далее.

Насколько это получается у правительственной комиссии? В чём-то получается, но всё равно мы сталкиваемся по целому ряду вопросов с тем, что не можем, несмотря на все полномочия комиссии, эффективно решить вопрос. Вы затрагивали вопрос телевидения. Да вы сколько хотите говорите о том, что мы обязаны поддерживать единое телевизионное пространство, но у нас телевидение является частично государственным, а в основном – негосударственной формой деятельности. И сегодня телевидение – это громадный коммерческий ресурс. И добиться от руководства Первого канала, Второго канала, уж не говоря о других каналах, принятия специальных программ или решения вопросов, поддержки телевещания для соотечественников, МИД и Правительственная комиссия просто не в состоянии. Телеканалы сами чего хотят добьются от министерства и от правительства, а не наоборот.

Первый вопрос, который, на мой взгляд, всё равно остаётся при любой оценке, всё равно положительной или отрицательной, деятельности Комиссии, – Комиссия не успевает и не может успевать работать на таком уровне, который бы исключил большинство из тех вопросов, которые сегодня вами были заданы и могут быть заданы в принципе. Это первое.

Надо сказать, что и средства, которые мы выделяем вместе с правительством, конечно, являются просто попыткой растопыренными пальцами, каким-то образом остановить девятый вал просьб, обращений и др. Эти средства, максимум, могут быть израсходованы: на некоторое улучшение представления о том, что за проблематика есть у наших соотечественников, на то, как нам здесь в России разобраться в том, что из себя представляет наша диаспора, на символические, на уровне жестов, действия, чтобы можно было сказать, что мы соотечественников хоть как-то поддерживаем, ветеранов хоть как-то поздравляем, больных хоть где-то в каком-то штучном количестве лечим и так далее. На большее… Вы же сами представляете… Вы деньги распределяете в бюджете и представляете, сколько что стоит. Является эта экономия дальновидной политикой со стороны нашего государства? Безусловно, это какая угодно, фискальная, экономная, но абсолютно несерьёзная стратегически политика.

Конечно, комиссии вряд ли удобно говорить таким языком, каким я сейчас говорю, но я уверен, что большинство членов комиссии, да и руководство комиссии, согласно с тем, что я бы сейчас сказал. По крайней мере, внутренне. Мы занимаемся тем, что фактически (к сожалению, должен это сказать) на очень узком участке «этой большой стены» ведём какие-то боевые действия в поддержку нашей диаспоры, а весь остальной огромный периметр «этой стены» абсолютно ничем не прикрыт.

К чему это реально приводит, понятно. Но вот сейчас задан был вопрос в отношении фактов притеснения и так далее. Это было бы крайне ограничено с нашей стороны, если бы мы считали, что есть отдельные случаи (в двух республиках) притеснений, а всё остальное в общем-то развивается в штатном режиме. Конфликт (связанный с тем, что МИД эту работу полностью поручили) заключается в том, что либо МИД обостряет эти проблемы в рамках порученной работы с соотечественниками и ухудшает межгосударственные отношения со странами, где они живут, либо вынужден не обострять – в интересах большой политики.

В Россию откуда приезжают? Почему приезжают? Соотечественники приезжают, потому что не всё хорошо «в датских королевствах» Средней Азии. Они сегодня потому выступают на Украине или выступают ещё где-то, что не всё хорошо с русским языком. Ну является для европейца поводом для иска, например, то, что его лишают права смотреть кино на своём языке? Для Европы это было бы основанием для массы судебных дел. Есть какое-то судебное дело по поводу того, что закрыт всякий кинопрокат на Украине с этого года на русском языке? Телевизионный до этого был закрыт. Нарушение или нет?

Я представляю себе ситуацию у министра. Министр должен или эти проблемы обострять, но тогда он перестанет быть договороспособным, рукопожатным с руководством этих государств, потому что эти государства резко возражают против нашего, как они считают, вмешательства во внутренние дела. Или он должен делать вид, что всё решается, но тогда ему придётся в этих случаях, когда мы ему задаем вопрос, говорить: ну это, так сказать, не выходит за рамки… И он вынужденно (и он, и ведомство) представляет дело, как, может быть, не настолько серьёзное и не настолько гиблое.

Нам вообще (я мечтаю об этом, но боюсь, что мы, конечно, этот вопрос сегодня не решим) надо через этот барьер каким-то образом прорваться всем вместе: вместе с Правительственной комиссией, вместе с Министерством иностранных дел и так далее. Нам начинает казаться (в силу того, что мы погружены в суету этих дел), что мы делаем максимум, мы 24 часа заняты. Это так же, как с Правительственной программой переселения. Александр Васильевич не занимается, не отвечает за правительственную программу переселения. Есть другая комиссия, при Министерстве внутренних дел, которая занимается добровольным переселением. А понять, почему одна комиссия занимается соотечественниками, а другая — переселением при другом ведомстве, можно только в рамках бюрократической логики. Речь-то идёт об одних и тех же людях.

Вот сегодня коснулся слегка Александр Васильевич этого вопроса. Я сам присутствовал на заседании комиссии. Более того, по моему настоянию и настоянию некоторых других мы заслушали вопрос о программе добровольного переселения на Правительственной комиссии по соотечественникам.

Нам докладывает представитель Федеральной миграционной службы о том, что они ведут большую работу. Они создали сейчас подразделение ФМС для осуществления этой программы в странах. Одно подразделение создано в Харькове, другое в Симферополе, третье ещё где-то.

Я задаю вопрос. А зачем вы хотите переселить из Симферополя, из Харькова? И на этот вопрос он ответить не может. Потому что ему никто так задачу не ставил. Ему надо обеспечить вал. Он вал обеспечивает или пытается обеспечить. Это плохо получается, как мы сейчас выяснили ещё раз.

А подойти к этому вопросу политически: если мы переселим всех соотечественников из Украины, Белоруссии, Казахстана, что будет с этими государствами, какая у них будет внутренняя и внешняя политика и так далее? «Знаете, мы этим не занимаемся в Комиссии по добровольному переселению, это не наш вопрос».

Я хочу сказать, что у нас ничего не получится, если мы сейчас самым широким образом действительно не займёмся созданием центров образования, финансирования. Дикие деньги тратит Франция, которая ни такая уж богатая страна всё же, на то, чтобы поддерживать французскую зону языка в Африке и на Ближнем Востоке. Открывает в Кот-д’Ивуаре курсы, фонды, филиалы или самостоятельные учебные заведения. Мы что-нибудь подобное делаем в таких масштабах? Ничего подобного.

Они тратят эти деньги для того, чтобы сохранять использование французского языка. Люди, если они причастны к языку, причастны к культуре, они заражаются интересом к Франции, они сохраняют сферу влияния, они её обустраивают.

Мы только, только начинаем эту работу. И причём рекламы у нас собственных усилий 90 процентов, а результатов этих усилий на один процент, в лучшем случае. Я просто вам процитирую. 7 сентября (день моего рождения) прошлого года принят закон Республики Польша «О карте поляка». Кто-нибудь слышал об этом, нет?

Что такое «карта поляка» я вам скажу. Кто может на неё претендовать? Граждане: Республики Армения, Азербайджана, Белоруссии, Эстонии, Грузии, Казахстана, Киргизии, Литвы, Латвии и Молдовы, России, Таджикистана, Туркменистана, Украины и Узбекистана. То есть не те, кто живут во Франции, только те, кто живут на территории бывшего Советского Союза.

«Карта поляка» является документом, подтверждающим принадлежность к польскому народу (пункт 3.1).

Что она даёт? Владелец карты поляка может ходатайствовать об освобождении от сбора за выдачу вида на жительство, с правом многократного въезда на территорию Республики Польша, либо о возврате суммы этого сбора.

Имеет право получить освобождение от наличия обязательного разрешения на трудоустройство в соответствии законом, внутри Польши.

Предпринимать и вести хозяйствующую деятельность на таких же началах, как и польские граждане.

Поступать и учиться: в вузах, аспирантуре и в других образовательных учреждениях. А также участвовать в научных исследованиях и работах, и так далее, и так далее.

Четвёртое. Пользоваться формами обучения на началах, созданных внутри Польши для граждан Польши.

Пользоваться медицинским обслуживанием в срочных случаях в объёмах услуг, определённых и так далее, и так далее.

Пользоваться скидкой 37 процентов на проезд в общественном железнодорожном транспорте пассажирских и скорых поездах. Бесплатно посещать государственные музеи.

А мы сегодня беседуем, Александр Васильевич сказал, что надо править закон о соотечественниках, чтобы удостоверения соотечественников отменить, которые так и не были созданы, потому что это дорого.

Ну мы можем себе представить, что такое Польша с её всеми возможностями, и что такое Российская Федерация с её Стабилизационным фондом?

Ещё пару замечаний просто уже без всякой связи. Просто хочу сказать несколько вещей дополнительно по проблемам, которые были затронуты.

Конечно, комиссию нужно поддержать. Конечно, комиссию надо стараться, как можно больше активизировать. Конечно, есть у меня своё собственное впечатление о той работе, которая проведена по созданию координационных советов. Рассказывал об этом уже Александр Васильевич.

На этом этапе важно, что они созданы. Но созданы они, безусловно, достаточно формально. Давайте не будем обольщаться. Созданы, в основном, усилиями посольств. Всё зависит от посла, от посольства. Всё-таки проскальзывает желание наиболее ершистых оставить за бортом. А пригласить и дать возглавить эти советы тем, кто наиболее комфортно себе ведёт.

Далеко не всегда это правильно получается. Конечно, нам никаких денег не хватит на то, чтобы спонсировать все нужды русской диаспоры в ближнем зарубежье. Нам нужно научить эту диаспору (никто, кроме нас, не озабочен, кроме нас и её самой) самой ловить рыбу. То есть надо, чтобы она сама проникала в парламент и создавала политические партии, добивалась перераспределения бюджета.

Я не даром положил вам на стол весь украинский съезд советов, там об этом говорили, о том, что мы — налогоплательщики, и мы не получаем русский язык. Вот это путь. И это очень деликатная работа. Я не очень себе представляю, как можно формальным путем через диппредставительства её вести… Видимо, это все-таки необходимо более гибко делать.

Нам, безусловно, я уже сказал, необходимо масштаб придать работе по образованию. Наше соответствующее министерство, давайте согласимся, просто бездарно не замечает эту работу. Никогда я не слышал, чтобы Министерство образования вышло бы в правительство с программой государственной поддержки обучения наших соотечественников в вузах Российской Федерации? Была такая программа когда-нибудь за 15 лет? Не было никогда. Это зависит сегодня от доброй воли ректоров вузов и нормативных условий. Более того, будут даже преследовать вузы за то, что они кому-то предоставляют на льготных условиях из-за рубежа возможность учиться.

Я мог бы продолжать, но, я считаю, что достаточно уже сказанного. Мы будем биться, как мотыльки на лампе, если будем пытаться впихнуть всю эту работу в рамки правительственной комиссии и считать, что правительственная комиссия с этим справится. Мне кажется, нужно прийти когда-нибудь, может быть, не сегодня, может быть, совместно, пусть это будет инициатива самого министерства, прийти к тому, что необходимо выделение этой работы, по крайней мере, на уровень в рамках трехзвенной системы федеральной службы, которая бы этим занималась. И я думаю, что это должна быть федеральная службы по делам соотечественников и репатриации. Добровольное переселение — это репатриация, возвращение на родину.

Вы понимаете, какие на этом пути препятствия? У нас добровольное переселение – в МВД, у нас соотечественники в МИД. Вот эту стену очень сложно преодолеть.

Самое главное, я повторяю, что этого аппарата, даже если бы у Александра Васильевича было бы 10 рук, его всё равно не хватит на то, чтобы всё это сделать. И сегодня, наверное, вы замечаете по тому, что говорил Александр Васильевич, его департамент реально превращается в собес. Вместо того чтобы этот департамент решал политические задачи, он всё больше начинает решать жилищно-коммунальные проблемы наших соотечественников. И по-другому не может быть, потому что они с этим обращаются. Вот из этого надо каким-то образом выходить.

Спасибо.